Одно из свидетельств тех страшных дней - дневник ленинградской школьницы Лены Мухиной. 22 мая 1941 года она сделала первую запись. Начало дневника - это трогательный рассказ о первой любви, о волнении перед экзаменами, о планах на лето.
"Елена Мухина. Мой дневник (от 8-ого кл. - до...) (повесть о радостях и печалях в жизни одной уч-цы 8-ого класса, о юной любви, надеждах и разочарованиях)"
Но всего 12 записей пришлись на еще мирную жизнь. И уже 22 числа Лена пишет о выступлении Молотова, об ожидании сводки, добровольцах и о первой сирене...
23 июня 1941 года
С самого утра у нас на дворе и на чердаке началась работа. На дворе строят спешно газоубежище, которое будет занимать все помещение подвала. На чердаке разрушают перегородки, клетушки. Ведь они деревянные, и если на чердаке будет пожар от бомбы, то эти клетушки будут прекрасным горючим материалом.
Дневник хранится в Центральном госархиве историко-политических документов Санкт-Петербурга. Он поступил туда в 1962 году, но ничего не было известно, как он туда попал, кто его автор, какова ее судьба.
Благодаря "расследованию" была собрана информация о семье Елены Мухиной.
Елена Владимировна родилась в 1924 году в Уфе, затем с 30-х годов проживала в Ленинграде с мамой. Она училась в школе № 30, жила по адресу: Загородный проспект, 26. Чуть позже из-за болезни и смерти матери в воспитании девочки помогала ее родная тетя- "мама Лена".
Вернемся к дневнику. 27 июня вышло решение Ленгорсовета о привлечении ленинградцев к трудовой повинности. Лену отправили в Тарковичи, ж/д станцию в Ленинградской области. Затем вместе с одноклассниками она работает "в деревне ли-ли-Демяги", пока тех, кому только 16 лет, не освободили от спецработ.
2-го сентября
С сегодняшнего дня уменьшена норма на карточки. Теперь мы получаем только 1 кг хлеба в день. <...> Все окна магазинов заколочены досками.
В сентябре начались обстрелы города, упали первые бомбы. Но даже на фоне страхов от бомбежек юность берет свое: Лена подробно записывает свои разговоры о литературе, дружбе, любви, переживаниях.
6-ого сентября
- Ну, так он тебе звонил. Так в чем же дело?
- Звонил. А только когда. Когда я приехала.
- Ну, так у тебя хоть это. А у меня и этого нет.
В октябре Лена начинает работать в госпитале санитаркой. Суточные дежурства вместе с постоянными воздушными тревогами даются нелегко.
5-ого
В ночь с 4-ого на 5-ое было еще страшней, чем в предыдущей ночи. Правда, было только 4 воздушных тревоги, а не 6. Но зато какие страшные. Непрерывно пол содрогался от разрывов фугасных бомб.
В первых записях военного времени в дневнике много копий сводок, газетных материалов, обсуждений соседей и знакомых. А потом всё чаще появляются на страницах упоминания голода, очередей за продуктами, карточек...
21 ноября 1941 года
В 5 часов пришла Ака, уставшая, замерзшая, с пустыми руками. Она стояла за вермишелью, и ей не хватило. Тетя Саша стояла ближе, получила, а Ака нет. Тетя Саша даже не взглянула на Аку.
Ужасно хочется есть. В желудке ощущается отвратительная пустота. Как хочется хлеба, как хочется.
С 20 ноября в Ленинграде была установлена самая низкая норма хлеба - 125 г для служащих, иждивенцев и детей до 12 лет.
В ноябре Лена вернулась в школу. Для учеников 7-10 классов учебный год начался с 3 ноября.
27/XI-41 г.
Литература продолжалась в бомбоубежище, потом была история, и снова должна была быть литература согласно расписанию. Но пришла директор и объявила, что воздушная тревога кончилась, бегите скорей домой. Мы не заставили себя долго ждать, так как не очень-то охота сидеть в подвале до 4,5 часов голодной, и мы побежали домой. Только мы вышли за ворота... тревога.
17/XII
Наступила суровая зима. Дома холодно, ибо дрова надо очень экономить, и печка топится только, чтобы приготовить обед; темно, окна у большинства жителей заколочены...
Школа не отапливается, в некоторых классах замерзли чернила, хорошо еще, что школьникам дают без карточек по горячей тарелке супа.
28/XII
Ака очень плоха. Мама боится, что она не выживет. <..>. По правде говоря, если Ака умрет, это будет лучше и для нее, и для нас с мамой. Так нам приходится все делить на три части, а так мы с мамой все будем делить пополам. Ака — лишний только рот. Я сама не знаю, как я могу писать такие строки. Но у меня сердце теперь как каменное. Умрет Ака или нет, мне все равно. Уж если умрет, то пусть после 1-го, тогда ее карточка достанется нам.
2 января 1942 года
Теперь Аки нет, и жить нам с мамой будет гораздо дешевле. Если бы мы не зарезали нашего кота, Ака умерла бы раньше и мы бы не получили бы теперь эту лишнюю карточку, которая теперь, в свою очередь, спасет нас. Да, спасибо нашему котоше. Он кормил нас 10 дней.
13 апреля
Ой, скорей бы уехать из этого проклятого Ленинграда. Правда, это прекрасный, красивый город и я к нему сильно привыкла. Но не могу его больше видеть, а тем более любить. Город, где мне пришлось пережить столько горя, где я потеряла все, что имела. Город, где я осталась круглой сиротой. Город, где я познала весь ужас одиночества. Нет, этот город, его имя я буду всю жизнь вспоминать с содроганием в сердце. Скоро, скоро я уеду отсюда, и, надеюсь, навсегда.
25 апреля
Вот радость. Сейчас половина 8-ого уже, и я совершенно сыта, а хлеб на 27-ое на моей карточке так и остался цел. Исполнилась моя мечта, я перескочила. Завтра я могу зайти в любую булочную и купить любой хлеб - 300 гр. разве это не радость. Радость, да еще и какая!
Последняя запись в дневнике сделана 25 мая.
На днях я уеду. Сегодня идет первый эшелон. ... Но я уже настолько ослабла, что мне все безразлично. Мозг мой уже ни на что не реагирует, я живу как в полусне. С каждым днем я слабею все больше и больше, остатки моих сил с каждым часом иссякают.
В начале июня 1942 года Лена Мухина выехала из Ленинграда. Эшелон с эвакуированными жителями отправлялся в Кировскую область.
Лена скоро оказалась в Горьком, где отучилась на мукомола. В Ленинград она вернулась лишь осенью 1945 года.
Елена Владимировна Мухина получила вторую профессию и стала мастером мозаичных работ, работала и жила в Москве, Рыбинске, Кемеровской области. В июне 1952 года она вернулась в Москву, где трудилась до пенсии.
Ее семья до обращения исследователей даже не знала о блокадном дневнике, но они помогли с архивными фотографиями, письмами, заполнили пробелы в биографии. Благодаря этому мы знаем об истории Лены Мухиной.