Привет.
И вот настал день третьей части повести От Дарк Десерт(погрешность) теперь у каждой части будет самостоятельное название.🥳 Из предыдущих частей мы узнали что. Ходить все таки лучше привычной дорогой, а иначе есть шанс попрощаться с жизнью. Как бы это странно не звучало но это факт. Ну и даже если знаешь казалось бы кого-то но по сути знаешь не очень хорошо, собственно не в ладах с топографией можно заблудиться в трех соснах. Кстати тоже чревато.
Ну и главное во всем этом, Ангелы вовсе не добры как это кажется. Собственно это подтверждает теорию, не бойся людей в черном бойся людей в белом. (Особенно в черном черном городе черном черном доме. Это шутка)
Ссылки на предыдущие части.
Устраивайтесь удобнее, приятного прочтения.
Тень
Мои подруги, одетые чересчур легко для ранней весны (да на них кроме формы и ветровок и нет ничего!), быстро спрыгнули со ступенек школьного крыльца и засеменили по дороге. Девочки старались держаться близко к друг к другу, но более шустрые ученики постоянно норовили разбить их строй.
— Я так рада, что Костик в тот день повез меня домой на машине, – верещала Лиза.
— Это кошмар, – тихо воскликнула Оля, стараясь поддержать разговор.
Они опять говорили обо мне. Вернее о моей смерти. Мне кажется, все, кто только живет в этом городе, обмусолили мою безвременную кончину, по меньшей мере, раз пятьсот.
— А я! – громко заявила Элина, перекрывая разговоры идущих мимо учеников. — Если бы я в выходные не заболела! Что бы тогда было!?
Прочие мои одноклассники, идущие позади, тоже нетерпеливо перебивали друг друга. В этот момент мне казалось, что весь мой класс — это просто огромный рассадник сплетников. И каждый кто то из них норовил добавить свой комментарий в общую картину или рассказать свою версию убийства.
Кто-то распустил про меня глупый слух по всей школе, что, мол, это было заказное убийство и не я, а тот мужик стал случайным свидетелем. А некоторые даже умудрялись добавлять мерзкие подробности, в которых мой образ мелькал то в виде мужской подстилки, то в виде заядлой суицидницы.
И хоть хорошо знающие меня люди (а их оказалось меньше, чем я предполагала) не верили этим сплетням, но никто из них особо не заступался и не опровергал множащиеся версии. Может, они, чувствуя себя в меньшинстве, боялись травли со стороны общества. А может, глубоко внутри разделяли всеобщее мнение о «карме» и «справедливости» моей смерти.
Моя вера в людей упала ниже плинтуса.
— И какой черт потащил её через эти гаражи?! Всегда же в обход ходили! – резко выкрикнула Лиза, перекрывая голоса остальных.
— Нас не было, и ни кто не остановил, – тихо отозвалась Оля.
Я подумала, что другие подруги на фоне этого гомона не расслышали мягкий Олин голосок.
— А ты, что, дура, хотела бы как она? – К моему удивлению, Элина не только услышала, но и напустилась на Олю за такую оговорку. – Если бы мы, не дай бог, пошли с ней, то нас бы прихлопнули так же.
Оля испуганно захлопала ресницами. Не знаю, что её напугало больше – грубый выкрик Элины, или утверждение, будто она могла последовать за мной на «тот свет».
Я видела виноватое лицо подруги. Она всё ещё корила себя за тот случай у библиотеки...
Олька решила помочь молоденькому библиотекарю перебрать старые журналы. Она уже полгода ходила за ним по пятам, но казалось, будто он в упор не замечает её. Я ещё всё удивлялась, откуда в такой кроткой ванильной девочке столько решительности и настойчивости.
И вот, в тот день, библиотекарь всё же заметил её любовные потуги (а может наконец-то нашёл Олину записку в одной из книг) и позвал после уроков к себе в коморку.
Ольга так сильно волновалась, что даже слова вымолвить не смогла. А когда наступил решающий момент и мы пошли к заветной двери, она вдруг переменилась в лице и грубыми выражениями дала понять, что подслушивать под дверью мне не стоит.
Не знаю, на что Оля там рассчитывала, но она не хотела, чтобы у этого «что» были свидетели. Вряд ли речь шла о каких-то непотребствах. Скорее всего, она боялась быть отвергнутой и не хотела, чтобы кто-то увидел её в слезах.
Узнай о слабости Оли Элина — она бы заела её живьем. По неведомым нам причинам дерзкая «лидерка» терпеть не могла робкую «ванильку».
— Говорят, что Аня стала случайным свидетелем, – подумала вслух Лиза. – Там ведь ещё какого-то мужика хлопнули.
— Так это и ежу понятно! – Нахмурилась Элина. – За это её убили. Оказалась не в том месте не в то время! Только странно, что такую трусиху как она потянуло в одиночку в гаражи.
Ну спасибо на добром слове «подружка»!
— Да. Это на неё совсем не похоже, – согласилась одноклассница. — Она же боится собак, а там как раз бродяжки живут.
Дорога сузилась и Оле пришлось пропустить девочек вперёд, а самой идти вслед за ними.
Бедная Оля, подумала я, ровняясь с ней.
Всё это время я шла за ними, держась чуть в отдалении. Уставшее печальное лицо одноклассницы было бессильно опущено. Голубые, опухшие от слез глаза говорили о том, что ей было не всё равно на мою смерть.
Похоже, она единственная из всего класса кому я была не безразлична.
Наш «9В» был маленьким по сравнению с другими параллелями. Всего 20 человек. Но из всех этих двадцати учеников оплакивала меня лишь она.
Я общалась со всеми одноклассниками довольно хорошо. И меня просто распирало от гнева, когда до моих ушей дошли все эти гадости. Это же надо! Я к ним с добром, а они тут про меня каких только сказочек не болтают!
Одноклассники, узнав о моей смерти, пришли в шок, испуг и некоторые даже всплакнули. Но эмоции большинства были тусклыми и предсказуемыми. Они выглядели и говорили так, как говорят врачи, которые каждый день сообщают родственникам о скорой и неминуемой смерти пациента. С грустным лицом и сочувствующим голосом, только вот понятно, что им всё равно.
Одноклассники ярче отреагировали на новость о том, что наш класс на несколько дней отпускают на выходные для того чтобы оправится от потери…
Какие они все жалкие.
Девочки прошли злополучный перекресток, на котором в прошлый раз я повернула. Они шли привычным для нас маршрутом, через дом Элины.
— Глупо всё это, – отозвалась Лиза, передавая лидерке парилку, – очень жалко её, у ней такие планы были. Она же поступать в Екат на… на кого она хотела?
— Толи архитектор, толи переводчик… Фиг её поймешь, – буркнула Элина, затянувшись.
— На учителя, – раздался твёрдый голосок за спинами одноклассниц.
Оля хоть и выглядела довольно подавленной, но её интонация не давала усомниться в правдивости сказанного.
— Да. Что-то она про это говорила. – Кивнула Лиза.
Девочки вновь повернули головы в сторону дороги, периодически выдавливая из себя облачка сладкого дыма.
— У неё были большие планы на жизнь, – понурым голосом заметила Элина, — и вот, теперь… червей кормит.
Они замолчали. Каждая из них задумалась о вечном вопросе жизни и смерти.
Так же молча мы достигли третьего перекрёстка.
— Ладно, до завтра. – Лидерка свернула по протоптанной тропке в знакомый двор.
Девочки тихо попрощались с ней.
Лиза замедлила шаг и поравнялась с Олей. Мне пришлось сделать несколько шагов наискосок, чтобы не оказаться во внутренностях подруги. Но я вскользь дотронулась до неё рукой.
— Оль, — тревожным шёпотом пролепетала Лиза, — а у тебя не бывает такого ощущения как будто мурашки, когда думаешь об Ане? Вот даже сейчас! Я их почувствовала!
— Ты думаешь, она рядом? – таким же испуганным шёпотом откликнулась подруга.
Лиза согласно кивнула, отчего Оля заметно побелела.
— Мне вчера мерещилось, что ОНА смотрит на меня. – Содрогаясь от звука собственного голоса, созналась ванилька. — Я лежу на кровати, а ОНА будто стоит за шкафом и выглядывает. Я вчера ночь не спала, меня так трясло, что я даже встать не могла. Везде её глаза видела! Но я думала что это кошмар, что ничего этого нет!
— Ты ходила на похороны?
— Нет, а ты?
— Я была только на прощании.
— Она к тебе не приходила?
Лиза отрицательно покачала головой. По её сдвинувшимся бровям мы поняли – она не хочет меня видеть. По крайней мере, в виде окровавленного призрака — точно.
— Наверное, надо было тоже прийти попрощаться, – глухо выдавила Оля, будто зачитывала смертный приговор самой себе. – Теперь она меня не оставит. Я же её обидела!
— Когда? Вы же с ней хорошо ладили.
— Я тогда после уроков в библиотеку зашла. А чтобы она не стояла под дверями пока я разговариваю, я её отослала домой. Очень грубо, понимаешь! Я не хотела говорить всего этого, но так испугалась, что даже и сама не поняла что ей говорю! Аня ведь ничего плохого мне не желала, она хотела поддержать, а я нагрубила ей!..
К концу речи по круглым щечкам Оли покатились прозрачные слезинки. Мне стало её ещё больше жаль.
— А ещё помнишь, я тогда конфету ей не дала! На день рождении, когда пакет конфет принесла, а там как раз одной не хватило и как раз ей и не досталось!
Ну, это уже явно притянуто за уши. Если с версией про библиотекаря я согласна, и Оля действительно виновата передо мной, но конфеты это уже полный бред. Да, тогда было обидно, но с тех пор прошло два месяца, и я уже забыла про этот инцидент.
К тому же теперь мне уже всё равно.
— Оль, сходи к ней на могилу. Принеси ей эти чертовы конфеты. И поговори. Попроси оставить тебя в покое.
— А если не получится?
— Получится, – мягко заверила ей Лиза. — Аня добрая. Она никогда на нас не обижалась.
Ну уж дудки! Обижалась и ещё как обижалась! Особенно когда Лиза отбила у меня Ваню, мою первую любовь. А тот случай, когда она в третьем классе заляпала мои тетрадки и учебники своими красками! Подумаешь, места у неё в рюкзаке не было! Надо было либо в руках нести, либо лучше крышку закручивать!..
— А где её могила?
— Я… не знаю, – запнулась Лиза, осознавая, что она и в правду не знает даже на каком кладбище меня похоронили.
Увидев их задумавшиеся, серые от усталости лица, я невольно почувствовала себя виноватой. Всё-таки время всех этих неприятностей давно миновало. По правде говоря, вспоминая теперь те детские шалости, я чувствовала лишь лёгкую ностальгическую грусть, но никак не затаённую ненависть.
— Я знаю, – после долгих раздумий воскликнула Лиза, заставив вздрогнуть и пугливую Олю, и трусливую меня. – У нас же на первом этаже стоит этот, как его там… Ну там где её фото с лентой и гвоздики. В общем, место для прощания. Принеси конфеты туда!
Пришёл черед надолго замолчать Оле. На её лбу забавной извилистой линией выгнулась морщинка раздумий. Обычно эта дуга появлялась только на контрольных по геометрии, в которой ни она, ни я не разбирались.
— Может и сработает. – Одобрительно кивнула Оля и вымученно улыбнулась.
Думаю самое время для чистосердечного признания. Я действительно заходила «в гости» к своим одноклассникам, но делала это только днём. Шастать ночью по чужим домам мне как-то неловко.
Так что к Олиным кошмарным видениям я не имею ни малейшего отношения. К тому же стоит учесть, что она сама по себе большая фантазёрка. Не удивлюсь, если окажется, будто она сама себе выдумала не только мою, якобы, обиду, но и свою любовь к библиотекарю, который никогда прежде не обращал на неё внимания.
— Лиз, я пойду в магазин. Куплю этих конфет.
Они обнялись. Оля резко развернулась на сто восемьдесят градусов и пошагала вверх по улице. К несчастью на привычном для нас маршруте магазинов нет. Так что ради этих конфет Ольке придется пойти путь до больничного городка, который находится практически в сердце нашего маленького городка.
Лиза бросила тоскливый взгляд в сторону нашей подруги и поплелась дальше по направлению к железнодорожным путям.
Не смотря на начало апреля (или уже даже его середину) зима всё так же не хотела сдавать позиции весне. Я помню ту бурую промерзлую землю, которую с огромным трудом копали для моего гроба рабочие какого-то похоронного салона. Здоровенные мужики четыре с половиной часа возились в земле под злобные завывания ветра и мой пустой взгляд.
А тот ужасный день, когда все родственники собрались вокруг ямы, в которую всё те же мужики осторожно опустили мой обитый красным сатином гроб. И всё это под аккомпанемент страшного воя метели и печальное серое небо, казавшееся таким же мертвым, как и всё вокруг...
Когда мой хладный труп и тушу того мужика нашли в гаражах, оказалась что ни у него, ни у меня не было при себе документов. Нет, у меня то они как раз были. В рюкзаке, который бесследно исчез (да так хорошо, что его до сих пор не нашли), но опознать нас сразу не получилось.
Вечером того же дня моя мама позвонила в полицию. Дежурный задал ей парочку вопросов, в частности о том, во что я была одета. Когда мама рассказала про серый пуховик с белыми карманами, её пригласили на опознание.
Она приехала утром следующего дня. Ей показали два тела. Сначала мужчину, но она его не знала, а потом меня.
Это было ужасно. Она побелела и упала в обморок. Когда же её привели в чувства, она еле держалась на ногах. Мама так сильно разрыдалась, что ей вкололи успокоительное и на служебной машине отправили домой.
Да и мне бы в тот момент не помещала львиная доза того препарата. Это сейчас я спокойна и более-менее в своём уме, а тогда от дикого отчаянья я была готова перебить всех и вся.
Я тяжело вздохнула.
На мою долю выпало страданий ничуть не меньше, чем пережили близкие. И это осознание приводило меня в немую тоску.
Мама каждую ночь напролет запиралась в спальне и плакала. Мне было настолько не выносимо видеть её слёз, что я уже на третью ночь перестала ночевать дома.
Из Екатеринбурга и Перми на похороны приехали сестра с братом. Они утешали маму как могли. После похорон (не смотря на возражения её мужа) сестра объявила, что на месяц-другой останется с мамой и берет на себя хлопоты с самым младшем ребенком в семье – Сёмой.
Брат, переночевав две ночи, уехал обратно в Пермь… Я не виню его. Дома стало настолько тяжело находиться, что я и сама перестала туда заглядывать.
Тем не менее после того как меня закопали погода стала постепенно налаживаться. Дни стали более тёплыми и долгими. Солнце стало всё чаще выглядывать из-за облаков, припекая верхушки сугробов, а ветер позабыл свои тоскливые песни. Даже птицы начали всё чаще и чаще напевать звонкие мелодии, предчувствуя скорое появление весны.
Как жаль, что я не пережила эту зиму…
Лиза достигла железнодорожных путей и с трудом их пересекла. Юркая тропинка, что вела на ту сторону, полностью обледенела. Однокласснице приходилось идти крайне осторожно, рискуя свалиться в слепящие глаза сугробы по обеим сторонам тропки.
Вот она и вышла к гаражам. Боязливо косясь на злосчастную дорогу, Лиза ускорила шаг.
Меня и саму пугали эти расширившиеся служебными машинами колеи. Хоть я и знала, что ничего страшного там уже нет, но навязчивый ужас неотступно преследовал и сковывал сознание.
Я замерла в воздухе, неотрывно вглядываясь в глубину лабиринта. Ветер стих. Птицы замолчали.
Всё как тогда…
Моё сердце уже не билось, но в тот момент мне показалось, словно оно слабо дрогнуло. Я резко очнулась от гнетущих раздумий.
Лиза окончательно оторвалась от меня, свернув на свою родную улицу. Провожать её дальше мне не зачем. Мой старый дом находился одной улицей ниже. Но теперь идти туда нет смысла. Больше вообще ничего не имеет смысла.
Хочется свернуться калачиком, заплакать, потеряться и больше никогда-никогда не находится...
…Как бы я не убеждала себя в обратном, но мне так и не удастся смириться со своей смертью. Это всего лишь самообман и я это понимаю.
Пока моего убийцу не найдут я не успокоюсь. Но… когда его найдут?..
Даже я не знаю, как он выглядел, что и говорить про живых! В тот роковой день мои глаза смотрели куда угодно, но только не на этого гада. А надо было! Сейчас хотя бы летала вокруг него, проходила насквозь, может, получилось бы его насмерть заморозить.
Я чувствовала себя ужасно беззащитной. Брошенной. Пустой.
Если говорить прямо и открыто – мне бы всей душой хотелось найти этого подонка и самолично расправится с ним. Я бы сделала это без зазрения совести. И не только ради отмщения для себя, но и для защиты моих родных и любимых.
ОН лишил меня всего! ОН лишил меня их!
ОН УБИЛ МЕНЯ!
ОН ДОЛЖЕН ПОПЛАТИТЬСЯ ЗА ЭТО!!!
А на этом пока все.
Как вы считаете, права ли девочка в своем желании наказать того кто ее прикончил за то что лишил ее жизни? Я считаю что права. А вообще мне Аню жалко. Что будет дальше? Мы узнаем в следующий раз. А вы пишите в комментарии, что думаете о прочтенном?
Пакеда!