Я решила перенести в статью эту историю. А так она у меня есть в формате видео на моем канале.
Итак...
В мае 1819 г. на выставке в Париже Теодор Жерико выставляет свою картину размером (5 метров в высоту и 7 метров в ширину) под названием «Плот “Медузы”», над которой он работал несколько лет и вложил огромное количество душевных и физических сил.
На этой выставке она встретит в основном холодные отзывы критиков, многие увидят в ней политический подтекст, а Жерико очень болезненно будет переживать негативные отзывы.
А все потому, что эта картина иллюстрирует событие, произошедшее за несколько лет до этой выставки.
Эскадра отправляется
17 июня 1816 г. небольшая французская эскадра – фрегат «Медуза», корветы «Эхо» и «Луара» и бриг «Аргус» – отправилась из Франции в Сенегал.
Флагманским кораблем «Медузой» и всей эскадрой командовал Дюруа де Шомарэ, неопытный капитан, получивший эту должность по протекции.
«Медуза» и «Эхо» оторвались от остальных кораблей. «Медуза» шла ближе к берегу. Шомарэ боялся сесть на мель у побережья Африки и распорядился постоянно измерять глубину.
При первых промерах лот (прибор, измеряющий глубину) даже не достиг дна, и Шомарэ успокоился, решив, что может беспрепятственно вести корабль к берегу. Однако более опытные моряки предупредили его, что корабль, по-видимому, находится в районе отмели Арген (на это указывали окружающий пейзаж и изменение цвета моря там, где его глубина была меньше).
Говорят, Шомарэ отмахнулся от этого предупреждения. Когда снова измерили глубину, она составила всего 18 локтей (20,5 метров) вместо предполагавшихся 80 (90 метров). В этой ситуации несущийся фрегат могла спасти лишь быстрая реакция капитана, но Шомарэ впал в оцепенение и упрямо вел корабль навстречу гибели. 2 июля 1816 г. в 160 км от берега «Медуза» со всего маху наскочила на мель.
Казалось, что еще не всё потеряно: воспользовавшись благоприятным ветром, фрегат можно было снять с мели.
Однако… Шомарэ был деморализован случившимся. Спасательные работы начались неорганизованно и велись беспорядочно
Эвакуация с тонущего корабля
Все попытки снять корабль с отмели оказались тщетными. Двое суток «Медуза» простояла на мели, пока, наконец, не было решено построить плот, чтобы перенести на него груз с корабля и тем самым способствовать снятию судна с мели.
Неожиданно подул сильный ветер. Уровень воды поднялся, а под порывом ветра судно завалилось набок. В корпусе открылась течь, два насоса не успевали откачивать воду. Было решено приступить к эвакуации людей.
Для эвакуации имелись шесть шлюпок и наспех сколоченный плот, размером примерно 20 на 7 метров.
При высадке с корабля всех охватила невероятная паника. Происходила жестокая борьба за наиболее безопасные места. Солдаты дрались прикладами, чтобы занять места раньше пассажиров.
Сначала для эвакуации команды и пассажиров планировалось использовать только шлюпки фрегата, для чего понадобилось бы сделать два рейса на берег. Но затем было решено задействовать плот и использовать его вместе со шлюпками. То есть тащить шлюпками плот.
В борьбе за жизнь нет места благородству
Вообще-то по морским законам Шомарэ, как капитан, должен был покинуть судно последним, но не сделал этого. Он, губернатор Сенегала Шмальц, и другие самые важные пассажиры разместились в шлюпках. На плот же погрузились те, кто попроще: всего 148 человек (147 мужчин и одна женщина, бывшая маркитантка - торговка съестными припасами на корабле).
На покинутом фрегате осталось 17 человек, которым не нашлось места ни в шлюпках, ни на плоту. Это были самые незначительные люди.
Шлюпки, как я уже сказала, должны были тянуть плот, идя на веслах.
Однако команда в шлюпках скоро осознала, что буксировать тяжелый плот практически невозможно. В условиях предштормовой погоды, опасаясь, что пассажиры плота начнут в панике перебираться на лодки, они перерезали буксировочные канаты и направились к берегу.
Что происходило на плоту "Медузы"?
Все понимали, что плот обречен: без руля и парусов им невозможно было управлять в штормовом океане.
На плот не разрешили взять много провизии, чтобы не перегружать его. Взяли только две бочки воды, пять бочек вина и ящик сухарей. Поэтому, даже если он и удержится какое-то время на плаву, пассажиры всё равно умрут от голода.
Людей на плоту начало охватывать чувство безысходности и с этого момента начало происходить самое страшное.
Положение на плоту, оставленном на произвол судьбы, обернулось катастрофой.
Отрывок из книги выжившего:
«Погода была ужасной. Бушующие волны захлестывали нас и порой сбивали с ног. К семи часам утра море несколько успокоилось, и нашему взору открылась страшная картина. На плоту погибло двадцать человек. У двенадцати из них ноги были зажаты между досками, когда они скользили по палубе, остальных смыло за борт».
Лишившись двадцати человек, плот несколько приподнялся, и над поверхностью моря показалась его середина. Все стали стремиться туда. Сильные давили слабых, тела умерших бросали в море. Три пассажира бросились в воду, чтобы покончить с собой.
Под вечер вспыхнул первый мятеж: солдаты и моряки восстали против офицеров. Ночь напролет на плоту люди дрались, в ход шли ножи, палки, кулаки. Во время шторма десятки людей погибли в борьбе за наиболее безопасное место в центре плота, либо были смыты волной за борт.
«Ни солдаты, ни матросы уже не сомневались, что пришел их последний час. Они решили облегчить себе предсмертные минуты, напившись до потери сознания. Опьянение не замедлило произвести путаницу в мозгах, и без того расстроенных опасностью и отсутствием пищи. Эти люди явно собирались разделаться с офицерами, а потом разрушить плот, перерезав канаты, соединявшие бревна. Один из них с абордажным топором в руках придвинулся к краю плота и стал рубить крепления. Меры были приняты немедленно: безумец с топором был уничтожен. И тогда началась всеобщая свалка. Среди бурного моря, на этом обреченном плоту, люди дрались саблями, ножами и даже зубами. Огнестрельное оружие у солдат было отобрано при посадке на плот. Сквозь хрипы раненых прорвался женский крик: Когда наступил рассвет, на плоту насчитали 65 умерших или исчезнувших человек”
Сразу скажу, что кому-то может быть тяжело смотреть это видео, потому что я буду рассказывать довольно страшные подробности этой истории. Так как я буду описывать обстоятельства и действия людей, столкнувшихся со стихией и вынужденных бороться за жизнь.
К утру 4 дня на плоту оставалось чуть более 50 человек.
«Морская вода разъедала кожу на ногах; все мы были в ушибах и ранах, они горели от соленой воды, заставляя нас ежеминутно вскрикивать”
На 8 день на плоту оставалось в живых только 28 человек. Израненные, покрытые язвами, обессиленные, мучимые жаждой и голодом. Кое-кто бредил. Многие сходили с ума. Обезумевшие люди ползали по палубе и кусали друг друга за ноги. Некоторые уже пришли в такое исступление от голода, что накинулись на останки одного из своих товарищей по несчастью.
«В первый момент многие из нас не притронулись к этой пище. Но через некоторое время к этой мере вынуждены были прибегнуть и все остальные». Мари-Зинаидаида, маркитантка из Сенегала, умерла в тот же вечер. Ее тело тоже съели.
На одиннадцатый день было принято бесчеловечное решение. Сильные выбросили за борт слабых и раненых, которые съедали их порции.
…
Наконец, на двенадцатый день, утром 17 июля 1816 г. на горизонте показался корабль, но вскоре исчез из виду. В полдень он появился снова и на этот раз взял курс прямо на плот. Это был бриг «Аргус».
Взорам его экипажа предстало страшное зрелище: полузатонувший плот и на нем 15 истощенных, полумертвых людей.
Из 15 спасенных с плота человек на землю ступят только 10 (пять скончаются по дороге на берег). А спустя 52 дня после катастрофы был найден и фрегат «Медуза» – он, ко всеобщему удивлению, не затонул, и на его борту еще были 3 живых человека из числа тех 17, которым не хватило места в шлюпках и на плоту.
Колония и правительство Франции попытались замолчать трагедию, однако 16 сентября 1816 года в оппозиционной газете «Journal des débats» (Жюрналь дю деба) появляется отчет выжившего хирурга Анри Савиньи о произошедшем на плоту.
Позднее Савиньи вместе с другим выжившим пассажиром Медузы Александром Корреаром пишут книгу «Naufrage de la frégate la Méduse» («Гибель фрегата „Медуза“»), изданную в 1817 году. Фрагменты из этой книги я как раз и привожу в этой статье в цитатах.
Разразившийся скандал вынудил созвать военный трибунал, на котором капитан Шомарэ обвинялся в оставлении флотилии, неспособности снять корабль с мели и оставлении плота с людьми. Шомарэ был всего лишь лишен свободы на три года тюремного заключения.
Губернатор Шмальц, который вместе с Шомарэ сел в шлюпку, был вынужден подать в отставку в 1818 году.
И вся эта история очень сильно заинтересует молодого художника Теодоро Жерико.
ПОДГОТОВКА К НАПИСАНИЮ КАРТИНЫ
Эта история в свое время вызвала огромный скандал еще и тем, что поразила всех не только трагизмом, но и жестокостью, на которую оказались способны люди, конкурирующие за выживание.
Теодор Жерико изначально не знал, какую именно сцену изобразить на своем полотне. Сцену спасения, сцену метяжа или сцену каннибализма.
Жерико подошел очень серьезно к этой работе. Начнем с того, что размер этой картины огромен - 7 на 5 метров. Ему пришлось снять отдельную мастерскую, которая бы вместила холст, на котором он бы писал эту работу. Потому что его собственная мастерская не вмещала такого полотна (7 метров в длину, вы можете себе представить, что вы пишите такую картину? я вот не представляю...)
Жерико воссоздавал и изучал события тех дней. Встречался со свидетелями и участниками тех событий. Он познакомился с Корреаром и Савиньи, беседовал с ними, даже, вероятно, написал их портреты. Он внимательно прочитал их книгу.
Плотник, служивший на фрегате, исполнил для Жерико уменьшенную копию плота.
Сам художник изготовил фигурки людей из воска и, располагая их на модели плота, изучал с разных точек зрения композицию. Так как Жерико не удовлетворяла работа натурщиков. Он пришёл к выводу, что позирование никогда не выглядит естественно.
Жерико стал посещать больницы, где наблюдал и зарисовывал умирающих, а потом стал посещать и морги. У него есть довольно устрашающие этюды на эту тему.
По мнению исследователей, Жерико могла быть знакома брошюра Савиньи А. «Обозрение влияния голода и жажды, испытанных после гибели фрегата „Медуза“» (1818).
Никто прежде не подходил с таким вниманием к изображению смерти.
Конечно, помимо этого Жерико написал множество этюдов моря и неба.
РАБОТА НАД КАРТИНОЙ
Жерико остановился на одном из моментов наивысшего напряжения во всей этой истории: утро последнего дня дрейфа плота, когда немногие оставшиеся в живых увидели на горизонте корабль «Аргус».
Жерико работал восемь месяцев, почти не покидая мастерскую.
Он был всецело поглощен работой. Прежде он вёл интенсивную светскую жизнь, но теперь не выходил из дома и даже обрезал волосы, чтобы и не пытаться вернуться к прежнему времяпровождению.
Художник хотел добиться в картине максимальной выразительности. Усиливая контраст между светом и тенью, он прибег к помощи битума — прозрачного материала тёмно-коричневого тона. Впоследствии битум и активно использовавшиеся Жерико масла с сиккативами привели к потемнению картины, поглотив немногие «всплески» ярких цветов, сделали её колорит более холодным, в красочном слое появились кракелюры. Сейчас картина выглядит еще темнее, чем была изначально, мы не можем понять точно, какая она была.
Главным достижением Жерико в «Крушении плота «Медузы» стала сложнейшая композиция. Осознав ограниченность фронтальной расстановки фигур, а фронтальная, это когда фигуры расположены вот так к зрителю, Жерико разворачивает композицию вглубь. Пространство картины становится не просто трёхмерным – оно затягивает зрителя. Обратите внимание на труп у нижнего края картины – создаётся впечатление, что его погружённая под воду голова уходит как раз под раму и, значит, оказывается в нашем, реальном, пространстве.
Здесь нет центрального героя, действия и эмоции каждого пассажира плота очень значимы и можно погрузиться в историю отдельно каждого отдельного человека на этом плоту..
КРИТИКА
Жерико выставил «Плот „Медузы“» в Салоне в 1819 году. И на выставке картина получила весьма неоднозначные отзывы.
Критиковали, как живописный язык художника, так и саму тему.
Фр писатель Огюст Кератри задавался вопросом, стоит ли вообще браться художнику за такой «недостойный» сюжет. Живописец Шарль Поль Ландон недоумевал, почему Жерико избрал крупный формат для своей картины. По его мнению, такое полотно не подходит ни для общественного здания, ни для «дворца монарха» или «кабинета любителя искусств», его участь — оставаться в мастерской художника.
Ландон также указывал на недостатки композиционного построения, «серое и монотонное» освещение, неправильный рисунок.
Было еще много нелестных отзывов о картине.
Некоторые отметили в картине политическую направленность, критику правительства, по вине которого погибли пассажиры «Медузы».
По достоинству оценили полотно лишь небольшая часть близких и мастеров, открытых новому. Они поздравили художника с успехом.
Как показывают обнаруженные позднее документы, художник воспринимал негативные отзывы весьма болезненно.
В одном из своих писем Жерико отмечает:
«Художник, как шут, должен уметь относиться с полным безразличием к тому, что исходит от газет и журналов».
Далее Жерико высмеивает стремление прессы искать в любом произведении искусства политическую подоплёку:
«Несчастные, пишущие такие глупости, конечно, не голодали в течение двух недель, а то бы они знали, что ни поэзия, ни живопись не способны передать во всей полноте ужас, пережитый оставшимися на плоту…»
АНГЛИЯ
Через некоторое время художник познакомился с английским предпринимателем Уильямом Буллоком, арендатором нескольких выставочных залов в Лондоне, известных под названием Романской галереи.
Буллок уже организовывал удачную выставку одной картины — полотна Гийома Летьера «Брут, осуждающий на смерть своих сыновей».
Жерико убедил Буллока показать в Лондоне «Плот „Медузы“». Жерико питал надежду, что в стране с развитыми морскими традициями его произведение будет понято. Сюжет был известен британской публике благодаря английскому переводу книги Корреара и Савиньи.
Буллок воспринял идею с энтузиазмом и начал рекламную кампанию в прессе. 10 июня 1820 года аристократия и местные художественные круги получили возможность увидеть полотно на частном показе, а через два дня, 12 июня выставка открылась для широкой публики.
Картину увидели около 50 тысяч человек.
Жерико получил то, чего ему не хватало на родине — признание его произведения зрителями и критиками.
О выставке написали все газеты, на театральной сцене появилась постановка «Гибель „Медузы“, или Фатальный плот». «Медузу» называли шедевром, видели в ней «реальную правду», а Жерико удостоился сравнения с Микеланджело Буонарро́ти и Караваджо.
ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА КАРТИНЫ И ХУДОЖНИКА
Вернувшись в Париж, Жерико стал много болеть, его состояние усугубилось несколькими падениями во время верховых прогулок.
Он еще написал много работ, в том числе серию портретов душевнобольных пациантов для клиники САЛЬПЕТРИЕР
Однако прожил всего лишь несколько лет после возвращения на родину.
Причина его смерти точно не известна, по одной из версий, ею стало очередное падение с лошади - Жерико получил сильный удар в висок. По другой версии после второго падения с лошади он не смог окончательно восстановиться и умер от заражения крови.
Мастер скончался в Париже 26 января 1824 года в 32 года.
Многим картина Жерико представлялась метафорой государственного упадка, аллегорией постнаполеоновской Франции. И хотя Жерико решал не социальные, а чисто художественные задачи, в ней видели обвинение существующего строя, вот почему на родине столь выдающаяся работа сначала не получила одобрения.
После смерти художника картина, вместе с другими произведениями и коллекциями Жерико, была выставлена на аукцион.
Сначала ее хотел купить директор Лувра граф Огюст де Форбен. Но картина оценивалась в 6000 франков, а такой суммы у директора не было.
Возникло опасение, что «Медузу» купят коллекционеры, которые собирались разделить грандиозное полотно на четыре части. Картину приобрёл ближайший друг Жерико - Дедрё-Дорси за 6005 франков, выступив посредником в сделке.
В 1825 году де Форбену удалось найти нужную сумму, и главное произведение Жерико заняло своё место в Лувре.
Я надеюсь, вам понравилась эта история. Напишите в комментариях ваши впечатления и ставьте лайки:)
А еще вам могут быть интересны и другие мои статьи:
Например, вы наверняка задавались вопросом, победят ли нейросети художников? Только ленивый сейчас не задавался! Или нужен ли художнику талант? Все это вы можете почитать в моем блоге!