Глава пятая.
‒ Вы, случайно, не это ищете, сеньор комиссар? – спросила кукла полицейского, уставившегося на неё вылупленными глазами.
‒ Вы кто? – испуганно и удивлённо спросил Марсело Мальвину.
‒ Кукла Мальвина Виолетта, хозяйка кукольного домика в поместье семьи Гонсалес.
‒ Как это может быть?
‒ Не важно, как! – уклонилась от ответа Мальвина. – Лучше прочтите этот дневник. Думаю, его тоже можно считать уликой против Фернандо Гонсалеса. Вы правильно сделали, что арестовали его! Он – плохой человек, очень плохой!
Уже не слушая куклу, Марсело Кардосо стал листать дневник. Записи в нём и впрямь представляли для следствия большой интерес. А когда Марсело закрыл дневник, решив взять его с собой, чтобы спокойно изучить его дома или на своём рабочем месте, куклы уже нигде не было. Она исчезла так же внезапно, как и появилась.
Решив, что у него поднялась температура, ставшая, по-видимому, причиной галлюцинаций, Марсело пощупал себе лоб. Лоб был не горячий. Однако дневник Армандо Гонсалеса, что держал теперь в руках комиссар полиции, отнюдь не был галлюцинацией. Он был вполне реален.
‒ Привидится же такое! – подумал вслух Марсело Кардосо. – Но где же тогда я нашёл этот дневник? Мистика?! А, ладно, наверно из ящика стола взял и не заметил. А что до «хозяйки кукольного домика» ‒ отдыхать Вам побольше надо, сеньор комиссар!
Конечно, Марсело Кардосо ошибался, и появление Мальвины было вполне реальным. Но ему – комиссару полиции и убеждённому скептику, не верившему ни в какую мистику, ни в каких живых кукол, трудо было поверить в то, что кукла сама принесла ему улику, которую теперь можно было использовать против Фернандо Гонсалеса. Разумеется, дневник не мог быть прямой уликой, но в качестве косвенной вполне годился.
Открою вам тайну: не Армандо был автором этого дневника, а Мальвина. Будучи куклой, она обладала способностью проникать в самые тайные уголки человеческой души, копировать чужой почерк с точностью до малейшей извилины каждой буквы, воспроизводить стиль изложения, исходя из психического склада личности, кой без труда «сканировала» подобно рентгену, общаясь с этой личностью. То ли ещё мог безупречно развитый до человеческого искусственный интеллект необычной куклы.
Сделав своё важное дело и отомстив таким образом Фернандо Гонсалесу за предательство, наказав его заодно и за жестокое обращение с Армандо, Мальвина вернулась в свой кукольный домик, к своему любимому, который с нетерпением ждал её на веранде, читая какую-то книжку. Это был сборник историй, сочинённых его маленькой племянницей Пилар, воспроизведённых таким художественным, литературным языком, каким обладают лишь профессиональные писатели, пишущие на нём свои шедевры. Таким же литературным языком – классическим испанским обладала и Мальвина, имевшая врождённый талант писать книги.
Однако даже Армандо не догадывался об этих способностях своей возлюбленной. Читая сборник, он искренне думал, что автор книги – просто тёзка его племянницы – Пилар Гонсалес. Но это были именно её собственные истории, записанные с её слов талантливой Мальвиной.
‒ Где была моя возлюбленная? – нежным голосом спросил Мальвину Армандо.
‒ В Мире Людей, любимый мой. Нужно было закончить одно дело.
‒ Какое дело? Или это секрет? – несколько настороженно поинтересовался Армандо.
‒ Пока секрет, но потом ты сам всё узнаешь...
‒ Мальвина! Надеюсь, ты не...
‒ Всё в рамках закона, дорогой мой, не волнуйся! – успокоила будущего мужа Мальвина.
Она не хотела пока посвещать жениха в свои несколько коварные планы, ведь они касались брата Армандо – Фернандо Гонсалеса. Возможно, сама того до конца не осознавая, Мальвина Виолетта уготовила Фернандо крайне незавидную участь.
А теперь ещё комиссар полиции въедливо изучал дневник Армандо, где тот в мельчайших подробностях описывал свои мучения и страдания, на которые обрёк его старший брат. В том, что это был дневник Армандо Гонсалеса, у Марсело Кардосо не вызывало никакого сомнения, ведь у последнего хранились образцы почерка Армандо, оставленные им ещё при жизни. Особенно любопытной и крайне неоднозначной показалась комиссару последняя запись в дневнике. А написано там было следующее:
«Сегодня он снова придёт, чтобы издеваться надо мной, насмехаться и наговорить мне кучу обидных слов! Но я уверен, этот его визит ко мне в барак, в который он меня определил на постоянное прозебание, будет последним и в моей, и в его жизни. Как он меня достал! Надоело всё, прощайте!»
Теперь у Марсело Кардосо не было сомнения в том, что Фернандо Гонсалес довёл младшего брата до самоубийства, а может и сам поджёг барак. Оставалось только предъявить подозреваемому официальное обвинение.
Через несколько минут в кабинет комиссара полиции привели арестованного Фернандо. По настроению Марсело и по его серьёзному лицу было ясно, что разговор предстоял не из приятных и не сулил хороших новостей.
‒ Что Вы ещё хотите, комиссар Кардосо? – подавленным голосом спросил Фернандо. – Может, снимите с меня это абсурдное обвинение в убийстве моего брата Армандо!
‒ Садитесь, сеньор Гонсалес, разговор у нас с Вами будет долгим и не очень приятным для Вас. Признаюсь честно, порадовать мне Вас особо нечем.
‒ Но я не убивал брата, я любил его, по-своему, конечно!
‒ А вот это совершеннейшая ложь, сеньор Гонсалес! Улики говорят об обратном.
‒ Какие у Вас против меня могут быть улики?! – взбесился вдруг Фернандо.
‒ Спокойно, сеньор Гонсалес, остыньте и взгляните сами! – ответил Марсело, предъявив для обозрения и ознакомления арестованному дневник Армандо Гонсалеса младшего.
‒ Что это за тетрадка?
‒ А Вы откройте её и почитайте внимательно. Это личный дневник Вашего брата.
Фернандо открыл дневник брата и начал читать. Но прочитав буквально несколько предложений, заявил:
‒ Это подделка, сеньор комиссар! Это не может быть дневником Армандо!
‒ Почему Вы так в этом уверены, сеньор Гонсалес? Почерк его.
‒ Я говорю Вам, это не может быть его дневник! Армандо был кaлекой, инвалидом, умственно отсталым и невменяемым! Он никогда не учился в школе и не умел писать!
‒ Сеньор Гонсалес, факты говорят о другом! Ваш брат умел писать. У меня в архиве хранятся некоторые образцы его почерка, которые он оставил нам при жизни. Да, и любой графолог Вам подтвердит, что дневник написан именно рукой Вашего брата.
‒ Ну, так покажите мне эти образцы, я могу сам сверить! – по-прежнему возмущённо потребовал Фернандо.
‒ Хорошо! Альварадо, зайдите ко мне! – вызвал Марсело одного из подчинённых.
Через минуту в кабинет Марсело Кардосо вошёл вызванный им подчинённый. Комиссар приказал ему принести из архива личное дело Армандо. И буквально через несколько минут оно уже лежало на столе комиссара. Марсело достал из папки образцы почерка Армандо и показал их Фернандо.
‒ Вот, видите, сеньор Фернандо Гонсалес, Ваш брат обладал и почерком, и письмом. Он умел писать!
‒ Как, к-как это воз-зможно? – заикаясь от волнения, пробормотал Фернандо.
‒ Плохо же Вы знали Вашего брата, сеньор Фернандо Гонсалес! Помимо всех ранее предъявленных Вам обвинений, Вы обвиняетесь в доведении человека до самоубийства. Вот, скажите мне, подозреваемый, неужели не жалко было издеваться над родным братом, над карликом, над больным и беспомощным?! Вы – чудовище, сеньор Гонсалес! Говорю Вам это и как человек, и как полицейский! И срок Вам за все Ваши дела светит немалый! Альварадо, уведите задержанного!
Фернандо Гонсалеса увели в камеру предварительного заключения в следственном изоляторе, где он теперь прибывал совершенно заслуженно. Но, похоже было на то, что не мучила его совесть за совершённые им преступления. Сожалел он лишь о том, что так глупо попался, что недооценил способности брата, которого считал убогим и недееспособным. Сожалел и о семье, которую теперь не скоро увидит.