Когда я привел Наташу знакомиться с матерью, уже тогда понял — это катастрофа. Мама окинула мою девушку оценивающим взглядом, поджала губы и демонстративно вздохнула. Наташа заметила это, конечно. Она всегда замечала такие вещи.
— Значит, студентка? — спросила мать, разливая чай. — И где же твоя мама работает?
— У меня только отец, — спокойно ответила Наташа.
— А, понятно, — протянула мать с таким выражением лица, будто ей всё стало кристально ясно. — Так часто бывает в... неблагополучных семьях.
Я замер с чашкой в руках. Наташа выпрямилась, как струна.
— Что именно вы имеете в виду под «неблагополучной семьей»? — спросила она ледяным тоном.
— Ну, знаешь, когда мать бросает ребенка... — мама развела руками. — Обычно это говорит о многом.
— Например, о том, что некоторые женщины — эгоистичные стервы? — Наташа улыбнулась. — Да, с этим трудно поспорить.
Мать побагровела.
— Андрей, ты слышал, как она со мной разговаривает?
Я положил вилку. В горле пересохло.
— Мам, давай не будем...
— Нет, давай будем! — Наташа поставила чашку на стол. — Я не собираюсь терпеть оскорбления только потому, что вы — мать Андрея. Мой отец воспитал меня один, и я горжусь им. А вот вам стоило бы научить сына уважать женщин, а не молчать, когда его девушку оскорбляют.
Мать схватилась за сердце.
— Видишь, Андрюша? Вот она какая! Первая встреча, а уже хамит!
Я смотрел то на мать, то на Наташу, не зная, что сказать. Этот ужин стал началом войны, которая длится до сих пор.
***
Когда я сказал матери, что мы с Наташей женимся, она закатила грандиозную истерику.
— Ты не можешь на ней жениться! — кричала она, расхаживая по квартире. — Она же деревенщина! Ты посмотри, как она говорит, как одевается!
— Мам, Наташа из пригорода, а не из деревни. И одевается она нормально.
— Нормально? — мать всплеснула руками. — Да она выглядит как... как продавщица с рынка! Андрей, ты из хорошей семьи, ты можешь найти девушку получше.
— Я люблю ее, — твердо сказал я.
— Любовь! — мать презрительно фыркнула. — Любовь пройдет, а останутся только проблемы. Она же явно охотится за твоими деньгами!
— Какими деньгами, мам? Я студент, у меня ничего нет.
— У тебя есть перспективы! И эта квартира! — мать обвела рукой комнату. — Если ты на ней женишься, я тебя выгоню! Клянусь, выгоню!
Я посмотрел на нее долгим взглядом.
— Не нужно, — сказал я спокойно. — Я уйду сам.
В тот же вечер я собрал вещи и переехал к Наташе и ее отцу Сергею Петровичу. Он встретил меня без лишних вопросов, только хлопнул по плечу и сказал:
— Не переживай, парень. Все образуется.
Сергей Петрович оказался удивительным человеком. Работяга до мозга костей, он умел делать абсолютно все — от ремонта крана до сборки мебели. Меня, городского мальчика, не умевшего даже гвоздь забить, он начал учить всему с нуля.
— Мужчина должен уметь руками работать, — говорил он, показывая, как правильно держать молоток. — Иначе какой ты мужчина?
Я старался изо всех сил, хотя поначалу выходило неуклюже. Сергей Петрович никогда не смеялся над моими ошибками, только терпеливо показывал снова и снова, пока я не начинал делать все правильно.
С моей матерью он пытался найти общий язык. Звонил ей, приглашал на чай, предлагал помочь с ремонтом. Она отвечала холодно и отказывалась от всех предложений.
— Не обижайся на нее, — говорил мне Сергей Петрович. — Она просто боится потерять сына. Это пройдет.
Но не прошло.
***
Свадьбу мы организовали скромную, но красивую. Сергей Петрович взял на себя большую часть расходов, хотя я пытался возражать.
— Брось, сынок, — отмахнулся он. — У меня всю жизнь была одна радость — Наташка. Дай старику порадоваться.
Я отправил матери приглашение и букет ее любимых лилий. Курьер вернулся с нераспечатанным конвертом и цветами.
— Женщина сказала, что ничего не заказывала, — развел он руками.
Наташа обняла меня.
— Не расстраивайся. Это ее выбор.
Но я расстраивался, конечно. В день свадьбы, произнося клятвы, я то и дело оглядывался на дверь, надеясь, что мать передумает и придет. Она не пришла.
После свадьбы мы с Наташей сняли небольшую квартиру недалеко от университета. Я устроился на подработку, чтобы оплачивать аренду. Наташа тоже работала по вечерам в кафе. Было тяжело, но мы справлялись.
Мать не звонила и не писала. Я отправлял ей сообщения, но она не отвечала. На Новый год я отправил ей подарок — шелковый шарф, который она давно хотела. Посылка вернулась нераспечатанной.
— Она просто наказывает тебя, — сказала Наташа. — Не поддавайся.
Но я все равно продолжал пытаться. Отправлял открытки на праздники, звонил (она не брала трубку), даже приходил к ее дому (она не открывала дверь). Это было больно, но я не мог просто так отказаться от собственной матери.
***
Когда Наташа забеременела, я был на седьмом небе от счастья. Мы оба были. Сергей Петрович, узнав новость, прослезился и обнял нас обоих.
— Дедом буду, — повторял он, улыбаясь сквозь слезы. — Дедом!
Я решил, что это хороший повод снова попытаться помириться с матерью. На этот раз я не стал звонить или писать — просто пришел к ней домой и стучал, пока она не открыла.
— Что тебе нужно? — спросила она холодно.
— Мам, я скоро стану отцом, — сказал я. — Наташа беременна.
Она молчала долго, потом вздохнула и отступила от двери.
— Заходи.
Мы сидели на кухне, пили чай, и я рассказывал ей о нашей жизни, об учебе, о работе. Она слушала молча, иногда кивая. Когда я закончил, она спросила:
— И что ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы ты была частью нашей жизни. Чтобы мой ребенок знал свою бабушку.
Она помолчала, потом кивнула.
— Хорошо. Я попробую.
Я обнял ее, чувствуя, как с плеч падает огромный груз. Наконец-то все наладится!
Как же я ошибался.
***
Первая встреча после примирения состоялась, когда нашей дочке Алисе было уже два месяца. Я предложил матери прийти к нам в гости, но она настояла, чтобы мы пришли к ней. «Я хочу принять вас как положено», — сказала она по телефону. Мы согласились и пригласили с собой Сергея Петровича. Я надеялся, что общая внучка сблизит их.
Поначалу все шло неплохо. Мать даже взяла Алису на руки и признала, что она «хорошенькая». Но потом начался ужин, и все пошло наперекосяк.
— Андрей рассказывал, что вы из деревни, — сказала мать, обращаясь к Сергею Петровичу.
— Из поселка городского типа, — поправил он. — Но да, не из мегаполиса.
— И чем же вы там занимаетесь?
— Я строитель. Всю жизнь дома строил, — с гордостью ответил Сергей Петрович.
— А, понятно, — протянула мать. — Рабочий класс.
Наташа напряглась. Я положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.
— Да, рабочий класс, — спокойно ответил Сергей Петрович. — Своими руками зарабатываю. Не стыжусь этого.
— Конечно-конечно, — мать улыбнулась. — Просто интересно, как вы оказались в городе. Решили, что в деревне делать нечего?
— Мам, — предупреждающе сказал я.
— Что? Я просто интересуюсь, — она развела руками. — Хочу лучше узнать семью, в которую попал мой сын.
— Мы переехали, когда Наташе нужно было поступать в университет, — ответил Сергей Петрович. — Хотел, чтобы у дочки было хорошее образование.
— А ее мать? — спросила моя мать. — Она тоже переехала с вами?
Повисла тяжелая пауза.
— Нет, — наконец сказал Сергей Петрович. — Она ушла, когда Наташе было пять.
— Ушла? — мать приподняла брови. — Как интересно. Видимо, были причины.
— Мама! — я повысил голос.
— Что? — она посмотрела на меня с невинным видом. — Я просто говорю, что обычно женщины не уходят от хороших мужей. Особенно оставляя ребенка.
Наташа резко встала.
— Вы намекаете, что мой отец плохой человек? Вы его совсем не знаете!
— Я просто делюсь наблюдениями, — мать пожала плечами. — Не нужно так нервничать, дорогая. Тебе вредно после родов.
— Не указывайте мне, что мне вредно, а что нет, — огрызнулась Наташа. — И не смейте оскорблять моего отца!
— Я никого не оскорбляю, — мать выглядела оскорбленной. — Просто странно, что деревенские люди вдруг решили породниться с городской семьей. Обычно за этим что-то стоит.
— Что вы имеете в виду? — Сергей Петрович нахмурился.
— Ну, знаете, — мать сделала неопределенный жест рукой. — Выгода какая-то. Квартира в городе, например.
— Мама! — я вскочил. — Прекрати сейчас же!
— Андрей, не кричи на мать, — она поджала губы. — Я просто говорю то, что думаю. Эти люди явно использовали тебя. Заманили в свою семью, женили на девчонке...
— Никто никого не заманивал! — закричала Наташа. — Я любила Андрея задолго до того, как узнала о вашем существовании! И если бы знала, какая вы... какая вы...
— Какая? — мать прищурилась. — Договаривай, раз начала.
— Злобная, мелочная, завистливая старуха! — выпалила Наташа. — Вот кто вы!
Мать побледнела.
— Как ты смеешь?! Андрей, ты слышишь, как она разговаривает с твоей матерью?
Я стоял между ними, не зная, что делать. Сергей Петрович поднялся и положил руку на плечо Наташи.
— Пойдем, дочка. Мы здесь больше не нужны.
— Да-да, уходите, — мать махнула рукой. — И забирайте с собой этого предателя. Он мне больше не сын.
— Мам, перестань, — я попытался взять ее за руку, но она отдернула ее.
— Не прикасайся ко мне! Ты выбрал эту... эту девку и ее папашу вместо родной матери. Вот и живи с ними!
— Я никого не выбирал! — закричал я. — Я просто хочу, чтобы моя семья была вместе! Вся моя семья!
— Нет у тебя больше семьи, — отрезала мать. — Есть только эти деревенские выскочки.
Сергей Петрович, до этого сдерживавшийся, вдруг шагнул вперед.
— Послушайте, — сказал он спокойно. — Я понимаю, вы расстроены. Но давайте не будем говорить того, о чем потом пожалеем. Мы все — семья Андрея. И вы, и мы с Наташей, и маленькая Алиса. Давайте найдем способ жить мирно.
Мать посмотрела на него с таким презрением, что я поежился.
— Не указывайте мне, как жить, — процедила она. — Вы никто. Просто деревенщина, которая решила, что может лезть в приличное общество.
Сергей Петрович покачал головой.
— Пойдем, Наташа. Андрей, ты идёшь с нами?
Я кивнул, чувствуя, как внутри все сжимается от боли и стыда. Мы забрали Алису и молча вышли из квартиры матери.
***
После того ужина мы с матерью снова перестали общаться. Я пытался звонить, но она не брала трубку. Наташа была в ярости.
— Как она смеет так говорить о моем отце? — кричала она. — Он в сто раз лучше нее! В тысячу!
Я не спорил. Мне было стыдно за мать, но и бросить ее я не мог. Она ведь тоже моя семья.
Через два месяца я решил попытаться еще раз. Пришел к ней без предупреждения, с фотографиями Алисы. Мать впустила меня, но была холодна.
— Зачем пришел? — спросила она. — Твоя жена знает, что ты здесь?
— Знает, — соврал я. — Мам, посмотри, какая Алиса красивая. Она так выросла за эти два месяца.
Мать взглянула на фотографии и смягчилась.
— Да, хорошенькая. На тебя похожа.
Мы поговорили немного об Алисе, потом я решился спросить:
— Мам, почему ты так не любишь Наташу и ее отца? Что они тебе сделали?
Она поджала губы.
— Они забрали тебя у меня. Ты был таким перспективным мальчиком, мог бы жениться на приличной девушке из хорошей семьи. А теперь ты муж этой... этой...
— Не смей оскорблять мою жену, — твердо сказал я.
— Вот видишь? — она всплеснула руками. — Ты даже говорить со мной нормально не можешь! Она настроила тебя против меня!
— Никто меня не настраивал. Я просто хочу, чтобы ты уважала мой выбор.
— Я не могу уважать глупость, Андрей. Ты совершил ошибку, женившись на ней. Но еще не поздно все исправить.
Я нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Развод, конечно, — она пожала плечами. — Ты молод, у тебя вся жизнь впереди. Да, есть ребенок, но это не проблема. Я знаю способы, как можно минимизировать алименты. Мой коллега недавно развелся, так он...
— Стоп, — я поднял руку. — Ты серьезно предлагаешь мне бросить жену и ребенка?
— Я предлагаю тебе начать новую жизнь, — она улыбнулась. — Без этих деревенских. Я даже знаю отличную девушку для тебя. Дочь моей коллеги, Марина. Умница, красавица, из приличной семьи...
Я встал.
— Мам, я люблю Наташу. У нас есть дочь. Я не собираюсь их бросать.
— Ты пожалеешь об этом, — она покачала головой. — Когда поймешь, что я была права, будет поздно.
— Прощай, мам, — я направился к двери.
— Если уйдешь сейчас, можешь не возвращаться! — крикнула она мне вслед. — Я выпишу тебя из квартиры! Завещаю ее государству! Или своей кошке!
Я обернулся.
— Делай, что хочешь. Мне не нужна твоя квартира. И если ты не можешь принять мою семью, то... то мне не нужна и ты.
Я вышел, захлопнув за собой дверь.
***
Уже два месяца мы не общаемся с матерью. Наташа счастлива, что «эта женщина» больше не портит нам жизнь. Алиса растет, уже пытается переворачиваться. Сергей Петрович приходит каждый день, помогает с ремонтом в квартире, играет с внучкой.
Все хорошо. Но на душе все равно паршиво.
— Ты скучаешь по ней, — сказал мне как-то Сергей Петрович, когда мы сидели на балконе после работы.
Я кивнул.
— Она моя мать. Как бы она себя ни вела.
Он вздохнул.
— Знаешь, сынок, некоторых людей не изменишь. Они такие, какие есть. И твоя мать... она не станет другой. Не потому, что не хочет, а потому, что не может.
— И что мне делать? — спросил я.
— Смириться, — он пожал плечами. — Принять ее такой, какая она есть. Или не принимать вовсе. Третьего не дано.
Я смотрел на закат и думал о его словах. Может, он прав. Может, я просто должен отпустить эту ситуацию, перестать надеяться на чудо. Мать не изменится. Наташа не станет терпеть ее оскорбления. А я... я всегда буду между двух огней.
— Я попробую, — сказал я наконец. — Попробую смириться.
Сергей Петрович похлопал меня по плечу.
— Правильно, сынок. Иногда это единственное, что нам остается.
Я кивнул, но внутри все равно была пустота. Пустота и боль от мысли, что моя дочь никогда не узнает свою бабушку. Что моя мать никогда не станет частью нашей семьи. Что эта война никогда не закончится.
Но, может быть, в этом и есть взросление — в принятии того, что некоторые раны никогда не заживут. Некоторые конфликты никогда не разрешатся. И все, что мы можем сделать, — это научиться жить с этим.
Я постараюсь. Ради Наташи, ради Алисы, ради себя самого. Постараюсь.
Но это чертовски тяжело.