Сейчас эта мода несколько поутихла, но еще десять лет назад на улицах крупных городов можно было встретить вывески «под старину». Выражалась эта старина в двух характерных отметках: псевдославянском шрифте и всенепременном твердом знаке на конце слов. Дизайнеры таких вывесок уверенно полагали, что это и есть та самая старорежимная «ять», и ей там самое место.
На самом же деле «ять» выглядела немного по-другому, а правила ее употребления были настолько сложны, что иначе, как зубрежкой их запомнить было нельзя. Прочие старорежимные буквы, убранные одним махом из русского языка Луначарским в 1918 году, тоже имели запутанные правила, узнав о которых можно только посочувствовать гимназистам той поры. «Ять», «ер», «фита», «и десятеричная» и таинственная «ижица» — вот герои сегодняшнего рассказа.
Проклятие гимназистов
«Ять» в русском алфавите всегда была меткой, которая отличала чисто славянские слова от заимствованных. Но употребление буквы в одинаковых по написанию, но разных по смыслу словах всегда вводило в ступор молодых гимназистов.
Ну вот попробуйте вы ему объяснить, что во фразе «мы срубили ели» слово «ели» надо писать через «е», а в словосочетании «мы Ѣли уху» слово «Ѣли» надо писать через «ять». И таких примеров было множество. Правило использования «ять» было настолько громоздким, настолько непонятным, что бедным ученикам приходилось только зубрить его, даже не пытаясь при этом понять логику.
Ничем, кроме зубрежки нельзя было заставить себя знать, что мёд надо писать через «ё», а звѢзды невесть почему через «ять». Чтобы облегчить страдания детей, учителя даже составляли запоминающиеся стишки, состоявшие из слов с этой буквой, которые сейчас выглядят как совершенная абракадабра. Ну вот например:
Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ
Убѣжалъ голодный въ лѣсъ.
Рѣзво по лѣсу он бѣгалъ,
Рѣдькой съ хрѣном пообѣдалъ,
И за горькiй тот обѣдъ
Далъ обѣетъ надѣлать бѣдъ!
Так что «ять» стала первым кандидатом на удаление в большевистской реформе русского языка.
Буква-транжира
Тот самый твердый знак, который так любили лепить на старо-ново-русские вывески в начале 2000-х, на самом деле не «ять», а буква «ер» — самая популярная в дореволюционной азбуке. И такую славу ей обеспечивало правило, по которому «ер» следовало использовать на конце всех существительных мужского рода, заканчивавшихся на согласную.
А еще «ер» выступала в качестве полноценного твердого знака, а также разделяла приставку и корень. Ну и по старинной русской языковой традиции присутствовала в целом ворохе слов-исключений, внося сумятицу в неокрепшие детские умы.
И ведь по сути «ер» была самой настоящей транжирой, ведь она не несла абсолютно никакого смысла. Эта буква превращала письмо в настоящий частокол из твердых знаков, удлиняя его в разы. Возьмем роман «Война и мир» Толстого, который в дореволюционном издании насчитывал 2080 страниц. На каждую из них приходилось в среднем по 55 «еров», то есть во всем тексте получалось 115 тысяч ненужных букв — ими можно было бы заполнить более 70 страниц текста.
«Ер» стала вторым кандидатом на удаление, но не окончательно и бесповоротно — букву оставили лишь в качестве твердого знака, который ныне по подсчетам лингвистов встречается в письме с частотой 0,02%.
Слишком много «и»
В распоряжении звука «и» в русском алфавите было целых три буквы: знакомая нам «и», которая называлась «иже»; заграничная «i» под именем «и десятеричное»; и самая редкая буква дореволюционной азбуки «Ѵ» — «ижица».
Каждая из них требовала к себе особого подхода. Возьмем «ижицу». Это была самая гонимая буква русской грамматики. Впервые ее выкинул Петр I, реформируя алфавит в 1708 году. Но в 1710-м сжалился и вернул на место. В 1735 году «ижицу» опять упразднили, а в 1758-м — вернули. В 1799 году буква вновь попала в опалу, а три года спустя ее вернули из ссылки. Такие метания были связаны с тем, что «ижица» употреблялась в словах совсем уж редко. Правил никаких не было — гимназисты заучивали эти слова наизусть. Мѵро, сѵнодъ, ѵпостась и еще дюжину прочих следовало писать через «ижицу».
Но поскольку слова эти были в основном церковного употребления и в гражданском обиходе использовались редко, несчастная «ижица» отмерла сама собой — Луначарский в указе даже не стал ее упоминать.
«И десятеричное» в грамматике занимала свое особое место: букву писали в тех словах, где звук «i» должен произноситься перед гласными и перед «й»: исторія, русскій, Іерусалимъ и тому подобное. Была у «i» и еще одна работа: она разделяла слово «мир» как мироздание и «мир» как состояние, когда отсутствует война. В первом случае слово писалось через «и десятеричное» — мiр. А во втором через «иже» — мир.
Авторы большевистской реформы 1918 года решили пожертвовать «и десятеричной»: они были уверены, что буква «и» прекрасно справится со своими обязанностями и перед гласными, и перед «й», и во всех остальных случаях.
Ферт против Фиты
Соперничество «ферта» (Ф) и «фиты» (Ѳ) в русском алфавите шло еще со времен Петра. Объединяло их одно общее обстоятельство: все слова, в которых встречались эти буквы, были не русского, а иностранного происхождения: греческого (география, миф, фонарь), латинского (реформация, манифест, трансформация) или тюркского (кафтан, сарафан, кефир). До XVIII века «ферт» и «фиту» употребляли как бог на душу положит — кто как хочет. Соревнование выигрывала «фита», но потом она резко сдала позиции своему «сводному брату» «ферту», который очень любил стоять, уперев «руки в боки». В XIX веке даже говорили: «стоит фертом», то есть подбоченясь, как очертание буквы «Ф».
К концу XIX века «братец» полностью вытеснил «сестрицу», и «фита» осталась в основном в именах древнегреческого происхождения: Ѳеодра, Ѳеодосий, Ѳилоѳей, Ѳёкла. Но писатели нет-нет, да вставляли гонимую «фиту» в свои произведения. Так, у Гоголя в «Мертвых душах» Ноздрёв называет своего родича ѳетюком (это устаревшее слово означало «простофиля»).
Русские филологи и лингвисты не раз пытались изгнать «фиту» окончательно и бесповоротно, но за них это сделала революция, выкинув «фиту» на задворки истории. Она и в самом деле была уже не нужна.
Реформа русского языка, проведенная советской властью в 1918 году, была только началом языковой эпопеи. А ее кульминацией стало знаменитое хрущевское упрощение. Не скинь Никиту Сергеевича в 1964 году, мы бы сейчас говорили и писали привычные слова совсем иначе 👇: