Несколько слов о тайне мира, или театр как способ явить духовную реальность…

Вы говорите, не любите театр? Быть может, вы просто не заглянули в его сокровенное лицо, прошли мимо этого чуда, скованные бронёй предрассудков?

Постойте, не спешите уходить! Я не намерен вступать в спор или что-либо доказывать.

Конечно, вы правы – театры бывают разные. Храмы искусства и балаганы, обители высокой трагедии и ярмарки низменных страстей. Есть театры, взывающие к разуму, и театры, растлевающие душу. Есть политические трибуны и антитеатры, дерзко плюющие в лицо публике, отравляющие её сомнениями, сеющие мрак и навязывающие отвращение к мирозданию. И они тоже именуют себя театром. Неужели у театра и самой жизни одна природа бытия? Иначе как объяснить, что даже на самую гнусную пошлость находятся свои почитатели, готовые платить за неё немалые деньги?

Пожалуй, никак. Или, как мудро заметил Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Но, несмотря на весь этот хаос и нелепость, театр продолжает жить, вопреки пророчествам о его скорой кончине, о замене его новыми, более совершенными технологиями. Так было и с появлением кинематографа, затем компьютеров, интернета, 3D-реальности. И вот уже нам грозят заменить живых актеров виртуальными аватарами в онлайн-трансляциях.

Но искусство театра – древнее и могущественное – владеет своим тайным инструментарием, известным еще со времен античности. Это искусство созидания духовного пространства, где поэты-философы транслировали сложнейшие трактаты на языке, понятном простым смертным. И люди слушали, смотрели и постигали нечто важное. Известно, что попасть на представление в те времена было непросто: публика занимала очередь с ночи, хотя, к примеру, афинский театр Диониса вмещал 17 000 зрителей, а мегалопольский – до 44 тысяч. Такому театру позавидовал бы любой современный властитель дум, ведь он – словно атомное оружие безинтернетной эпохи, способное поразить общественное сознание, заставив его осознать свою непристойную наготу.

Во все времена перед театром стояли свои особые задачи. Ведь театр, по словам Гоголя, – это кафедра, вещающая не только на языке логических смыслов, но и на языке сердечных образов, способных приподнять завесу над тайнами бытия. Вы, вероятно, усмехнетесь, услышав столь пафосное утверждение, и напомните о книге Питера Брука «Пустое пространство», где он сетует на «грубость» театра. Да, я согласен, но, возможно, в этом и заключается его сила, в отличие от кино, стремящегося к иллюзорности. На сцене и в зале встречаются люди, не тени на экране или пиксели монитора, а живые души, чувствующие друг друга. Одни говорят и действуют, другие смотрят, слушают и постигают. А между ними – автор, выразивший в словесных знаках свое гениальное прозрение о мире, времени, жизни и судьбе. И если актерам удается уловить это тайное, едва различимое авторское откровение и воплотить его в грубой материи театральной реальности, материализовать божественную искру, сошедшую на автора, то зрителю ничего не останется, как унести это с собой в сердце и долго еще постигать эту новую для себя реальность, сбрасывая оковы привычных представлений. Театр «Товарищество артистов МХАТ» называет это «субъективной реальностью» – новым направлением в театральном искусстве, столь необходимым, на наш взгляд, в эпоху глобального фейка и всепоглощающей иллюзорности. Субъективная реальность бытия – уникальная театральная концепция нового времени.