Удивительный рассказ партнера знаменитого нападающего.
В 2023 году обозреватели «СЭ» Юрий Голышак и Александр Кружков разыскали самую таинственную фигуру в истории советского хоккея — бывшего форварда ЦСКА Александра Смолина. В интервью в рамках рубрики "Разговор по пятницам" он рассказал много историй - и в том числе про Валерия Харламова.
Япония
— В юношах вы действительно были лучше Харламова?
— Гораздо.
— В чем?
— Что в технике, что в катании. Я все мог. Валера и физически отставал, и обводка была не ахти. Это в Чебаркуле поднатаскался.
— Вы верили, что из Харламова вырастет хоккеист?
— Да он вообще ничего собой не представлял!
— Ну и ну.
— Его в школу ЦСКА еле взяли. Сказал, что 1949 года рождения. А он — 1948-го. Отец харламовский, дядя Боря, пошептался о чем-то с Ерфиловым... Не знаю как — но зачислили. А так-то Валерка на вид — никто и ничего!
— Не выделялся?
— Абсолютно.
— Когда впервые услышали от Тарасова по адресу Харламова легендарное — «конек-горбунок»?
— Лично я ни разу не слышал. Черт его знает — говорил ли...
— А кто юного Харламова прозвал Гурвинек?
— Понятия не имею. Да это быстро прошло. В команде мастеров его уже по имени звали, а меня — Смола.
— В Чебаркуль при вас отправляли?
— Разумеется. Все помню!
— В фильмах одна версия. В книжках — другая.
— В 1968-м ЦСКА пригласили в Японию на товарищеские матчи. Тарасов начал выбирать из молодых — кого брать-то?
— Вас или Харламова?
— Да. Это главный вопрос был. Собрал тренерский совет — Фирсова, Веньку Александрова. «Кого берем?» — «Смолина! Он лучше всех выглядит». А Харламова вместо Японии отослали в Чебаркуль — на подкрепление! Как и Гуся.
— Гусева-то за пьянку.
— Какая разница — за что? Главное, вдвоем. На базе объявили: «Харламов с Гусевым едут на помощь нашим товарищам из Чебаркуля...»
— Многие хоккейные люди говорили — Валерий с вещами явился в аэропорт, тоже собирался в Японию. А его сняли с трапа.
— Да ерунда это! Байки! Зачем ему приезжать к трапу — если состав за три дня до вылета огласили?
— Ну и как вам Япония?
— Встречал нас олигарх. У него свой заводик и при нем команда, которую сам же тренировал. На всю Японию было-то клубов пять-шесть. После каждого матча подарки. То жемчуг, то колье, то часы Seiko, которые только-только появились!
— В Союзе такие часы могли произвести фурор.
— Да и производили. Поначалу все носили — а потом смотрю в раздевалке: меньше, меньше... По 350-400 рублей разлетались!
— Вы тоже продали?
— Со временем. Кто-то из ребят сказал: «У кого-то остались? Давай! Просят!» Выплатили нам в Японии по 100 долларов.
— Это много?
— Считалось — огромные деньжищи. Я два баула тащил!
— Что накупили?
— Шмотье. Рубашки, сапоги, кофточки. А ребята поопытнее, поумнее — вроде Викулова — везли технику. Человек пять-шесть сгруппировались, пошли в магазин. Говорят, берем оптом магнитофоны. Отдайте нам не по 150, а по 100.
— Видео?
— Откуда в 60-е — видео? Э-э, деревня! Катушечные, здоровые. Им в Союзе цены не было.
— Тарасов тоже покупал?
— Не знаю. С Тарасовым там история вышла. Сначала нас в европейскую гостиницу поселили. Стандартные кровати, как мы привыкли. Затем переезжаем в какой-то город — там уже все японское. Дают кимоно, циновки.
— Не были готовы к такому повороту?
— Мне-то что? Я могу! А Тарас вскипел: «Мне, полковнику, на полу спать?! Не буду! Ищите кровать!»
— Отыскали?
— Специально для него нашли номер с кроватью. Из всей команды он один спал вот так. Остальные — на циновках. Кстати, мне понравилось.
— Выигрывали с двузначным счетом?
— Мы особо не старались. Да и Тарасов вперед не гнал. Неудобно же, так принимают... Забьем штук восемь — и хватит.
Вышка
— Из Чебаркуля Харламов вернулся другим человеком?
— Ну да. Набрался!
— Физически тоже подтянулся?
— Да. Но он и был крепыш. Предсезонку прошел в ЦСКА — и как начал в Чебаркуле забивать! Тарасов-то 17-летним поблажек не давал. Сколько мужики выполняют — столько и ты. Говорил: «Это твое дело — можешь или нет...» Все для него одинаковые. И заслуженный мастер спорта, и юниор.
— Выворачивало ребят от нагрузок?
— Когда молодых подпускал к первой команде — обычная история. Вроде мои ровесники, а едва выдерживают. Мне-то проще, я уже два года работаю в таком режиме. Каждую ступеньку на лестнице в Кудепсте знаю.
— На себе людей таскали по этой лестнице.
— Вуколов, коллега ваш, забрал карточки — сколько там было крымских! Умер — и все сгинуло, теперь не найти. На спине кого-то тащу, в баскетбол с товарищем на плечах играем. Обычно напарника подбирали по весу. Если во мне 80 — чтобы и в нем было столько же. А то в Рагулине 100! Куда, е?
— Кто же Рагулина таскал?
— Вот это вопрос... А-а! Володя Лутченко! Он тоже здоровый. Стольника в нем не было, килограммов 90.
— Как он жив-то после этого?
— А Тарас никого не жалел! Помню, в Москве тренируемся в зале, вдруг кто-то ему позвонил. Он сразу: «Мне надо срочно уезжать». Глазами нащупал Фирсова: «Давай, Толь за старшего. Тренировку доведи до конца».
— А дальше что-то случилось?
— Что там может случиться? Ясно, что! Тарас за дверь — «старики» расслабились. Мы на них смотрим — тоже скисли. Фирсов: «Э-э! Вы-то что, молодежь? Работаем!» К концу тренировки показывается Тарасов, сразу к Толе: «Как прошло?» — «Да нормально. Правда, молодые филонили...»
— Что Анатолий Владимирович?
— Побагровел: «Как?!» Собирает в кучу Харлама, Гуся, Блина, меня, еще кого-то. Сердито: «Одевайтесь!» Рядом со старым Дворцом ЦСКА аэродром. Шлаковые дорожки. Бегали-бегали по ним, потом Тарасова осенило: «Кульбиты!»
— По шлаку?
— Да! Мы смотрим друг на дружку — чернющие! Кровь сочится. А Тарас доволен: «Вот это настоящая работа». Возвращаемся в раздевалку — все в кровоподтеках. Кто из ребят постарше еще в душе был — поскорее оделись, бежать оттуда...
— Через вышку в бассейне тоже прошли?
— Прыгали с 10-метровой! Тарасов заставлял!
— 10 метров — это ужас.
— Хорошо, не настаивал, чтобы вниз головой сигали. Допускалось «солдатиком». Еще Рагулина освободил от этой экзекуции. А молодых гнал под потолок!
— Ощущения?
— Снизу-то смотришь — ничего особенного. А туда вскарабкаешься — голова кругом идет! 10 метров!
— Борис Майоров нам рассказывал — в сборной отказался прыгать с вышки. Ничего, сошло с рук.
— Чтобы в ЦСКА кто-то решился отказаться? Невозможно представить! Или в зале штанги взгляд Тарасова вдруг на перила упал. Наверное, с метр высотой. Указывает: «Кульбиты через них! Покажите-ка нам, как умеете!» Вот там даже Рагулин не отвертелся.
— Ай да Анатолий Владимирович.
— Как-то в двусторонке я взял и от шайбы увернулся. Тарас заметил. Сразу свисточек, игру останавливает. На меня указывает: «Молодой человек! Почему вы отворачиваетесь? Может, боитесь?» Так получилось, отвечаю. Тарасов глубоко вздохнул. Видимо, мои слова удручили его еще сильнее.
— Наказал?
— Задумался — и вынес решение: «Так, Владик! Снимай перчатки — отдавай молодому человеку...» Я напялил. Взял вратарскую клюшку. Шлема нет. Никакой маски. Тарасов ставит на синюю линию тех, кто с щелчком — Фирсова, еще кого-то: «Бросайте! А вы ловите — и попробуйте только отвернуться!»
— Вот это испытание.
— Хорошо еще, бросали не со всей силы. А я ловил! Сразу пропало желание уворачиваться!
— Ну и как вам в воротах?
— Я не думал, что сквозь ловушку так руку жжет. В лицо, слава богу, не попали. Зубы мне шайбой выщелкнуло как-то в игре, срикошетила.
— Еще кого-то из полевых Тарасов в ворота ставил? Лечил от трусости?
— Нет. Я один такой.
— Правильный прием?
— Конечно! Если человек боится — как еще лечить? А то он и в игре отвернется!
Харламов
— В вашу дружбу с Харламовым японское турне вбило клин? Вы за границу, его отцепили.
— Я из Японии привез ему кофту, рубашки, еще что-то. Полно! А потом Валерку в Канаду взяли за сборную. Возвращается: «Поехали, у меня для тебя подарки». Приезжаем, тетя Бегония дома, его мать... Выносит!
— Что?
— Хоккейные календари — и все! Ха-ха!
— Это какой-то новый для нас Харламов.
— Ребята! Я вам рассказываю, как было! Говорит: «Я на все деньги матери купил шубу». Ну и правильно сделал, отвечаю. Молодец.
— Родителей Харламова вы хорошо знали?
— Да. После тренировок приезжали к нему домой с Юркой Блиновым. Валера у Белорусского вокзала жил. Кажется, пятиэтажка. И он ко мне ездил. На свадьбе у меня был.
— Что подарил?
— Набор фужеров. Шесть штук. Вон, в серванте стоят.
— За полвека ни один не разбился?
— Все целы. Да мы редко ими пользуемся.
— Под свадьбу ресторан сняли?
— Какой ресторан, о чем вы?! Откуда такие деньжищи в 20 лет... Справляли у родителей Вали — они на Щербаковской в трехкомнатной жили. Накрыли столы, гуляли два дня.
— Мощно.
— Ну а что? Свадьба ж! Да и команда уже в отпуске была.
— Харламов тоже два дня гулял?
— Естественно. Мы были не разлей вода — Харлам, Юрка Блин и я. А ушел из ЦСКА — и все оборвалось. Закончилась дружба.
— Почему?
— Понятия не имею. Мы не ссорились, не ругались. Но между собой они продолжали общаться, а обо мне не вспоминали. С Валерой мы и не виделись больше. Даже не созванивались.
— Блинов тоже отошел от вас?
— Да, Блин такой же! Когда все было хорошо — так они рядом. Как у одного в карьере не заладилось — ни звонка, ни слова! Думаю: если не хотят — зачем я буду напрягать?
— Как вы узнали о гибели Харламова?
— Из программы «Время».
— На похоронах были?
— Нет.
— «Легенду №17» смотрели?
— Один раз. Мягко скажу — не в восторге. Многое приукрашено.
— Мальчишкам фильм нравится.
— Это потому что не знают, как было на самом деле. В кино всей правды не расскажут. Зато показывают, как Гусев с Харламовым в Чебаркуле на тросах висели. Что за ахинея?! Как вообще режиссер мог до такого додуматься?!
— В 1970-м вас тоже закинули в Чебаркуль.
— Да, с Костей Локтевым. Местная «Звезда» на вылет стояла, вот Тарасов и откомандировал на подмогу. Месяц там провели. Я играл, а Костя уже тренером был.
— Что о Харламове и Гусеве в Чебаркуле говорили?
— Вспоминали по-доброму. Городок маленький, никаких развлечений. Единственная отрада — хоккей. Игроки «Звезды» чувствовали себя королями. Что хотели, то и творили. В любой дом можешь зайти — все тебе рады. Идешь по улице, то и дело окликают: «О, Валера! Саша! Давайте к нам, посидим...»
Живчик
— Чувствовалось на первых порах, что Тарасов в Харламова не верит?
— Тарасов верил в меня! Все думал — что-то из меня выйдет! А ставить некуда. Убеждал: «Саш, ну потерпи! Что, Мишакова выкину — а тебя впихну? Ты еще никто!» В том ЦСКА — нечеловеческая конкуренция! Прямо тройками в сборную ездили. Весь состав там: Фирсов, Викулов, Полупанов, Мишаков, Моисеев, Ионов... Куда меня-то приткнуть?
— Некуда?
— Некуда. Тарасов подпускал вместо травмированных — то в одну тройку, то в другую. Как раз Вовка Петров пришел — играли по очереди. То он с Михайловым и Венькой Александровым, то я. С Харламовым меня тоже ставили. Но я в итоге не попал, а Юрка Блин протиснулся.
— Как?
— Чудо помогло. Только я ушел — Полупанов забухал, его выгнали. Блин туда влез! А потом остальные заиграли — из поколения Сашки Волчкова...
— С кем еще в тройке вас пробовали?
— Наша считалась четвертая: Харлам, Блин и я. Случалось, и много давали играть. Иногда меня к Мишакову подпускали на матч-другой.
— Юный Михайлов каким был?
— Худю-ю-ющий! Но живчик. Настырный, волевой. Сколько шайб с пятака забил! Его там и клюшкой лупили, и толкали — а он виду не подавал. Кстати, Борька и сказал Тарасову, что в связке с Петровым ему комфортнее, чем со мной.
— Почему?
— Я-то из молодежки пришел. Сыроват, опыта не хватало, меня еще надо натаскивать. А Петров уже готовый центрфорвард. До ЦСКА два года в «Крыльях» отыграл, считался там лидером. В тонусе, уверен в себе, понаглее — конечно, в тот момент он был сильнее меня, тут и спорить не о чем.
— Вам наглости в жизни не хватало?
— Я всегда был крайним! Что бы ни случилось!
— Например?
— Вот пошли втроем на футбол — Харлам, Блин и я. ЦСКА играл на Песчаной. По стаканчику винца выпили.
— Куда ж без этого.
— Ну и стало одному из них плохо. Стошнило. Пили-то мы в сторонке, от глаз подальше. Но все равно — заметили и доложили!
— В единственном своем предыдущем интервью вы говорили — «стукнул"-то Локтев.
— Может быть! Уже неважно! Так на следующий день Тарасов на меня понес: «Ты чего?!» — «Я-то при чем! Что вы меня браните? Кого полоскало — того и вызывайте...»
— Ну и?
— Р-раз — и в Алешкинские казармы. На «губу» отправил! Только меня. Вроде как я остановить ребят должен был — но не сделал это.
— Раз кого-то в такой компании стошнило — выпит был не стакан.
— Да кто сейчас помнит... Разливали точно поровну. Организм-то у всех разный! Могло и развезти!
Гауптвахта
— На «губе» яркие сокамерники были?
— Рядом сидел Рагулин. Но он офицер — его отправили в одиночку. Попался на пьянке.
— Говорят, Александр Павлович выпить мог ведро.
— Я с ним не пил ни разу. У нас была своя компания.
— Рагулин рассказывал, как в Архангельском водку добавлял в молоко.
— О, молоко! Это история! Выигрываем первенство Союза. В Архангельском банкет. Ветераны пьют что хотят — Тарасов будто не замечает. Зато на нас, молодых, указал: «Этим только молоко!» Сидели, давились. Ничего в него не добавляя...
— Сколько вы провели на гауптвахте?
— Трое суток мне выписал Тарасов. Еще трое — начальник казармы. А вот первый раз на 15 дней загремел.
— Что натворили?
— Неподалеку от нашего катка аэродром. Взлетная полоса. Рядом какой-то сарай. Называется — «опорный пункт». Дали мне ружье: охраняй!
— Настоящее?
— Ну... Наверное, стреляло! Стою, караулю. Тут появляется Борька Ноздрин: «Ты чего здесь?» — «Сторожу!» Вот он-то и сбил с панталыку. Давай, говорит, съездим к девкам на день рождения. Утром приедешь — никто и не заметит.
— Отсутствие часового?!
— Ну да. Я упирался недолго. Поехали!
— С винтовкой?
— Винтовку завернул в тулуп — и под кровать...
— Не прокатило?
— Может, и прокатило бы. Но вернулся через два дня!
— Винтовка-то на месте была?
— Да куда она денется... Ну и все, сразу на «губу».
— Футболист Гамула рассказывал нам, как в спортроте ему выдали шинель, словно у кавалериста — длиннющую, волочилась по земле. А сапоги — на три размера больше. У вас то же самое?
— Нет-нет, на складе все подобрали идеально — яловые сапоги, бушлат, ушанку с кокардой. Форма, кстати, была интересная, напоминала офицерскую. Когда приехали в Хабаровск на первенство Вооруженных сил, нам, рядовым, на улице честь отдавали! Наверное, думали — какие-то спецвойска...
— Что за публика на «губе»?
— Одни отморозки. Для них гауптвахта — уже как дом родной. Камера маленькая, откидные койки. Сидят кроме меня еще четверо. Утром встаю — ни ушанки, ни сапог! Полная подмена!
— Что ж вам, босиком ходить?
— Что-то поставили вместо моего.
— Те, кто сидел с вами?
— Наверное. А может, и охранники. Кто там разберет? Иду к начальнику гарнизонной гауптвахты, подполковнику. Тот бывший спортсмен, видно по фигуре. Говорю: «Что происходит? Все стащили...» — «Вернем!» Правда — отдали!
— Чудеса.
— Расспрашивает: «Ты откуда, парень?» — «Из ЦСКА» — «О! — обрадовался. — Я борьбой занимаюсь. Мне нужны ремни на запястья. Можешь достать?»
— Это ваш шанс.
— Я моментально понял. Отвечаю — запросто. Подполковник тут же пишет мне увольнительную, еду в ЦСКА. Достаю ему эти напульсники. Вечером уже с подполковником пьем чай в его кабинете. С того момента я нормально сидел. Даже на работу не вывозили. А первые дни наравне со всеми чистил снег, убирали мусор.
— В интернете наткнулись на фото — вы и Харламов в военной форме. Это где?
— В Солнечногорске. Там у Тарасова друг командовал полком. Месяц проходили курс молодого бойца. Как раз перед присягой сфотографировались.
— С «дедами» дрались?
— Ни разу. К хоккеистам в части было особое отношение. Вот молодым доставалось. У них и посылки отбирали, и сержанты изгалялись.
— Лупили?
— Нет. Но сержант может что угодно с рядовым сделать. И ночью поднять, и заставить какую-нибудь яму копать... К тому же эти негодяи были черте-те откуда, русских недолюбливали. Ну и глумились. После второй гауптвахты Тарасов снова отправил меня в Солнечногорск.
— Надолго?
— Около месяца кантовался. Причем он запретил брать с собой хоккейную форму: «Знаю, начнешь там играть — и будешь опять как сыр в масле». Так что поначалу служил на общих основаниях. В 6 утра подъем, в 10 вечера отбой...
— 15-километровый марш-бросок при полном обмундировании попробовали?
— Нет. Было другое. Устроили кросс вокруг озера Сенеж. На лыжах. Они допотопные, крепления старые. Почти сразу сломались. Все убежали, а я один в лесу. Холод собачий. Пока с лыжами на плече обратно до казармы добрел, инеем покрылся. Промерз до костей. А потом ребята попросили за часть сыграть. Говорю: «Да у меня формы нет...» — «Найдем!»
— Нашли?
— Коньки дали на размер меньше, еле втиснулся. Провел пару матчей — и все, жизнь наладилась. Больше меня не трогали. Ни лыжных кроссов, ни марш-бросков. Только в хоккей играл.