Привычка вставать рано сработала безотказно.
Открыв глаза, я несколько мгновений пыталась понять, где я и что произошло.
Почему я оказалась в чужой постели, и почему меня обнимает незнакомый мужчина, словно я его мягкая игрушка?!
Я лежала на боку, головой на его предплечье. Обнаженными ягодицами я чувствовала его гениталии и саднящие ощущения в том месте, где никогда до этого не болело, не оставили сомнений в произошедшем ночью.
У меня был секс!
С осознанием действительности меня охватил такой сильный стыд, что я, мучительно простонав, закрыла лицо руками. Захлебнулась отчаянием, трясясь от беззвучных слёз.
Что я наделала!
Зачем напилась до беспамятства, зачем переспала с незнакомцем?!
Лихорадочно пыталась вспомнить, что меня к этому побудило, как это, вообще, могло произойти, но ничего в памяти кроме моего безудержного веселья не всплывало. А потом до меня дошло, что Лариса была права. Я Радиму оказалась не нужна.
Может, я поэтому так поступила? Сошла с ума от разочарования и отдалась неизвестно кому, чтобы его забыть?
Нет! На такую глупость я не способна, даже из-за него!
Не оборачиваясь, я осторожно сняла с себя тяжелую руку, тихонько освобождаясь из теплого плена его тела. Я упорно избегала смотреть на него, не желая запоминать лицо человека ставшего моим первым мужчиной. Чувствовала себя настолько мерзко, что меня затошнило от отвращения к себе.
И как бы сердце не рвалось от раскаяния ничего уже не исправить! Я опозорила себя.
Единственная моя ценность в глазах таких мужчин, как Радим растрачена впустую. Впредь он никогда не посмотрит на меня с нежностью.
Свою одежду я нашла на тумбочке около кровати. Джинсы, блузка, колготки, трусики и лифчик — всё аккуратно сложено, даже туфли под тумбочкой стояли пяткой к тяпке.
Как он обо мне, гад, позаботился.
Его вещи, в отличие от моих, разбросаны везде. В полутьме я споткнулась о его штаны, валяющиеся на полу рядом с кроватью. Запутавшись в них, упала на колени. Ноги дрожали от непривычной физической нагрузки на мышцы внутренней стороны бёдер. Моё тело не готово было к таким упражнениям.
Сдерживая рвущиеся из груди рыдания, я сидела на полу, стараясь вернуть самообладание, собраться с силами, чтобы встать и одеться. Вдруг почувствовала, как внутренняя часть бедра, на которое, я опиралась, увлажнилась. Потрогала то липкое вещество, что вытекло из меня. Поднесла пальцы к глазам и недоуменно разглядывала его некоторое время, пока меня не осенило.
Сперма!
Брезгливо морщась быстро вытерла ладонь о край простыни.
Вдобавок и это!
На глазах выступили злые слёзы.
Господи! Это было даже без презерватива. Ещё и заразу ко всему прочему какую-нибудь получу. Ему-то бояться нечего! Спит, сволочь, спокойно!
С ненавистью я зыркнула на мужчину. После того как я вылезла из-под одеяла, он сразу перевернулся на другой бок и теперь мирно лежал ко мне спиной.
Я, утирая слёзы тыльной стороной ладони, начала одеваться.
На фоне белой наволочки его волосы в полумраке спальни показались мне такими темными, что больно напомнили о том, кто так за мной и не приехал.
От боли зажмурилась.
Не нужно было смотреть на него! Теперь на всю жизнь запомню, что этот парень темноволосый с широкими плечами.
Одевшись, я подошла к двери. С удивлением обнаружила, что она не заперта, а замок сломан. Дверь выбивал кто-то? Зачем?
Что еще происходило здесь ночью?
Так и не найдя ответа на эти вопросы, я вышла в коридор. Ни души вокруг и тихо как в музее.
Поискать Стаса и попросить его вызвать мне такси, как предлагала вчера Лариса?
А не посоветует ли он мне обратиться за помощью к тому, с кем я провела ночь?
Я бы на его месте так и поступила.
Как он, должно быть, теперь радуется, что его очередная соперница исчезла с горизонта Радима Валевского.
Я дошла до лестницы и спустилась на первый этаж. Сиротин был там. Вся гостиная в следах вчерашней вечеринки. Полный бардак, одним словом.
Стас сидел на диване в страдальческой позе обхватив голову руками. Его плечи подозрительно подрагивали. Плачет?
Он уловил звук моих шагов, поднял лицо и встретил меня взглядом полным ненависти, словно я стала причиной всех его бед.
— А ты рано встаёшь, — сквозь зубы процедил он. — Понравилось спать в моей постели?
Я резко остановилась от его недружелюбного тона, удивленная явной неприязни, исходившей от него.
— До тебя там много кого трахали, но лишь тебе удалось поспать в ней до утра. Счастливица ты, однако.
Стас медленно поднялся и развязной походкой приблизился ко мне. Цинично ухмыляясь, окинул меня плотоядным взглядом.
Выражение его глаз пугало. Я одна в чужой квартире, и вряд ли меня его дружки спасут, если начну звать на помощь.
Агрессивный Сиротин продолжал изливать свою желчь:
— Что в тебе такого особенного?! Ты даже не красавица!
Он крепко схватил мой подбородок и заставил взглянуть в его глаза. В них читалось явное отвращение, когда он медленно скользнул взглядом по моему лицу, словно оценивал товар на витрине.
— Нос, глаза, губы, фигура, — произнес он с пренебрежением, — всё посредственное! Ничего в тебе нет настолько привлекательного, что вызывает у него похоть к женщинам. Невозможно чтобы ты ему понравилась с первого взгляда!
Меня затрясло.
Сколько я еще сегодня ран получу? Того, что я сама уже натворила не достаточно? Нужно меня добить упоминанием Радима?
Я попыталась увернуться и отойти от него, но Стас дернул меня за талию и прижал к себе спиной. Схватил меня за горло.
Продолжая вести себя как сумасшедший, он силой удерживал меня, пресекая со смехом все мои попытки вырваться. Хоть он был не настолько крепким парнем, как Радим, но сил не выпускать меня из своего жестокого захвата у него хватало.
Внутри меня стала нарастать паника. Боже мой, во что я влипла!
— Мой Радим никогда не целовал никого, — вкрадчиво шипел мне в ухо Стас, — брезговал прикасаться к вам, шлюхам, своими красивыми губами, а тебя вчера так легко решился поцеловать? Оторваться от тебя не мог. Ты кто такая, чёрт возьми?! — вскипел он. — Откуда ты взялась, мелкая сучка?! Вокруг столько людей, которые любят его, а он выбрал первую встречную! Почему из-за тебя я должен потерять его?!
Что этот больной на голову говорит? Он настолько ревнует, что умом за ночь тронулся? Что вообще происходит? Откуда он знает, как Радим вёл себя во время нашего с ним поцелуя?
— Отпусти меня, ты ненормальный! — сдерживая дрожь в голосе, потребовала я. — Если ты посмеешь меня тронуть, то Валевский быстро узнает, что ты всего лишь притворялся его другом, а сам на самом деле всегда мечтал о нём как о любовнике.
— Вот сука, Лариска! — прорычал он. — А еще кого-то треплом называла! Бесполезная шваль! Она тебе рассказала про меня, да?
Я не ответила.
Стас надавил на мое горло, поднимая мою голову вверх, чтобы я могла увидеть его склоненное надо мной лицо.
— Тогда я и про неё тебе тоже расскажу кое-что! — мстительно произнес он. — Я всегда после Радима всех его шалав имел. Лариска не поделилась, что была одной из них? Что думала, уже заполучила его, а он её как последнюю потаскуху опустил, — злорадствовал Стас, торжествуя от моего потрясения. — А у меня даже с ней это было так, словно я через вас, блядей, прикасаюсь к нему. Потому как по-другому он мне никогда не позволит. Но мне и этого было достаточно! Ведь я знал, что он уже не способен влюбиться в женщину. Что его интерес к вам не более чем к сливному бачку унитаза. Пока не появилась ты! — в его голосе зазвучало отчаяние. — Пусть он меня потом убьёт, но я должен узнать, что в тебе такого особенного!
В тот момент когда Сиротин дышал гневом мне в лицо, на лестнице послышались шаги, и кто-то заговорил с ним:
— Стас, я взял твои джинсы и рубашку. У тебя точно брюк нет…? — Пауза и затем раздался окрик: — Эй, ты что творишь?! А ну руки убери от неё!
Сиротин резко дернулся, оглянулся и побледнел. Его глаза подозрительно повлажнели.
Если бы не случайный свидетель, что он собирался сделать со мной? Стас продолжал силой удерживать меня, мешая посмотреть в сторону лестницы.
— Ты совсем сдурел, придурок?! — безжалостно ругал его неизвестный человек. — Ты чего, урод, удумал?! Тебе потаскух вокруг мало? Или жить надоело?!
— Радим всегда со мной делился, — жалостливо залепетал Стас.
Господи! Как же он жалок! Еще и Радима в качестве оправдания приплел.
— Не в этот раз, идиот! — рубанул незнакомец.
Сиротин резко, как кусок мусора, оттолкнул меня от себя, я едва на ногах устояла.
Поникший, он вернулся к дивану и рухнул на него без сил, а я перевела взгляд на своего спасителя и похолодела…
Высокий темноволосый парень с красивой широкоплечей фигурой был полураздет. Белая рубашка на нём распахнута, а незастегнутая ширинка на джинсах открывала место с темной порослью волос ниже пупка. Казалось, он только что с постели встал и ещё не успел привести себя в порядок.
На мой потрясенный взгляд, он смущённо улыбнулся и торопливо застегнул молнию.
А у меня всё поплыло перед глазами от ужаса.
Я вспомнила! Вид этой белой рубашки на мускулистом торсе разом пробудил все обрывочные кадры прошлой ночи.
Вспомнила, как выпила напиток Стаса, как меня отвели в спальню и как этот мужчина насиловал меня.
И лицо незнакомца неразличимое в полутьме теперь приобрело в памяти четкие черты парня передо мной.
Я не была на это согласна! Я не хотела!
А Валентин, а это был именно он, улыбался мне, как будто между нами ничего особенного не произошло.
— Ты чего так рано вскочила девочка? — обратился он ко мне ласково, — возвращайся-ка в тепленькую постельку. Нельзя своего парня оставлять одного. А то он может подумать, что потерял тебя и пойти искать.
Обомлев от такой беспринципности, я отступила подальше от него:
— Парня?! В кроватку?! Вернуться к насильнику в постель?! Ты в своём уме?! — едва не плача от обиды, в ярости выкрикнула я.
Как он посмел так поступить со мной?! По пьяни спутал меня со своей зазнобой, а теперь пытается прикинуться моим парнем, чтобы избежать последствий? Мразь! А я ещё жалела его вчера, дура!
С его лица сошла приветливая улыбка. Валентин возвел глаза к потолку и досадливо ругнулся:
— Твою ж мать, Захар! Твоя идея ни хера не сработала. — Перевел взгляд на меня. —Придётся мне самому всё разгребать.
Медленно застегивая пуговицы на рубашке, он, чуть наклонив голову, долго молча смотрел на меня, оценивая как соперника перед предстоящей битвой. Его серые глаза блеснули холодной сталью.
— О каком насильнике ты говоришь, милая? — спросил он вкрадчиво. — Насмешливо фыркнул. — О том, кому свою девственность подарила? Я правильно тебя понял? — закончив с пуговицами на груди, он перешел к манжетам.
— Я никому ничего добровольно не дарила!
— А доказательства у тебя есть? — Искоса бросил на меня взгляд и на его губах заиграла издевательская улыбка: — Сперма в тебе не доказывает изнасилования. Любой парень захотел бы секса со своей девушкой девственницей без резинки. То, что там у тебя сейчас всё болит, тоже не прокатит за него. От первого раза всегда болит, тем более, когда парень крупный достался.
Говоря все эти ужасные вещи Валентин медленно наступал на меня, а я отходила от него до тех пор, пока не уперлась спиной в барную стойку.
— Может, покажешь свои сломанные ногти? — Он быстро схватил мою ладонь и поднес её к моим же глазам, демонстрируя мне целые ногти. — И где же они? Надо же, — ехидно уколол он, — все на месте. Ни один ноготок не пострадал. И эпидермиса насильника под ними почему-то нет. Надо было хотя бы разок его поцарапать для достоверности.
Он уронил мою руку, как ненужную более вещь.
— Что ещё ты можешь предъявить за доказательство? Синяки на запястьях, следы сопротивления есть? А может, свидетелей найдёшь? Нет? А я вот найду и не одного. Тут вчера много народу было.
И Валентин, положив руки мне на плечи, развернул в сторону дивана, указывая на дальний угол комнаты.
— Видишь, вон ту скрытую камеру? — спросил он, уже веселясь от происходящего, празднуя победу надо мной.
Я ничего не увидела из-за застилающей глаза пелены слёз, но поверила, что она там есть. У таких людей, как он всегда все схвачено и просчитано.
А он продолжал убивать меня, медленно и методично:
— А ещё одна есть на кухне и, как ты можешь догадаться, в спальне тоже. Я тебе потом покажу, как ты обнимала ножками своего насильника. Могу даже фото распечатать на память, чтобы впредь никаких претензий к нему не возникало.
Стас, услышав всё, что мне говорил Валентин, словно воспрянул духом. Вскинул на нас голову.
Ещё бы! Столько доказательств озвучено, что я изменила Радиму по доброй воле, если вообще это можно назвать изменой после одного поцелуя. Но его и это, видимо, осчастливило.
— Зачем заставляешь девушку, видишь она не хочет…
— Пасть закрой! — перебил его Валентин, растянув губы в ледяной улыбке. — С тобой за все ваши интриги с Новиковой мы позже разберемся. Отныне тебя жалеть никто не будет. Такую подставу никогда не простят.
— Он сам виноват! — обиженно насупившись, огрызнулся Стас. — Не нужно было с ней на кухне уединяться! Все, естественно, подумали, что он её там поимел. А он, как ты знаешь, дважды на одну не смотрит. Можно сказать, зеленым флагом помахал, дал остальным на нее разрешение. Да и Лариска сказала, что она сама хочет.
— А ты такой наивный, что сразу ей поверил. Мы так и подумали, — цинично усмехнулся Валентин. — Видишь, как теперь эта милая девушка расстроена, что девственность не в то время и не в том месте потеряла. Как нам теперь её утешить?
Валентин опять посмотрел на меня ласково, как на неразумное дитя.
— Давай просто всё забудем, малышка. Сделай вид, что ничего не помнишь. Утром проснулась, застыдилась и убежала домой, как и полагается скромным хорошим девочкам. Я тебя сейчас отвезу в общагу, а всем скажешь, что на такси вернулась. Никто о том, что видела меня и говорила со мной этим утром, не должен знать. Особенно Радим. — Взял меня за подбородок, заставляя смотреть на него:
— Поплачь на выходных, избавься от своей обиды, а в понедельник Радим придёт к тебе и ты с радостью примешь его. Ни слова, ни о каком насилии не скажешь, а иначе пеняй на себя. Я тебя уничтожу.
Валентин отступил от меня на шаг назад и насмешливо галантным жестом указал на выход. Я, опустив глаза, прошла мимо него. А Лысенко напоследок ещё и Стасу пригрозил:
— Тебя это тоже касается! Радим должен знать только то, что девушка спокойно уехала домой. Сама. Вякнешь, что-нибудь лишнее, и ты, считай, покойник. Я тебя за наркоту в тюрягу засажу, и даже папочка тебе не поможет. Кивни, если до тебя всё чётко дошло.
И Стас понуро повесил голову.