Ксения росла в Новолукомле — белорусском городке, где все друг друга знали, а слухи разносились быстрее ветра. Ей было всего пять лет, когда мир, казавшийся безопасным, показал свое темное лицо.
«Я лежала на коврике в детском саду, весна, тепло. Подошел мужчина, сказал, что я красивая, и спросил, знаю ли я, что такое секс. Я, как любопытный ребенок, сказала: хочу узнать», — вспоминает Ксения.
Тот случай стал точкой отсчета. Мужчина повел ее к пристройке, где показал, что взрослые могут быть страшнее монстров из сказок. Он трогал ее, просил молчать, и Ксения поверила, что это ее секрет. Ее детская психика треснула, и трещина росла с годами. Она начала искать ответы: в восемь лет листала книги, смотрела картинки, пытаясь понять, что с ней сделали.
«Я не знала, плохо это или нет. Просто чувствовала, что я другая. В пять лет я уже говорила подруге, что знаю, что такое секс», — говорит Ксения.
К 12 годам, под влиянием эмо-культуры и песен Tokio Hotel, она впервые взяла лезвие.
«Я наносила порезы, не глубоко, миллиметр. Это было наказание. Я считала, что я грязная, что это моя вина», — ее голос дрожит, словно она снова та девочка.
Первое насилие: город, который осудил
К 14 годам Ксения мечтала вырваться из тесного Новолукомля. На 9 мая, когда родители уехали в Речицу, она с подругой отправилась на «болото» — местное тусовочное место за городом, где собирались взрослые парни. Водка, смех, ощущение свободы — все казалось приключением. Но приключение обернулось кошмаром.
«Я выпила три стопки, встала и упала. Помню отрывки: меня тащат в кусты, их трое, потом четвертый. Я просила помощи, но меня тошнило, я была как тряпка», — вспоминает Ксения.
Четыре человека надругались над ней, пока она была в отключке. Одноклассники нашли ее, оттащили домой, но спасение стало новым ударом. Город зашумел: «Шлюха, сама виновата». Даже те, кто помог, шептались за спиной. Ксения молчала, боясь, что мама узнает про алкоголь и осудит.
«Я думала: если расскажу, все узнают, что я пила. Это пугало больше, чем насилие», — признается она.
Город стал клеткой. Слухи разлетались, и Ксения чувствовала себя изгоем. Она начала ненавидеть себя, считая, что заслужила позор.
Бегство в секс и боль
После случившегося Ксения изменилась. Она училась хорошо, приходила домой вовремя, но внутри рос протест. Она пила, тусила, искала свободу в сексе. К 17 годам случилось еще одно насилие — на заброшке, куда ее заманил знакомый, представившийся другом сестры.
«Я поехала с ним, думала, он нормальный. Но он скрутил меня, я кричала, потом просто сдалась. Дома я плакала в ванной, но никому не сказала», — вспоминает Ксения.
Секс стал для нее способом заглушить боль. К 24 годам на ее счету было 230 партнеров. Она не искала любви — только забвения.
«Секс был как таблетка. Я могла восемь раз за день, с разными людьми. Это заглушало тревогу, вину, ненависть к себе», — говорит она.
Но боль не уходила. Ксения резала себя глубже. В 19 лет, переехав в Петербург, она случайно полоснула шею так, что пришлось зашивать.
«Я хотела крови. Когда она текла, я успокаивалась, будто наказание завершено. В тот раз я испугалась — порез глубокий», — шепчет она.
Самонаказание стало ритуалом. Она пробовала бить стекло, ножи, даже скальпель, но остановилась, когда поняла, как легко он режет. Руки, предплечья, иногда бедра — шрамы напоминали ей, что она жива, но виновата.
Психушка: клетка вместо помощи
В 24 года Ксения решилась на психотерапию. Она хотела помощи, но вместо поддержки попала в психиатрическую клинику в Витебске. Диагноз — биполярное расстройство, хотя она сомневалась в его точности.
«Меня привели в палату без дверей, с камерами. Там бабушка с деменцией, девушка из Шри-Ланки, которая хлопала в ладоши и пела. Я поняла: это не санаторий», — вспоминает Ксения.
Жизнь в психушке была как кошмар. Туалет без дверей, где мужчины и женщины были на виду, вязки для тех, кто «буянил», нейролептики, от которых ноги не слушались. В одной палате лежали наркоманы, шизофреники, алкоголики. Ксения видела, как санитары привязывали пациентов к кроватям, как кололи галоперидол, превращая людей в «овощей».
«Однажды девушка из Шри-Ланки накрыла меня одеялом с головой, пока я спала. Я проснулась в панике, а она просто пела», — Ксения качает головой, словно хочет стереть воспоминание.
Условия были унизительными. Один туалет на 50 человек, дырки в дверях, запах мочи и кала. Некоторые женщины не могли сходить в туалет из-за стыда, у других были подгузники, которые редко меняли.
«Бабушка с деменцией однажды "сходила" в кастрюлю с окурками и засунула туда хлеб. Она не могла объяснить, почему», — говорит Ксения.
Ксения пыталась сопротивляться: писала отказы от лечения, требовала свободы. Но врачи угрожали судом и принудительной госпитализацией на три месяца.
«Я написала отказ, а мне сказали: будет хуже, суд решит, что ты неадекватна. Я сидела и думала: за что? Я же не сделала ничего», — вспоминает Ксения.
Второй и третий разы были еще страшнее. Во второй раз ее забрали из кабинета психиатра, когда она упомянула свои фантазии о сексе и маркизе де Саде. Санитары вошли, и она оказалась в скорой. В третий раз полиция вызвала скорую, когда Ксения эмоционально рассказывала о насильниках.
«Я сидела в участке, плакала, кричала, что хочу справедливости. А они вызвали скорую, и меня снова закрыли», — говорит Ксения.
В закрытых отделениях она видела, как пациенты обменивали сигареты на еду, как женщины оказывали услуги за пачку курева. Сигареты были валютой, а курение — единственной радостью.
«Мы курили на балконе с решетками, по семь минут, три раза в день. Это было лучшее время — ты дышишь, и никто не кричит», — вспоминает Ксения.
Последнее насилие и перелом
В марте прошлого года, когда Ксении было 24, она снова пережила насилие. Она пригласила парней к себе домой, чтобы развеять одиночество. Они пили пиво, но она отключилась — и проснулась без одежды, с интимной игрушкой на полу.
«Я поняла, что это было, но не хотела верить. Грусть накрыла, я снова начала резать себя», — говорит она.
Парни сняли видео и выложили в Telegram, но двое из них получили срок — пять и шесть лет. Впервые Ксения почувствовала, что правосудие возможно, хотя двое других остались на свободе.
«Я видела видео, как меня насилуют. Меня трясло, я думала, что сейчас умру. Но я выпила таблетки и решила жить дальше», — говорит Ксения.
Это насилие сломало что-то внутри, но и дало толчок. Ксения ушла в полный отрыв. Она перестала принимать таблетки, погрузилась в секс, искала партнеров на сайтах, в байкерских тусовках, на улицах.
«Бывало восемь партнеров за день. Я просто шла и думала: мне нужно забыться. Секс был как обезболивающее», — признается она, глядя в сторону.
Она начала публиковать откровенный контент на Boosty, снимая откровенные ролики или показывая тело. Это был протест, способ кричать миру: «Я жива». Но полиция заметила ее активность и вызвала в участок, угрожая посадить за порнографию.
«Они показали мои видео и сказали: сдавай других, или посадим. Я просидела там пять часов, но меня отпустили», — говорит Ксения.
Бегство из клетки
Страх, что психиатры или полиция снова ее найдут, стал невыносимым. Ксения пропустила отметки у психиатра, и ее объявили в розыск. Она переехала к другу, потом в Оршу, затем в Смоленск, где пыталась начать заново.
«Я боялась, что меня найдут. Каждый звонок в дверь — паника. Я наносила себе повреждения, думая: лучше умру, чем вернусь в психушку», — говорит Ксения.
Переезд в Смоленск не спас. Полиция приходила к ее родителям, обещая, что «все будет нормально», если она вернется. Ксения поняла: в Беларуси ей нет места. Она собрала вещи и сбежала в Грузию, где начала новую жизнь.
«В Тбилиси я впервые почувствовала, что дышу. Никто не знает моего прошлого, никто не осуждает», — вспоминает Ксения.
Новая жизнь: секс, YouTube и надежда
Сегодня Ксения живет в Тбилиси. Она зарабатывает на Boosty, публикуя откровенные видео, и развивает YouTube-канал, где делится своей историей. Ее жизнь — смесь свободы и борьбы. Она все еще борется с желанием умереть, но каждый день ищет причины жить.
«Я хочу контролировать свою агрессию, эмоции. Секс помогает, но я знаю, что это не все. Я хочу быть лучше», — говорит она.
Ксения не считает себя жертвой. Она называет себя борцом, который прошел через ад и все еще стоит на ногах. В Грузии она учится любить себя, хотя шрамы — физические и душевные — напоминают о прошлом.
«Иногда я просыпаюсь и думаю: зачем я живу? Но потом иду на улицу, вижу солнце, людей, и понимаю: я еще могу», — вспоминает Ксения.
Адаптация в Грузии нелегка. Ксения привыкает к новому языку, культуре, одиночеству. Она мечтает о стабильности, но пока ее доход — это Boosty, где она зарабатывает около 32 тысяч рублей за месяц. Это не миллионы, но хватает, чтобы чувствовать себя свободной.
«Я не знаю, что будет завтра. Но я здесь, я жива, и это уже победа», — говорит Ксения.
Почему это важно
История Ксении — не просто личная драма. Это рассказ о том, как система ломает тех, кто ищет помощи. Психиатрия, вместо поддержки, стала для нее тюрьмой. Общество, вместо защиты, осуждало. Но она продолжает идти вперед, доказывая, что даже после всего можно найти смысл.
Ее жизнь — зеркало, в котором многие могут увидеть свои страхи, боли и надежды. Ксения учит нас не сдаваться, даже когда кажется, что выхода нет. Она — голос тех, кого не услышали, и напоминание, что каждый заслуживает шанса на счастье.