В истории искусства женщины долгое время были только натурщицами или музами. В лучшем случае — ученицами при мастерских своих отцов, ведь кроме родственников никто их учить не собирался (чтобы потом веками внушать, что женщины ничего не умеют, ну, вы понимаете).
Артемизия Джентилески родилась именно в такой реальности: дочь художника Орацио Джентилески, близкого друга Караваджо, она с детства жила среди кистей, пигментов и запаха льняного масла. Но ни одна палитра не могла подготовить её к тому, что случилось в 17 лет, когда художник Агостино Тасси, работающий с её отцом, изнасиловал Артемизию.
Пытки потерпевшей
На суде её пытали, чтобы проверить, не врёт ли: во время допроса вокруг её пальцев обмотали верёвки и туго затягивали их. Эта пытка называлась «сибилла». Её мучитель сидел прямо перед ней, и его никто не пытал. А она, сквозь боль и унижение, кричала снова и снова:
«Это правда, это правда, это правда, это правда...».
Главной темой судебного разбирательства, длившегося семь месяцев, был тот факт, что Тасси оскорбил честь семьи Джентилески, обвинения в оскорблении самой Артемизии даже не были выдвинуты.
Друзья, арендаторы, художники и родственники, выступившие свидетелями на суде, рассказывали об Артемизии, как о девушке которая проводила всё своё время за рисованием, редко выходя из дома. Про её насильника же, помимо прочего, утверждали, что он убил свою жену.
Суд, увы, не принёс ей справедливости. Хотя виновность Тасси ни у кого особенных сомнений не вызывала, он был известный художник с полезными связями, и никакой ответственности за свои злодеяния не понёс.
Артемизии же, помимо пыток, достался позор "обесчещенной" женщины. Тогда она поняла: мир не на её стороне. Никогда не был. Никогда не будет. Значит, она будет сама за себя. И Артемизия мстила. Мстила единственным оружием, которое у неё было: кистью. Она не могла написать свою историю, потому что, как она призналась во время суда, была не очень грамотной. Однако она могла нарисовать её. И изменить финал...
Неудобное искусство
В её картинах женщины не молчали, не смотрели томно в сторону, не играли кокетливо в поддавки. Они действовали. Сильные, решительные, гневные. Если мужчинам можно писать свои битвы — почему же нельзя ей?
Она не смягчала и не приукрашивала. Не искала одобрения. Даже когда писала «Сусанну и старцев» — картину о домогательствах, она не изображала Сусанну как пассивную жертву, как делали до неё. Её Сусанна испытывает отвращение, хочет исчезнуть. Она не просто услада для похотливых глаз - она живая женщина, испытывающая сильные эмоции.
Это очень неудобное искусство, ведь оно заставляет смотреть в глаза боли, которую чаще всего не замечали, а то и вовсе романтизировали.
В уголке общественного порицания
Удивительно ли, что Артемизию не любили в её эпоху? Не цитировали, не изучали в академиях. Но её талант был сильнее дискриминации, и она зарабатывала больше, чем многие мужчины, став одной из самых известных художниц в Европе. Даже далекий британский двор слышал о ней, и в 1638 году Карл I лично пригласил Артемизию в Лондон.
Интересно, что она писала на «заказ» и одновременно писала вопреки. Проталкивала свои сюжеты, свои взгляды. В деловых отношениях она спокойно, почти дерзко указывала, как и что она будет делать. И это во времена, когда женщинам нельзя было даже подписывать контракты без опекуна.
После тридцати она работала в Неаполе, потом в Лондоне, затем снова в Неаполе. Где бы она ни была — она писала. Мадонн, Юдифей, Клеопатр и Лукрейций — и во всех читалась одна и та же тема: женщина имеет право на гнев.
«Юдифь, убивающая Олоферна»
Пожалуй, это самая известная картина Артемизии. Книга Юдифь — апокрифический текст, повествующий о еврейской вдове. Её город был на грани сдачи после вторжения ассирийской армии. Не в силах стоять в стороне, пока её народ страдал, Юдифь решила осуществить божественное правосудие.
Она нарядилась, чтобы соблазнить Олоферна, и вместе со своей служанкой Аброй пришла к вражескому лагерю, чтобы выразить своё почтение. Аассирийский генерал Олоферн быстро поддался Юдифи. Уверенный в своей победе, он напился до беспамятства и пригласил её продолжить банкет в свои личные покои.
Юдифь использовала эту возможность, и обезглавила Олоферна двумя сокрушительными ударами меча. Затем Юдифь и Абра вернулись в город с отрубленной головой генерала в мешке. Когда голову показали врагам, армия была деморализована и отступила.
У художников этот сюжет был достаточно популярен, но они, как правило, изображали Юдифь уже после расправы. Артемизия же выбрала самый кровавый момент. Причём дважды — через несколько лет она нарисовала вторую версию картины:
Бытует мнение, что лицо Олоферна в исполнении художницы сильно похоже на лицо Агостино Тасси. Что ж, вполне логично, если так, ведь работать над первым вариантом картины Артемизия начала во время суда или сразу после (1612–1613 годы).
Победившая забвение
Заслуженная слава обошла её стороной: после смерти Артемизии её постарались забыть, вычеркнуть из истории, как это сделали со многими, многими талантливыми женщинами до неё и после неё. Но Артемизия оставила слишком много жизни на холстах, чтобы это удалось. В ХХ веке её «открыли» заново. Сегодня она - звезда. И по праву.
Артемизия Джентилески не была иконой. Она была живым человеком, который страдал, чувствовал и отвечал на удары судьбы. Она сделала свою боль оружием и доказала, что искусство — это не только красота. Это ещё и сила. Сила, которая остаётся, когда всё остальное отобрано...