В Тындинской межрайонной больнице запах лекарств смешивается с тревогой. Здесь, среди белых халатов и стерильных коридоров, 200 медиков — врачи, фельдшеры, медсёстры — оказались перед выбором: либо соглашаться на урезанные зарплаты, либо уходить. Руководство больницы дало понять: кто не подпишет новые условия, тот лишится места.
Годы перегрузки: медики держали всё на плечах
Тындинская больница давно живёт в ритме аврала. Кадров не хватает, как воздуха в тесной комнате, и годами сотрудники закрывали этот пробел своими силами. В хирургическом отделении, где 43 койки ждут пациентов, по штату должно быть почти 14 ставок медсестёр и санитарок. А на деле? Всего восемь человек — в два раза меньше, чем нужно. Они бегали по палатам, как жонглёры, успевая и уколы ставить, и перевязки делать, и полы мыть.
В роддоме — та же картина. Ночью дежурят только врач да санитарка, а в акушерском отделении одинокий неонатолог крутится за четверых. «Я выходных не вижу, — шептала медсестра Света, вытирая пот со лба после смены. — Беру подработки, чтобы семью прокормить». Так и жили: на нескольких ставках, с усталыми глазами, но с тёплыми руками, которыми спасали жизни.
Всё держалось на этом хрупком балансе, пока в марте не грянул гром. Коллективный договор истёк, и руководство решило переписать правила игры. Зарплаты, которые медики выгрызали сверхурочными, предложили урезать — от 10 до 40 тысяч рублей. Кто не согласен — работайте на одну ставку и не жалуйтесь.
Бунт в белых халатах: голос из коридоров
Медики не стали молчать. Они собрались в ординаторской, где пахло кофе и лекарствами, и решили: пора бить в колокола. Записали видеообращение — простое, без лишних слов, но с дрожью в голосе. «С осени нам убрали доплаты за сложных пациентов, — говорил фельдшер Андрей, теребя край халата. — А теперь ещё и совместительство снимают. Мы не подписываем новые условия, а нас вынуждают уйти». Его глаза блестели от усталости, а за спиной коллеги кивали, сжимая в руках пустые кружки.
Профсоюз подхватил их зов. Обратились в прокуратуру, написали письма, подняли шум в сети. «Люди уходят, а кто останется? — спрашивала медсестра Оля, глядя в камеру. — Пациенты уже сейчас ждут скорую дольше, чем надо». В ночные смены вместо трёх бригад скорой помощи дежурит только одна. В терапии врач носится по отделению, как ветер, а в роддоме неонатолог спит урывками, боясь пропустить детский плач.
Медики хотели одного: чтобы их услышали. Но вместо поддержки получили от ворот поворот. 31 марта руководство подписало приказы: всех, кто не согласился на новые условия, уволили. Двести человек — от санитарок до хирургов — остались без работы, а больница — без рук.
Мэр и его версия: «Сами виноваты»
Глава Тынды, мужчина в строгом костюме с усталой улыбкой, решил лично проверить, что творится в больнице. Прошёлся по коридорам, заглянул в палаты, поговорил с главврачом. А потом сел за клавиатуру и выдал длинный пост в соцсетях. «Ничего страшного не увидел, — написал он, будто отмахиваясь от мухи. — Медики привыкли к большим окладам и доплатам, а теперь всё приводят в порядок. Они сами отказались от нового договора».
По его словам, больница тонет в долгах — 130 миллионов рублей кредиторской задолженности. А всё потому, что зарплаты якобы раздули искусственно. Мэр уверял: уволенных нет, все работают по основным местам. Но в коридорах уже пусто. Скорая помощь осталась без бригад, хирургия затихла, а в роддоме врач с санитаркой едва справляются с ночными родами.
Медики, услышав это, только качали головами. «Мы не за роскошь работали, — шептала медсестра Света, складывая свой халат в сумку. — Мы пациентов вытаскивали». Её голос дрожал, а руки теребили старенький брелок с котиком — подарок от дочки.
Пустые палаты: что дальше?
Теперь в больнице — тишина, нарушаемая только стуком капельниц да редкими шагами. 200 человек уволены, и это не просто цифра — это лица, которые годами держали здоровье Тынды на плаву. В хирургии теперь дежурят всего двое вместо восьми, в терапии врач бегает между палатами, а в поликлинике очередь к единственному терапевту тянется до вечера.
Профсоюз не сдаётся. Они стучатся в двери прокуратуры, надеясь, что проверка вернёт справедливость. «Ситуация катастрофическая, — пишут они в своём канале, и каждое слово — как крик души. — Пациенты страдают, а медиков выгоняют». Пока идёт разбирательство, 32 тысячи жителей Тынды и окрестностей ждут помощи, затаив дыхание. Вчера скорая ехала к больному полчаса вместо десяти — бригад не хватает.
А ещё ходят слухи, что пустые места не останутся пустыми надолго. Говорят, их готовят для новых специалистов — неприхотливых, готовых работать за меньшее. «Скоро тут будут другие лица, — шептались в очереди у регистратуры. — Только справятся ли они?» Вопрос повис в воздухе, как дым над тайгой.
Прощание с халатом: эмоции на выходе
Последний день для уволенных стал тихим прощанием. Света, медсестра с десятилетним стажем, сложила свои вещи в сумку: халат, стетоскоп, коробочку с конфетами от благодарных пациентов. «Я тут столько лет, — говорила она, глядя на пустой шкафчик. — А теперь как чужая». Её голос дрожал, но она улыбнулась, вспомнив, как однажды малыш в роддоме впервые открыл глаза на её руках.
Фельдшер Андрей, крепкий парень с добрыми глазами, тоже собрал свой рюкзак. «Мы не за деньги работали, — бросил он, закидывая сумку на плечо. — Мы людей держали». Он прошёл по коридору, где ещё вчера бегал от вызова к вызову, и хлопнул дверью — звук эхом разнёсся по пустому холлу.