Училась я в медицинском институте после окончания медучилища, и поступила я в городе Томске, а жили мы до этого в Саратовской Области. После третьего курса родители, скучавшие по мне решили переехать в Томск чтобы жить одной семьёй. Но так случилось, что продав два дома там, мы не смогли купить жильё в Томске, потому что нежданно грянул дефолт тысяча девятьсот девяносто второго года. Мы тогда и слова такого не знали, зато ощутили его действие в полной мере, так как деньги за жильё проданное в Саратовской области говоря по народному превратились в фантики, и мы стали бездомными. Чтобы хоть где-то жить отец устроился в соседнее с Томском село фельдшером, прямо в двадцати километрах от общежития, где я жила в маленькой комнате, и где ютились мы втроём (четвёртой была собака). Отцу дали там квартиру, это был двухэтажный деревянный дом, на первом этаже располагался медпункт, на втором этаже квартира, состоящая из двух больших комнат и печкой на обе комнаты, которую надо было топить дровами, этому жилью мы радовались, как дети. Очень быстро обустроились, на деньги, что были от нашего жилья купили корову и зажили, при квартире был участок земли под огород, да за селом выделили землю под картошку, и вполне довольные всем мы зажили там. На выходные отец на машине забирал меня туда, а частенько даже на занятия отвозил из деревни, и после занятий привозил домой. А на каникулах я наслаждалась деревенской жизнью, рядом примерно в шагах в в трехстах протекала река Томь, и я ходила туда ловить рыбу и купаться, и недалеко от дома был лесок, где я собирала грибы. Но нередко мне приходилось заменять отца в медпункте, когда сажали или выкапывали картошку, или в пору сенокоса, это меня не напрягало, в медпункте было прохладно благодаря деревьям и кустарникам росшим в палисаднике, из открытого окна лился прохладный ветерок, я усаживалась за стол с интересной книгой, медпункт работал с девяти утра до двух часов дня. В дни страды больных почти не было, ибо люди сразу же откладывали все болезни до осени, занимаясь неотложными делами в огороде, или на сенокосе. Приходило несколько старушек померить давление, да "сидящие" на больничном листе, проходящие курс назначенного лечения приходили не уколы. После работы я была свободна и предоставлена самой себе, но не всегда, так как в обязанности фельдшера ещё входило оказывать неотложную помощь на дому. В отсутствии папы это приходилось делать мне. Вот об одном из этих случаев я и хочу поведать.
Я закрывала медпункт и с крыльца увидела мальчика, который на бешеной скорости мчался на велосипеде в направлении медпункта: - Не иначе, как ко мне - Подумала я с тревогой, мальчик верным курсом приближался к медпункту: - У нас дедушка помирает. - Закричал он, подъезжая ко мне. От этого известия я почувствовала как холодок пробежал у меня по спине. - а что случилось с дедушкой? - Собрав волнение в кулак спросила я: - Он мясом подавился, почти не дышит: - Сказал парнишка. Я спросила адрес, оказалось, что это на самом краю деревни. - Господи, да это же так далеко - Подумала я: - Пока я иду он же может умереть - И в мыслях отругала отца, которому именно сегодня приспичило мотыжить картошку, и они с мамой уехали с утра пораньше, чтобы начать работу по холодку, жара стояла невыносимая. Взяв сумку с медикаментами я поспешила по адресу, обливаясь потом от жары, думала только об одном чтобы дедушка не умер и дождался моей помощи, и сердце стучало в висках. - Приду. разберусь - Успокаивала я себя, но самовнушение плохо мне помогало.
Наконец я добралась до нужного дома, зашла во двор, там сидели на крылечке мальчик, который ко мне приезжал на велосипеде лет двенадцати, и девочка помладше.
- Жив дедушка? - Спросила: я - Живой пока - Ответил мальчик, глаза у него были испуганные, девочка плакала: - Нас бабушка сюда прогнала - Сказала заплаканная девочка
Я поднялась на крыльцо, несколько секунд постояла перед дверью, за дверью царила тишина. И тут дверь неожиданно открылась передо мной стояла взволнованная бабушка, она облегчённо сказала, - Лариса, пришла, спаси ради Бога деда моего. Прошли с ней в спальню, на кровати на боку лежал худой старик с тёмно синим лицом, и с большим напряжением дышал с тонким свистом, через микроскопическое отверстие, которое сохранилось видимо в его трахее, Дышал натужно произнося поневоле свистящие звуки: - Иииииии.... - При вдохе, и Ууууууу...- при выдохе: - Давно он так посинел? - спросила я. - Да минут пять как - Ответила бабушка. - Наверно отёк нарастает- Подумала я.
- Это плохо, со спазмом ещё может удастся справиться, а вот с отёком...- не было у меня для этого нужных препаратов. Набрала быстро в шприцы атропин и хорошую платифиллина, и ввела всё внутримышечно, села рядом, взяла руку посчитать пульс: - Ну всё -подумала я. - Больше из медикаментов у меня ничего нет - Пульс слабенько и часто бился, я не отрываясь смотрела на лицо дедушки. - Как звать-то его? - Спросила я: - Фарид Ахметович - ответила его супруга: - Ну Фарид Ахметович, дышите, дышите - сказала я, больше мне сказать было нечего, только и осталось ,что словами подбадривать и ждать, когда подействуют лекарства. Фарид Ахметович старался дышать с большими круглыми глазами от страха и нехватки воздуха, и вдруг я заметила, что ему стало легче дышать, исчез свист и появился звук затруднённого дыхания, стала постепенно спадать синева с лица: -Ну слава Богу лекарства действуют - подумала я: - Но ведь это полдела, надо как-то кусок мяса оттуда достать, а это задача посложней - Дед стал дышать заметно спокойней: - Давайте Фарид Ахметоич свешивайтесь с кровати вниз головой - Уверенным голосом скомандовала я, хотя далеко не была уверенна что это поможет, дед послушно свесился по пояс с постели: - Фарид Ахметович, если Вы не будете мне помогать, то ничего не выйдет. Поняли меня? - Дед послушно мотнул головой.
- Давайте кашляйте, изо всех сил кашляйте - Фарид Ахметович издал хрип совершенно не похожий на кашель: - Дед не будешь кашлять как следует, не выживешь - уже сердито сказала я. И испуганный старик издал кашель похожий на лай: - Вот это молодец - Воскликнула я. давайте ещё и посильней. И дед начал отчаянно кашлять, а мы с его бабушкой бить ладонями ему по спине: -Только бы душу из него не выбить - Подумала я. И мы били, дед усиленно кашлял. Сколько прошло времени, не знаю, но вдруг со смачным шлепком, с силой на пол упал здоровый кусок непрожёванного мяса. Кусок был настолько большим, что я удивилась, как он вообще мог уместиться в горле. Фарид Ахметович легко задышал и устало лёг на подушки, лицо его приняло обычный цвет, и даже порозовело. На сердце у меня отлегло: - Откройте рот, Фарид Аметович - Попросила я. Дед открыл рот, так и есть, во рту торчали два зуба впереди, и два коренных, и больше зубов не было: - Что же Вы без зубов такие куски мяса едите? - Сказала я: - А Вы - обратилась я к его жене: - Зачем беззубого человека таким мясом кормите ? - Да кто его этим мясом кормил - Сердито сказала бабушка. -Это я внукам пожарила, а для него котлеты, а он сказал: - Сама ешь котлеты, ты в них хлеб пропустила. - Хочу мяса, закричал он - Сказала старушка. - И схватил этот кусок со сковородки, да от злости своей и подавился. - И неожиданно для меня, да и для деда залепила ему подзатыльник. - Дед от неожиданности икнул. - Вы его дней пять покормите кашей, пюре картофельным, можно простоквашей, твёрдую пищу ему пока нельзя, даже котлеты. - Уж не беспокойся, Лариса, будет у меня неделю одну манную кашу есть. - Засмеялась она. И предложила мне чай. В татарской семье отказаться от чая, это значит обидеть хозяев, но от пережитого волнения и жары с меня пот лил ручьём, горячего чая я бы уже не вынесла. Я послала детей на дорогу, вдруг родители мои будут мимо проезжать, попросила их тормознуть, так не хотелось топать назад в такую жару, и попросила у бабушки холодненького чего-нибудь, та принесла мне в кружке холодного квасу, попивая его и чувствуя блаженство от этого спросила: - Как там дедушка-то? - Спит- радостно улыбаясь сказала старушка. И тут я увидела входящих на кухню родителей. - Ты что это тут делаешь? - Спросил меня отец - Работу твою выполняю...фиг я ещё когда за тебя останусь: - Возмущённо сказала я и пошла к машине.
Да только случай такой был вовсе не последний.