Говорить с человеком, творчество которого вызывает всегда столько эмоций, и не затронуть тему чувств и драматургии, было невозможно.
Анна Имерлишвили: «Лев Валерьянович, когда я готовилась к нашему с вами интервью, переслушав ваш репертуар, поймала себя на переживании, что такого качества больше не будет».
Лев Лещенко: «Нужно делать коррекцию... и постараться просто приблизиться к идеалу. Хотя, конечно, планка этого идеала у каждого разная абсолютно. ...Важно почувствовать точное настроение, которое заложено автором в материал. Драматургию. Потому что существует не только драматургия стиха, но и драматургия музыки, драматургия голоса. Голос должен передавать чувства, должен быть выразительным в том, что ты делаешь. Наши великие педагоги всегда говорили, что правда звука – это самое главное.
Анна: «Что такое правда звука?»
Лев Валерьянович: Правда звука должна быть во всём. В роли Гамлета или в роли какого-нибудь молодого графа Вронского. Если я пою оперу «Арию Дона Базилио», я пою её одним звуком. «Короля» в «Трёх апельсинах» я пою совершенно другим звуком. Люди, которые этого не понимают или этим не владеют...исполняют как кавер-группы чей-то материал. Есть вот это чувство меры, очень тонкой, и выразительность голоса, его окраска, но это дано не каждому человеку. Поэтому, когда говорят, её песня как театр, рассказывает, и ты всё представляешь. Алла Борисовна в совершенстве этим владела. Возьмите «Всё могут короли», дурашливая манера, дурашливый голос и тут же «Любовь, похожая на сон». Гениальное произведение Игоря Крутого. Или Воланд в «Мастере и Маргарите», я смотрел последнюю версию «Мастера и Маргариты» с иностранным участником этого фильма, который играл Воланда, и с Олегом Басилашвили. Но это совершенно разные вещи. У Басилашвили есть правда звука. Он передаёт эмоции. В этом заключена сущность самого персонажа, которого он играет.
Театр и цензура.
«...Я вспоминаю «Евгения Онегина» в постановке Баратова в Большом театре. Это было лет 50 назад. Открывается сцена, и мы видим роскошный сад Лариных, где звучит песня «Болят мои ноженьки». Почему она звучит? Потому что Ларина понимала, что крепостные, собирая ягоды, могут их есть, поэтому она заставляла их всё время петь. И когда я прихожу на новую постановку «Евгения Онегина», открывается дверь, и входит Евгений Онегин с Ленинским: «Мой друг, позволь тебе представить родню и друга моего, Онегина!» И они сидят за столом и бухают. Они произносят слова: «О, прелестно здесь, люблю я этот сад». А парка нет, они его не видят. При чём здесь сад? Вот это очень важно. Во всём должна быть правда».
«...Я не сторонник переделок классического театра в современный. Мне принесли фрагмент «Пиковой дамы» в Рижском театре. И Герман, после того, как он проигрался, «тройка, семёрка, туз», вышел голый. Он потерял всё. Но это не значит, что человек должен выйти голый даже без трусов и ходить по сцене. Да, он потерял честь, своё богатство. Но это же абсурд полный. Для кого-то это морально, для кого-то это аморально.
Анна: «Как вы считаете, цензура сейчас нужна для того, чтобы рождалось искусство?»
Лев В.: «В оценке вот этой постановки «Пиковой дамы», конечно, нужна цензура. Я считаю, что это ненормально. Я пришёл в театр, показать своему ребёнку классическое произведение Пушкина «Пиковую даму». И вдруг мальчик говорит, говорит: «Папа, а это что? Они в бане? Они не переоделись?» А актёр ходит, и у него на виду гениталии. Как я это ребёнку объясню? Или своей маме? Или жене, как я могу объяснить вообще эту порочность? Да, мы можем это принять, как современные люди. Но это не значит, что порнографию надо выносить на сцену.
Что касается цензуры большой, когда ограничивают человека рамками. Я, скажем, был на спектакле театра Современник «Анархия», где играют прекрасные артисты. Пол спектакля идёт матом. И передо мной сидели две старушки, когда начинался мат, они закрывали уши. Зачем? Ради эпатажа какого-то? Я и Галю Волчек тогда спросил, зачем? «Ну это современно, Лёвочка. Мы должны как-то эпатировать. Зрители должны ходить. Немножко скандала, немножко конфликта — это всё будоражит, это вызывает интерес. Обыденное, заурядное, однозначное — это неинтересно». Во всём нужен баланс. Во всём нужно чувство меры. Я, например, вижу сразу — фальшь. Не доигрывать, чёрт с ним, — это не умение. А когда он чрезмерно актёрствует, мне это претит. На сцене надо жить. Не каждому дано чувство меры. Один скромный, другой хамоватый, один добрый, другой скупой. Мы с этим рождаемся. Но единственное, что правильно, это темперамент, с которым ты рождаешься и, на мой взгляд, это совесть. Один совестливый человек, а другой бессовестный. Это в генетике заложено».
На стороне добра.
Анна: «Что вас может расстроить?»
Лев В.: «Меня расстраивает обида, я считаю, что самое ужасное — когда человека обижают незаслуженно. У Шукшина есть потрясающий рассказ, который так и называется — «Обида». Когда человек пришёл сдавать бутылки из-под молока с ребёнком, тогда сдавали пустые бутылки и брали обратно молоко. Поскольку он был с ребёнком, он попросился без очереди, протянул сдать бутылки и всё. На него все накинулись: алкаш, ходят здесь всякие! А он вообще непьющий человек.
Он говорит, за что меня? Я знаю этих людей. Это мои соседи по другому подъезду. Он пошёл к ним выяснить, за что они его обидели. А они его избили, спустили с лестницы, и он пришёл домой и не понимает, почему это произошло.
Это самое неприятное, когда несправедливость. И наше поколение приучено к тому, что справедливость для нас была самым главным мерилом отношений человеческих. Конфликт всегда убирался. Было, конечно, и кулачные бои, и двор на двор. И я вырос, когда двор на двор ходили драться. Это было только из-за того, что было состояние чувства несправедливости. Значит, кого-то чем-то обидели. Просто так невозможно было».
Анна: «Вы всегда были на стороне добра».
Лев В.: «Да. Я всегда подписываю свои книжки или автографы: «Желаю добра». Вот эта факсимиле «желаю добра» остаётся главным для меня руководством по жизни. И я живу, стараюсь жить свою жизнь, не делая никому ни подлости, никого не обижая. Стараюсь никого не расстраивать. Надо жить в том обществе, где тебя понимают, где тебя ценят, уважают, где тобой гордятся, где тебя чтут».
Что не запрещено, то разрешено.
В интервью была затронута тема современного шоу-бизнеса и запретов, которые могли бы потенциально окружать массовую культуру. Нужны запреты или свобода выбора лучше?
Анна: «У меня 5 детей. Старшим 13, 15 и 17 лет. Я поставила им ваши песни. Они их знали, но не смогли назвать исполнителя. Я проводила эксперимент. Дальше поставила вашу песню с Баста. Вы начали петь, и мои дети видят у меня на глазах слезы. У них нет реакции. Они ничего не чувствуют. Начинает петь Баста, тут же их реакция: «О, классно! Классно!» То, на что реагируете они, - у меня не вызывает чувств, а то, на что реагирую я, - у них нет никаких эмоций. Кто эти люди, кого вы затрагиваете новыми хитами? Целевая аудитория, как говорят сейчас маркетологи»?
Лев В.: Это процесс достаточно стихийный, потому что проследить это и проанализировать невозможно. Масс-культура (массовая культура) превратилось в шоу-бизнес. И если раньше массовая культура была под колпаком неких идеологических инструкций — это патриотика, это гражданская лирика, это военная песня. Всё было разложено по полочкам. Сегодня всё настолько дифференцировалось, что люди выбирают по своему настроению и темпераменту: и музыку, и стихи. Сейчас всё расслоилось: десятки, тысячи, сотни радиостанций, сотни композиторов и поэтов, авторов, которые сами пишут стихи, сами исполняют музыку. Как разносортные продукты в универмаге. Выбирай всё, что захочешь. Что хочешь, покупай или не покупай даже, бери бесплатно. Потом они не слушают хорошую музыку, эстрадную. Интернет, гаджеты – они не останавливаются больше трех секунд, всё время листают. «О, это нравится!» Или «Это лицо нравится!» Или «Это фактура какая-то, инсталляция какая-то». Если только сделать так, как в Северной Корее. Они до сих пор поют наши военные песни и думают, что так живет наша страна, Россия».
Анна: «Вам это не нравится?»
Лев В.: «Это процесс, который от нас независящий. Как спрогнозировать шлягер или появление певицы или певца. Сосредоточена масса усилий на это: работа СМИ, хорошие дизайнеры, хорошие клипы, вкладываются хорошие деньги. Вот была моя ученица, Катя Лель. У неё появился продюсер, который пригласил прекрасного композитора Фадеева. Потом он снял для неё несколько клипов. А в клипе снимался наш великий хоккеист Павел Буре. Получилась картинка, которая сразу привлекала внимание. И при этом достаточно миловидная музыка или жанровая, или классическая, сентиментальная, лирическая. Это сработало. Как только появился пласт другой музыки и другое поколение... А поколения меняются через 15 лет. У них уже другие требования. И Катя обижалась, объясняла тем, что её прикрыли. Да, был момент такой, но в целом дело было не в этом. Люди насладились этим продуктом, какая-то часть людей привыкла. А остальная масса, которая появилась, захотела другого. Хотя у Кати сейчас новый виток, она сделала камбэк такой».
Артисты сквозь времена и моду.
Тема ценности культуры и артиста, как проводника этой культуры, была тоже затронута.
Анна: «Есть один момент: есть артисты фундаментальные. Они остаются сквозь времена в истории».
Лев В.: «Таких артистов очень мало. Почему это происходит? Это элементарная вещь: мама, папа на работе, ребёнок с бабушкой. Бабушке нравятся Сенчина, Кобзон, Магомаев, Пугачёва. И бабушка целыми днями их слушает. Эти люди, которые выросли, они узнают композиции, но они не знают, кто это поёт. Но музыку они знают. Они с удовольствием могут где-то в компании спеть «Надежду».
Анна: «9 мая, Лев Валерьянович, весь интернет, Инстаграмм (запрещенная социальная сеть), фейсбук, все сторисы, рилсы, посты — всё сопровождаются, угадайте чьим голосом? Это невозможно не слышать, понимаете?»
Лев В.: «Вы говорите о какой-то фундаментальности. Да, есть аномальные вещи такие. Скажем, наше поколение знает голос Лещенко. И песню «Соловьиную рощу», или «Притяжение земли», или «Прощай». Но, с другой стороны, кто знает, что «Летят перелётные птицы в туманной долине голубой» или военные песни «Соловьи, соловьи». Никто же не знает, что это первый спел, Бунчиков (Владимир Александрович (Абрамович) Бунчиков — советский певец, лирический баритон. Заслуженный артист РСФСР) или Нечаев (Влади́мир Алекса́ндрович Неча́ев — советский певец, лирический тенор. Заслуженный артист РСФСР ). Их забыли, потому что это было почти сто лет назад. Поэтому остается только что-то невероятно талантливое, глобальное и не в смысле даже исполнительского мастерства, а в смысле продукта. Как прекрасно сейчас принимают казахские песни. «Не для меня сады цветут. Не для меня дон разольется, а сердце девичье забьется». Вдруг, неожиданно, через 150 лет. Это как ария Ленского, написанная Чайковским, которая будет жить всегда. И День Победы, конечно, это событие, которое освещено этой гениальной песней Давида Тухманова и Владимира Харитонова».
«...Раньше на это была заточена идеология. Это была идеология и была работа государства, которая эту идеологию продвигала. И говорили, вот это хорошо, это правильно. С этим надо жить. Это вот планка нравственная какая-то. А сегодня это только в личностном плане. Вы, как человек образованный, как человек фундаментальных знаний, вы понимаете, что хорошо, когда ребёнок знает культуру, когда он знает историю своей нации, когда он может оперировать какими-то словами и чувствами. Ведь культура — это чувство».
Основа здоровой психи – быть в ладу с собой.
Анна: «Была ли у вас когда-нибудь работа с психологом?»
Лев В.: «Нет, никогда не было, я психолог сам себе. Я так воспитан, вижу себя со стороны и в ладу с самим собой. Это мне даёт гармонию. Я задавал вопрос психологам, они говорят, что смашествие - это потеря ощущения себя со стороны. Человек уже не видит, что он делает, что он творит. Это уже путь к латентной шизофрении. ...Мне очень нравится роль Алексея в «Оптимистической трагедии». Когда меньшевики и большевики, эсеры, кадеты, все на одном корабле собрались и каждый ховет его к себе. И Леша говорит: «Я в партии собственного критического рассудка!» Вот гениально. Но это не Лёша сказал, это гениальный автор этой пьесы - Всеволод Вишневский.
В интервью Анна задала вопрос об энергии, которую излучают другие люди, если ли разница в этих энергиях для Льва Лещенко? Чем один артист в эмоциональном плане отличается от другого?
Лев В.: «Это же очень просто. Человек — это небольшой или большой приёмничек, который энергию принимает, частично перерабатывает, сублимирует и потихонечку потом выражает. Я только от себя всегда отталкиваюсь. Я никогда не буду развивать тему с человеком, которому эта тема не близка. Я со спортсменами говорю на их языке. Я с работниками прилавка говорю на их языке. Я говорю с друзьями, артистами на одном языке. С соседями по дому на третьем языке.
Анна: «Это называется мудрость?»
Лев В.: «Мудрость — словно осень настаёт. Это заложено всё-таки в способности человека. Человек рождается или нравственным, или безнравственным. Людей можно воспитать в духе атеизма, а он будет верующим человеком. Он родился верующим».
Про религию.
Одна из сложных, но интересных тем – это тема религии. Тема, которая будоражит и вызывает споры и смятение во все времена.
Анна: «А вы верующий человек?»
Лев: «Я на тему религии не очень люблю распространяться. Я по-настоящему не пришёл к вере. Потому что это надо настолько глубоко чувствовать. Я где-то читал, это атеисты говорят, что Господа нет, но не могут это доказать. А верующие говорят, что Бог есть, но не могут этого доказать. Когда я родился, бабушка была глубоко верующая. Иконы у неё были. А потом, когда я без бабушки остался, и появился папа, который был коммунистом, и в ГИТИСе, где я учился, преподавали атеизм. Яникогда не склонялся ни к тому, ни к другому. Может быть, я агностик. Где-то, когда-то что-то должно произойти, но это произойдёт только тогда, когда я это почувствую. Как я чувствовал на могиле у бабушки своей в Рязани, встал — и вот какая-то благость просто откуда-то низвергла. И я просто был в каком-то замешательстве. И в слёзы...Это безумие. Это было один раз в моей жизни. С другой стороны я читаю астрономию и понимаю, что Вселенная бесконечная, говорит о том, что её никто не мог сделать. Сейчас открыли звезду, 9 миллиардов световых лет до неё лететь. Ну, о чём мы говорим? Кто может управлять этим процессом? Я никогда не спорил ни с атеистами, ни с людьми, которые глубоко верят, потому что это спор ни о чем. К вере можно или прийти, или не прийти. Вот я надеюсь, что когда-нибудь я приду».
Про мудрость в семейной жизни.
Анна:«Вы много занимаетесь благотворительностью. При этом у вас есть семья, с женой вы живёте больше 40 лет. В чем секрет вашей семейной жизни? Чья мудрость эту семью скрепляла все эти годы?»
Лев В.: «Правильное такое название — мудрость. Потому что в семейной жизни, не в первые годы, когда ты ослеплён чувством и когда у тебя эмоции переполняют, а потом уже начинается просто совместное проживание, когда ты должен не только быть полезен, но и удобен. Когда ты не конфликтуешь, или конфликтуешь, но по каким-то мелочам.Когда уважаешь, ценишь. Это обычные постулаты, о которых мы говорим. Но не каждый может управлять этим. Одному дано, другому не дано. У меня есть друг, который женился семь раз. Только после седьмого раза он успокоился. Ищет что-то другое в отношениях. А есть люди, которые прожили, скажем, как Лазарев с Немоляевой, 60 лет вместе, и любили друг друга, ценили, у них от Бога было такое. Они пришли к этому чувству, наверное, через Господа. Потому что только он соединяет руки, сердца и плоть».
«...В этом плане можно опираться на постулаты религиозные. Надо быть очень тонким в отношениях, понимать. Есть всё-таки личная жизнь. Есть территория твоя и есть территория другая, на которую ты стараешься не переходить. Допустим, я сделал что-то такое, что моей жене претит. Я стараюсь это не афишировать. У неё тоже что-то такое. Она тоже старается не рассказывать об этом. Раньше это было сложно сделать, потому что и физически была одна территория, одна комната на пятерых, в которой я жил после войны. А сейчас это возможно. Я думаю, что не надо нарушать эти правила территории. Вот дети — это общая территория. Имущество — это общая территория. Жильё — это да. Это общая территория. А вот остальное всё должно быть в рамках своего такого сокровенного».
Анна: «По поводу детей. Сколько нужно мудрости чтобы сохранить брак, в котором нет детей? Ваша пара пример для огромного количества семей. Ведь часто пары не прощают друг друга, «ну раз у нас нет детей, ну что нам вместе делать». У меня есть друзья, у которых нет детей, но они прекрасно живут, у них всё хорошо, они приняли это».
Лев В.: «Наоборот, если люди зависят от того, что у них нет такой возможности, они должны быть больше привязаны друг к другу. Можно видеть в муже или в жене, человека, о котором можно заботиться. Не ребёнка, но человека, который необходим, и нуждается в заботе. Я знаю тоже десятки таких пар, которые прекрасно живут. А если взять на воспитание ребёнка — это не всегда удачно получается. Может в результате вырасти непонятно кто, который не то, что не ценит, он ненавидит своих родителей. В этом опасность. В этом опасность и ЭКО тоже большая. Во-первых, генетически это всё неправильно, это не от Господа, как говорят. Поэтому здесь очень тонко надо подходить. Скажем, я просто на своём опыте знаю. Я прожил 48 лет своей женой, и у нас, может быть, сегодня чувства, они ещё более выражены, чем тогда. Потому что тогда это была какая-то увлечённость, лирика, романтика, а сейчас это просто необходимость. Необходимость выстраданная, прожитая, как мудрость».
Про диалог с собой.
Любовь проходит сквозь года, через прожитые переживания, препятствия, победы над собой, над ситуациями.
Анна: «Любовь — это не первый год, когда мы друг друга хотим, это не второй год, когда мы такие весёлые ездим на моря, а это именно прожитые сложности. И, наверное, где-то на седьмой-восьмой только год начинается вот это уже настоящее чувство любви, когда это твоё. Вы же согласны со мной?»
Лев В.: «Согласен. У меня сейчас жена выпустила книгу, которая называется «Диалоги с собой». Там как раз про любовь. Она очень много пишет о том, что такое любовь. Любовь - это ожидание звонка от красивых девушек, или это тяжёлая ноша, которую нужно нести через всю жизнь? Любовь — может быть страданием. Моя любимая фраза, как сказал Ромен Роллан в «Очарованной душе»: «Страдание, исполненное надежд, сулит любящим больше счастья, нежели то наслаждение блаженством, от которого угасают желания».
«...Точное определение семейной жизни - это повышенное внимание к человеку. К любимому человеку ты расположен больше, чем ко всем остальным. Масса чувств, которые сопровождают это».
Анна: «Вы счастливый человек?»
Лев В.: «На этот вопрос тоже никто не может до сих дать точный ответ. Я вчера был счастлив, когда посмотрел оперу «Царица», где я был автором идеи. И я увидел плод нашей совместной работы с театром и с моим другом Димой Бертманом. Это колоссальная опера. Такой нет нигде в мире. Вот вчера я смотрел на это и был счастлив. Горд и счастлив. А сегодня я проснулся, как пишет моя жена, скрипнул позвоночник и понял, что форма не соответствует содержанию. Я взрослый человек уже, и я стараюсь выглядеть прилично. Потому что у меня зрители, и я хочу к зрителю выходить хорошо выглядящим, хорошо одетым, легким и с хорошим настроением. На сцене я получаю адреналин, безусловно, и я фонтанирую. Но когда мне говорят, ой, ты прекрасно выглядишь, я говорю, это витрина. А что там за ней? Никто не знает. А там одни запчасти».
ПОЛНОЕ ИНТЕРВЬЮ СМОТРИТЕ НА RUTUBE ИЛИ В VK