Котельники. Я стою у окна своей московской квартиры, сжимаю подоконник так, что костяшки белеют, а внутри всё кипит, как чайник на плите. Внизу, прямо на детской площадке, где мой сын должен гонять мяч и кататься с горки, раскинулся настоящий восточный базар – семь огромных столов, гомон, смех, и запах шашлыка, что лезет в ноздри, даже если не звали. Это не просто свадьба – это захват моего двора, и я, честно, в ярости! Какие-то гости, переговаривающиеся на таджикском, превратили наше тихое местечко в сцену для своих гуляний, а я, как зритель поневоле, наблюдаю этот цирк с высоты четвёртого этажа. Давайте разберусь, что творится под моим носом, и выплесну эмоции, что рвутся наружу!
Утро, что пошло не по плану
Всё началось с обычного субботнего утра. Я открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, и тут же замерла – вместо привычного щебета птиц и детского смеха до меня донёсся гул голосов, звон посуды и ритмичная музыка, от которой стекла дрожат. Выглянула вниз – и чуть не ахнула. На детской площадке, где ещё вчера мой Мишка строил песочные замки, теперь стоят столы – длинные, деревянные, накрытые скатертями с цветастыми узорами. Семь штук, как семь чудес света, только вот чудесного в этом мало.
Видео ниже.
Гости – мужчины в ярких жилетах с золотыми нитями, женщины в платьях, что переливаются, как радуга, – суетятся вокруг. Кто-то тащит огромные блюда с пловом, кто-то разливает чай из пузатого чайника с длинным носиком. А тамада – невысокий, но громогласный, в тюбетейке с вышивкой – уже во всю глотку кричит что-то весёлое, размахивая руками, как дирижёр. Мой двор превратился в восточную сказку, но я не Шахерезада, чтобы радоваться – я мама, чей ребёнок остался без горки!
Свадьба в разгаре: традиции под носом
Я прилипла к окну, как кошка к стеклу, и начала разглядывать. Это явно свадьба – невеста в белом платье с красной лентой через плечо, жених в чёрном костюме с цветком в петлице. Но какие традиции! Вокруг столов – гомон на таджикском, мелодичный, певучий, как горная река. Женщины хлопают в ладоши, мужчины подпевают – то ли песня, то ли тост. А потом начались конкурсы – такие, что я чуть кофе не пролила от удивления.
Вот тамада выносит огромный поднос с лепёшками – золотистыми, пышными, как облака. Жених с завязанными глазами должен угадать, где его невеста, нюхая эти лепёшки – гости хохочут, а он тычется носом, как щенок. Потом – танцы: мужчины выстроились в круг, шаги быстрые, руки взлетают, как крылья орлов, а женщины подносят платки, кружась, будто лепестки на ветру. Это красиво, как в кино про далёкие горы, но, чёрт возьми, почему на моей площадке?!
А ещё – борьба! Двое парней – крепкие, с широкими плечами – схватились прямо у карусели. Они кружат, пыхтят, пот льётся градом, а гости кричат, подбадривая. Один падает – песок летит во все стороны, а победитель получает бурю оваций и горсть орехов в подарок. Я смотрю, и внутри всё клокочет – это же детская песочница, а не ринг!
Мой гнев: где играть моему сыну?
Мишка стоит рядом, тянет меня за рукав: "Мам, когда я пойду играть?" А я не знаю, что ответить – сердце сжимается, как от горького лимона. Вместо горки – стол с жареным мясом, вместо качелей – стулья, где сидят старейшины в тюбетейках и попивают чай. Моя площадка – не моя больше, и я в бешенстве! Это не просто свадьба – это вторжение, от которого хочется кричать в голос.
Тамада включает музыку громче – бубны, дудки, что-то звонкое и ритмичное. Дети гостей уже бегают вокруг, носятся, как маленькие вихри, а мой сын смотрит на них с тоской через стекло. Я вижу, как невеста танцует – её платье колышется, как волна, а жених хлопает в ладоши, сияя от счастья. И я почти растаяла – красиво ведь, душевно. Но потом вспомнила: это моя территория, мой двор, мой покой! Я в ярости, как львица, что защищает детёныша, – почему я должна уступать?
Запахи и краски: восток во дворе
От стола тянет ароматами – шашлык, дымный и пряный, плов с золотистым рисом и кусочками баранины, лепёшки, что пахнут свежестью и теплом. На одном столе – гора фруктов: гранаты, как рубины, виноград, что блестит, как капли росы, и сушёные абрикосы, яркие, как солнце. Женщины в шёлковых платках разносят сладости – халву, пахлаву, что липнет к пальцам, и какие-то конфеты в цветной обёртке. Это пир, как в сказке про тысячу и одну ночь, но я не гость – я зритель, что кипит от досады.
Тамада объявляет новый конкурс – невеста должна кинуть платок, а жених поймать его зубами. Гости смеются, музыка гремит, платок летит – красный, как закат, и жених прыгает, как мальчишка за мячом. Всё это – как картина, яркая и живая, но я не могу наслаждаться. Мой взгляд цепляется за карусель, что стоит в углу, одинокая и забытая, и внутри всё переворачивается.
Финал под окном: свадьба уходит, а злость остаётся
К вечеру гулянье стихает. Столы начинают разбирать – мужчины таскают их, женщины собирают посуду, дети доедают сладости, бегая по песку. Тамада кричит что-то напоследок – тост, полный тепла, и гости аплодируют. Жених с невестой садятся в машину – белую, украшенную лентами, – и уезжают под гудки и смех. Площадка пустеет, но осадок остаётся – как пыль после ветра, что не вытряхнуть из души.
Я смотрю вниз – горка свободна, качели качаются на ветру, но радости нет. Мишка уже спит, так и не поиграв, а я стою у окна, всё ещё сжимая подоконник. Это была их свадьба – красивая, шумная, полная жизни, но почему за мой счёт? Я в ярости, что такое творится под носом, – мой двор, мой покой, мой ребёнок остались за бортом их праздника. И пусть запах шашлыка ещё витает в воздухе, а мелодия звенит в ушах, я не могу простить – это было слишком, слишком близко, слишком не моё.