— Да откуда ты взялся на нашу голову? — голос Натальи звучал напряжённо, она упиралась ладонью в край двери. — Тебя же не было тридцать лет!
— Вот именно, что не было, — ответил Виктор, разглядывая обшарпанную стену подъезда, будто искал там ответы на все упрёки. — Но я пришёл. Неужели нельзя пустить бывшего мужа, да и отца твоей дочери, хотя бы на чашку чая?
В углу прихожей затаилась Лена, пытаясь понять, реальность это или причудливый сон. Та самая фигура, которую она помнила только по одной-единственной старой фотографии, теперь стояла на пороге их квартиры в потертом пуховике и с растерянным выражением лица.
— Не понимаю, как ты посмел вообще появиться тут, — вымолвила Наталья, приподнимая бровь. — Да и ещё с претензиями на какую-то «долю».
— Ты лучше выслушай меня, — Виктор нервно шагнул ближе. — Я ведь могу начать с юридических требований, но не хочу скандала. Давай спокойно поговорим.
Лена переглянулась с мамой. Несмотря на всю абсурдность ситуации, она почувствовала, что конфликт прямо на пороге может лишь разгореться сильнее.
— Мама, давай хотя бы дадим ему сказать, — тихо предложила Лена.
Наталья нехотя отошла от двери, пропуская Виктора внутрь. Тот быстро протиснулся, ссутулив плечи, будто извиняясь своим видом за вторжение. Однако во взгляде у него проглядывала нагловатая искорка: очевидно, надеялся на удачу.
Лене было тридцать два, и все эти годы она жила без отца — не считая одной выцветшей фотографии, где он держал её на руках в каком-то сельском дворе. Наталья одна растила дочь: рано вставала на работу, вечером возвращалась, устраивала дома небольшой «конвейер» — стирка, готовка, проверка уроков. Денег всегда не хватало, особенно в лихие девяностые.
Но, вопреки всем трудностям, у матери с дочерью нашлось немало поводов радоваться жизни: скромные праздники с самодельными салатиками, юмористические «концерты» на кухне по вечерам, когда они шутили друг над другом, рассказывая, как прошёл день. А в холодильнике всегда лежал пакет творога «на выходные» — мама говорила, что сырники успокаивают нервы лучше всяких успокоительных.
Про отца говорили редко — Наталья лишь при упоминании его имени мрачно кривила губы. Официально Виктор был мужем Натальи первые пять лет после свадьбы, но фактически исчез через два года после рождения Лены, причём ни алиментов, ни известий от него не поступало. Наталья долго не подавала на развод — всё не доходили руки, а потом, когда решила, оформила развод по упрощённой схеме без каких-либо проблем.
— Ещё бы он возражал, — усмехалась Наталья. — Его ж никто не видел, как чёрта лысого.
Квартиру они с Виктором когда-то купили при помощи родителей Натальи: отец Натальи, дед Лены, внёс основную сумму, чтобы молодая семья имела своё жильё. Деньги Виктора там почти не фигурировали, тем не менее он был вписан в документы как собственник, по сути формально владел половиной. Позже, уже в нулевые, через суд и бумажную волокиту удалось переоформить квартиру на Наталью. Основанием послужило то, что Виктор не платил алименты и не вкладывал в содержание дома совсем ничего. Суд удовлетворил иск, Виктора выписали. Всё выглядело справедливо.
«Да и вроде тема закрыта», — думала Лена. Но вот теперь Виктор вдруг появился. И именно с тем, чего она опасалась: притязаниями на «свою часть».
— Кухня… действительно почти не изменилась, — Виктор обвёл взглядом небогатую обстановку. — Даже шторы такие же в мелкий цветочек.
— Тебе что, провести экскурсию? — Наталья стянула с себя тёплую кофту и бросила на стул, который жалобно скрипнул. — Или сразу к сути перейдём?
— Перейдём к сути, — кивнул Виктор, нервно теребя молнию на куртке. — Вот что: я… в общем, раз уж квартира когда-то была оформлена на нас двоих, мне полагается доля. Я понимаю, ты считаешь иначе, Наталья, но у меня есть копии старых документов…
— Ох, только не надо угроз, — Лена отвела взгляд, отметив про себя, что от отца пахнет мятными леденцами: видимо, он жевал их, чтобы не нервничать. — Ты всерьёз думаешь, что мы будем отдавать тебе что-то после тридцати лет твоего отсутствия?
Виктор сделал вид, что не слышит сарказма:
— Я не хочу скандала, повторяю. Просто… мне сейчас трудно. Потерял работу, здоровье пошатнулось. Понимаю, что упустил всё, что только можно. Но в этой квартире у меня была доля, это факт, так что, может, мы найдём компромисс?
— Компромисс, говоришь? — Наталья тяжело опустилась на табурет. — Знаешь, что мы делали, когда ты «пропадал»? Работали на двух работах, экономили на всём. Мебель покупали по объявлениям, чтобы было на чем сидеть. И ты после этого смеешь клянчить «компромисс»?
— Мама, успокойся, — Лена слегка тронула её за плечо. Видела, как мать дрожит от напряжения.
Виктор поднял ладони, показывая, что не собирается спорить:
— Послушайте, я понимаю ваши чувства. Но у меня нет другого выхода. Мне нужно где-то жить, нужно закрыть долги. Да, я был молод и глуп, да, поступил подло, — он говорил это монотонно, словно репетировал фразы заранее. — Но я отец Лены.
— Честно говоря, — процедила Лена, — назвать тебя отцом язык не поворачивается. Хотя генетически это, конечно, так.
В воздухе повисла тишина. Сквозь неё пробился шум машин за окном и мерное тиканье кухонных часов. Было слышно, как в соседней квартире лает собака.
— Может, сядем уже? — Лена жестом указала на стол. — Поставлю чайник.
— Садитесь, а я лучше постою, — Наталья встала, будто не могла оставаться в одном положении. Руки её продолжали подрагивать.
Пока Лена готовила чай, Виктор морщился, разглядывая занавески и топорщившуюся обивку на стульях. Словно проверял, насколько им удалось обустроиться в его отсутствии.
Воспоминание Лены
В этот момент Лена вдруг вспомнила один из самых тяжёлых вечеров в её детстве:
— Была середина декабря, а мама — с гипсом на руке. В комнате холодрыга, батареи чуть тёплые. На улице метель, а денег на счёте оставалось ровно столько, чтобы купить хлеб и молоко. Вся надежда была на аванс, но его задерживали.
Тогда они с мамой сидели на этой же кухне — обе в шерстяных свитерах, Лена прикладывала компресс к сломанной руке мамы и пыталась подбодрить: «Всё будет хорошо, мы справимся». И они ведь как-то справились. Безо всякой помощи от кого бы то ни было.
А теперь здесь стоит этот человек, который, по всем законам, должен был быть защитником и кормильцем, и просит денег, как будто они ему что-то должны.
Лена сжала зубы. Ей хотелось швырнуть в Виктора чайником, но она заставляла себя сохранять спокойствие.
— Итак, — Наталья решила не растягивать молчание. — Чего ты конкретно хочешь?
— Компенсацию, — прямо сказал Виктор, усаживаясь на самый надёжный стул (остальные, видимо, опасался сломать). — Хотя бы часть от стоимости той квартиры, которая куплена была «для семьи».
Лена видела, как глаза Натальи полны негодования, но та старается выглядеть сдержанной.
— Ты не заплатил ни копейки алиментов, — мама говорила тихо, но в голосе звучала сталь. — Не платил за эту квартиру ничего.
— Был суд, который присудил всю жилплощадь мне. Потому что все деньги дал мой отец, а ты исчез, не выплатив и рубля. Это официально.
Виктор криво усмехнулся:
— Юрист, к которому я обратился, сказал, что у меня остаётся минимальный шанс. Но, — он посмотрел на Лену, — я не хочу затевать судебную тяжбу, если мы сможем договориться по-человечески.
— Тридцать лет тебя не было, а теперь вдруг «по-человечески»? — Лена поймала себя на том, что чуть повышает голос. — Всё это звучит дико.
— Понимаю, — Виктор опустил глаза. — Но я в безвыходном положении. Меня сократили, здоровье не к чёрту, долги накапливаются. Да, в своё время я сбежал, был глуп. Но… я не верну детство, не верну прошлое, могу только просить помочь сейчас.
— Иначе что? — Наталья прищурилась. — Суд?
— Ну… Придётся, — выдохнул Виктор. — Я не угрожаю, просто говорю, что других вариантов у меня нет. Квартиру не отсудить, но нервы потрепать — это да.
— Да у нас и без того нервов мало, — буркнула Наталья.
Лена поняла, что разговор движется к болезненному выбору: либо они дают ему какую-то сумму, либо он вгрызается в них судебными исками — и так и эдак придётся потратить деньги, время, эмоции.
— Мама, можно тебя на минуту? — Лена взяла Наталью за руку и вышла с ней в коридор.
Короткий совет наедине
— Ты же понимаешь, он может всё равно пойти в суд, — шёпотом сказала Лена. — У нас все документы на руках, мы бы, скорее всего, выиграли, но это сожрёт кучу сил.
— Пусть идёт, — с вызовом сказала Наталья, но в глазах читалась усталость. — Я уже не хочу видеть его рожу.
— Я тоже. Но если мы предложим… ну, какую-то относительно небольшую сумму, скажем, чтоб он больше к нам не лез, может, обойдётся без суда?
Наталья поджала губы и тяжело вздохнула. Вспомнила, как целыми днями пропадала на работе, чтобы у Лены был нормальный завтрак. Снова злость вскипела, но она понимала, что тратить месяцы на суды — перспектива так себе.
— Ладно, — Наталья бросила взгляд на приоткрытую дверь кухни. — Но только не вздумай отдавать все свои сбережения!
Лена кивнула. Денег у неё было накоплено на курсы, о которых она мечтала уже пару лет: хотела повысить квалификацию в дизайне.
Возвращение к разговору
Они вернулись на кухню. Виктор сидел, разглядывая кружки. Молча ждал.
— Сколько тебе нужно, чтобы уехать куда-нибудь и не возвращаться? — Лена посмотрела отцу прямо в глаза.
— Я… считал, что хотя бы двести тысяч, — сказал он неуверенно, почесав бородку.
— Двести?! — Наталья ахнула, чуть не выронила чашку. — Да мы тут столько годами копили!
— Ну, я просто… долги надо закрыть. Мелкие кредиты, аренда… — Виктор развёл руками.
Лена нахмурилась:
— Ты вообще понимаешь, сколько сил ушло у нас на то, чтобы хоть что-то отложить?
— Понимаю, — Виктор потупился. — Но это жизнь.
— Ладно, — выдохнула Лена. — Мы можем дать… пятьдесят. Это максимум, что я смогу.
— Да мне это не закроет долги, — с горечью отозвался отец.
— Тогда подавай в суд, — резко отрезала Наталья.
Повисло молчание. Часы громко тикали, Виктор смотрел в сторону, видно было, что мозг его лихорадочно ищет хоть какой-то выход.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Буду думать о суде.
Наталья кивнула:
— На этом разговор окончен. Уходи.
Она подошла к двери, указывая на выход. Виктор нехотя поднялся, шаркая ногами. На прощанье кинул короткий взгляд на Лену, будто хотел сказать что-то важное, но так и не решился.
Дверь за ним закрылась.
Разговор с подругой
Вечером Лена позвонила своей лучшей подруге, Галине:
— Представляешь, объявился мой отец, просит деньги…
— Твой отец? — удивилась Галина. — Я думала, он вообще пропал в неизвестном направлении.
— Вот и я так думала, — горько усмехнулась Лена. — А теперь угрожает подать в суд.
— Лена, ну суд у вас выигрышный, ты ведь говорила, что всё оформлено на мать. — Галина помолчала, потом добавила иронично: — Может, ты ему предложишь работу? Как раз ищете курьера в офис.
— Да ну, — Лена фыркнула. — У меня нет никакого желания видеть его каждый день.
— В таком случае, не давай ему денег. Смотри, он же может вернуться потом ещё… — Галина сделала паузу. — Но я тебя понимаю: иногда проще откупиться, чем судиться годами.
— Именно, — вздохнула Лена. — По логике надо просто вычеркнуть его из жизни. Но я внутри ощущаю, что это как-то… чересчур жёстко.
— Он был жёсток с тобой, когда сбежал. Подумай об этом, — подруга была настроена решительно.
— Да, — Лена прикрыла глаза. — Просто слишком много эмоций.
Они ещё поговорили о работе, о жизни, о том, что недавно Лена чуть не сломала палец, пытаясь залезть в узкий шкафчик на кухне. Галина похохотала, пожелала удачи.
Развитие конфликта и встреча у подъезда
Прошёл почти месяц. Лена каждый день проверяла почтовый ящик и вздрагивала при каждом звонке в дверь — но никакой повестки не приходило. Мама тоже ходила взвинченная, почти не высыпалась.
Однажды вечером, когда Лена вынесла мусор на помойку, увидела Виктора у подъезда. Тот сидел на низкой скамейке, ссутулившись и глубоко спрятав руки в карманы. Когда Лена подошла ближе, он встал, заикаясь от смущения.
— Привет, — тихо сказал Виктор. — Прости, что так. Ждал тебя здесь…
— И что ты хочешь? — Лена нахмурилась. Внутри всё сжималось, но она старалась казаться равнодушной.
— Не подал я в суд, — ответил отец, вздохнув. — Юрист сказал, что шансы мои ничтожны, да и совесть уже не даёт. Всё равно ничего не выиграю, только вам нервы помотаю…
Лена застыла, не зная, как реагировать.
— Тогда почему ты здесь?
— Уезжаю к брату в соседнюю область, — Виктор горько улыбнулся. — Он обещал приютить на первое время, найти какую-то работу водителем. Может, получится начать с чистого листа.
— Похвально, — Лена отпустила пакет с мусором у ног. — Тогда… зачем ты меня дожидался?
— Я хотел попросить немного… не пятьдесят, даже не двадцать. Хоть десять — на билет, на пару недель жизни, пока не устроюсь. Понимаю, что не заслужил. Мне стыдно, но, правда, не к кому больше обратиться.
Лена медлила, смотрела на отца. Вспомнила всю боль детства, и рука сама собой сжалась в кулак. Но, глядя, как Виктор стоит, сникший, в этой мятой куртке, как, кажется, даже помолодел от смущения, она вдруг ощутила жалость.
— Я могу дать тебе тридцать, — наконец сказала она, неохотно. — И то, чтобы больше не появлялся с требованием «долей».
— Богом клянусь, — Виктор вскинул ладони. — И… я верну, когда смогу.
Лена горько усмехнулась:
— Сомневаюсь. Но сделаю это, чтобы ты уехал и… ну, может, попытался хоть в этом возрасте наладить свою жизнь.
Они постояли в тишине. Затем Виктор неловко кашлянул:
— У тебя есть с собой деньги?
— Нет, дома. Сейчас поднимусь, возьму. Подожди.
Лена поднялась в квартиру, застала маму, которая занималась глажкой белья. Рассказала ей о Викторе. Наталья побледнела и даже утюгом чуть не опалила футболку.
— Хочешь отдать ему тридцать тысяч?! — воскликнула она.
— Мама, это мой выбор, — тихо сказала Лена. — Мне уже просто надоело всё это. Пусть уезжает.
— А если вернётся за добавкой?
— Не вернётся, — пожала плечами Лена. — Иначе я в суд подам — на алименты задним числом.
Наталья тяжело вздохнула и протянула дочери кошелёк:
— Ладно. Считай, что это плата за наше спокойствие.
Лена вышла на улицу, отдала Виктору деньги. Отец, окончательно смутившись, едва проговорил «спасибо». Пытался выдавить обещания, что всё вернёт, но Лена только отмахнулась.
— Счастливо добраться, — сказала она и, не оборачиваясь, направилась к подъезду.
Через несколько недель Лена получила короткое сообщение в мессенджере:
«Устроился у брата водителем, крыша над головой есть. Спасибо, что не добила меня окончательно. Деньги начну возвращать помаленьку, если получится».
Лена читала это, чувствуя странную смесь облегчения и грусти. Конечно, она не рассчитывала на возврат ни копейки. Но было хотя бы ясно, что их семья не ввяжется в изматывающую судебную тяжбу.
Когда Лена рассказала обо всём матери, та только пожала плечами:
— Жаль, что он решил очнуться только сейчас. Мы-то давно без него живём нормально. Но если тебе от этого легче, значит, правильно сделала.
Наталья говорила это чуть сквозь зубы, однако в голосе чувствовалось, что камень с души у неё тоже упал. Всё вернулось на круги своя: маленькая, но уютная двушка, где они вдвоём ощущали тепло и безопасность.
Вечером Лена сидела на кухне, попивая чай с мятой. Было тихо, только за окном шумел ветер. Мама листала какую-то кулинарную книгу в комнате, а кот Барсик (который обычно дремал на батарее) теперь устроился у ног Лены, обвивая хвостом её тапочки.
Ситуация с отцом разрешилась, хотя и не принесла облегчения в душе. «Нельзя заставить человека быть папой, если он сам сбежал от этой роли», — подумала Лена. Но, по крайней мере, теперь не нужно бояться повесток и делить квартиру через суд.
«Мы не выбираем родителей, но можем выбирать, как относиться к собственным ранам», — мелькнуло в голове.
Ей было жаль маму, которую так ранил этот поступок мужа много лет назад. Боль никуда не исчезла, но хотя бы не будет новой. Лена понимала: иногда стоит заплатить, чтобы тебя оставили в покое, и продолжать жить дальше — без старых долгов и претензий.
Она отставила чашку, вытащила из рюкзака каталог курсов дизайна. Деньги, конечно, поредели, но всё же что-то осталось. «Ничего, подкоплю ещё, — подумала она, — а там и поступлю». И от этого стало чуть теплее на душе.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.