Его сняли почти что полвека назад. Съёмки проходили не где-нибудь в Карелии. И до сих пор одни зрители и кинокритики этот фильм восхваляют, а другие разносят его в пух и прах. Для кого-то фильм получился скучным, а для кого-то настоящим шедевром.
Это я рассказываю вам о картине "Осень", режиссёром которой был Андрей Смирнов. Он снял по своему же сценарию "Рябина — ягода нежная" на "Мосфильме" в 1974 году.
И вот что удивительно: 3 месяца на съёмки, почти два года на допуск к зрителю. Премьера случилась только в апреле 1976 года. Да и та, что называется, "без фанфар".
Фильм пустили третьим экраном — ограниченное число копий, минимум рекламы. И, конечно, никаких громких анонсов по ТВ или в прессе. Почему? Сейчас расскажу.
Скандал с первого кадра
Фильм обсуждали не просто где-то за кулисами. На полном серьёзе он был поднят на ковёр на совместном заседании коллегии Госкино и Союза кинематографистов.
Внимание: речь не про жанровую комедию или триллер. Это — драма о чувствах взрослых людей, которые вдруг осознали, что любовь может прийти вне сроков. Вот тут и начинается самое интересное.
Сергей Герасимов — мэтр, глыба, человек, чьё мнение тогда решало многое, встал и прямо сказал:
"…Нашему кино не обязательно проявлять в этой области храбрость. Это не то, с чем надо экспериментировать. Кино — не лирическое стихотворение. Его смотрят миллионы. Зачем вы это сняли?"
Ну что тут скажешь? Снимать кино "про чувства" в те годы — уже смелость. А ещё и показывать постельную сцену — да в советском фильме! — это и вовсе выглядело как вызов системе.
Постель как философия
И вот он, главный вопрос, который до сих пор будоражит умы: что именно вырезали из "Осени"? Что такого непотребного или недопустимого увидели в этой, казалось бы, тихой, интимной истории?
Из мемуаров Андрея Смирнова:
"Меня просто вызвали к Сизову и приказали: “Вот это, это, и вот то — вырезать”. Причём под раздачу попала сцена в пивной, без которой всё теряло смысл. Я на коленях просил оставить — бесполезно".
Тот самый эпизод, где герои, отстранённые от мира, как будто впервые открываются друг другу… В нём и была суть всей драмы. Но чиновники решили, что эта сцена "спекулятивна" и "не несёт воспитательной функции". Всё под нож.
Говорят, вырезано было больше шестнадцати минут. И не просто "обнажёнка", а диалоги, тихие сцены молчания, детали быта. То, что делало "Осень" не просто фильмом — исповедью.
"А где свадьба, товарищи?!"
Разгром был тотальный. На худсовете картину называли порнографией, антисоветской лирикой, подрывом нравственности. Претензии сыпались одна за другой:
- Почему герои такие апатичные?
- Почему женщина заводит роман, не разведясь?
- Почему нет производственной драмы?
- Где коллектив, где стройка века, где ударный труд?
И самое интересное:
"Почему в конце фильма нет СВАДЬБЫ? Где же советская семья, построенная на моральных принципах?!"
Без шуток — это был серьёзный упрёк.
Герои, которых не простили
Особенно много прилетело Наталье Рудной, сыгравшей главную героиню.
Её прямым текстом назвали "легкомысленной женщиной с аморальным поведением". А ведь в кадре — это взрослая женщина, которая наконец решается быть собой. Любить, не дожидаясь одобрения сверху. И что в этом предосудительного?
Леонид Кулагин, партнёр по фильму, вспоминал:
"Мы снимали с полным ощущением, что делаем что-то важное. Не для проката, а для людей. А в итоге — по рукам, по почкам, по судьбе."
А ведь вспомните, каким обаятельным, почти ранимым он был в этой роли! И каким искренним — без героизма, без позы. Просто человек, который встретил любовь не вовремя. Да разве любовь вообще бывает "вовремя"?
А теперь, друзья, вспомним ту самую сцену в чайной. О, сколько в ней боли, сарказма, жизни...
Игорь Кашинцев в роли интеллигента в кожанке произносит монолог, который, кажется, вот-вот попадёт под статью:
"Страх потеряли! Патлы отрастили! Побрить под нулёк и на лесоповал!"
И ведь это был не "комик рельефный" — это был голос прошлого, тот, кто не готов принять перемены. И как точно он звучал на фоне героев, ищущих себя.
От любви — к изгнанию
После "Осени" Андрею Смирнову перекрыли кислород. Это факт. И это обидно. После блестящего "Белорусского вокзала", за которым вся страна плакала, он был вынужден снимать сюжеты для "Фитиля". Просто чтобы выжить в профессии.
"Осень" оказалась как бы неуместной. Слишком личной. Слишком честной.
А ведь филь не про постельную любовь, как подумали чиновники. Он про одиночество, про необходимость быть понятым, про страх и надежду, про позднюю любовь, которую так легко не заметить, а ещё легче — осудить.
Запретный плод
Знаете, что любопытно? Уже в 1976-м появились любопытствующие зрители, которые специально ездили в Подмосковье, где ещё крутили "Осень" в маленьких кинотеатрах. Словно на подпольный спектакль.
А в некоторых республиках СССР фильм был вообще запрещён. В прокате короткий проблеск, потом — тьма. Полка. Забвение. Шёпот. Мол, "там есть такие сцены, что лучше не смотреть..."
И всё-таки шедевр
Но фильм не сгинул. Более того — вернулся. И пересматривается. И переосмысляется. В нём нашли глубину те, кто раньше махнул рукой. А некоторые только с возрастом поняли, о чём на самом деле это кино.
Кстати, сам Ингмар Бергман (!) в письме к Смирнову назвал "Осень" "шедевром камерной музыки". А музыка в этом фильме — Альфред Шнитке — до сих пор разрывает душу. Там, где слов уже не хватает — звучит он.
Вы только присмотритесь к реквизиту. Там каждая деталь, как воспоминание:
- белые занавесочки, не закрывающие окно полностью
- сифон на кухне
- пальто с меховым воротником
- деревянный стульчик-трансформер
- бутылка дешёвого пива с уже выцветшей этикеткой
И всё это не декорации, а жизнь. Так было в каждом доме. Может, и у вас?
Этот фильм о том, что любовь может прийти тогда, когда ты в неё уже не веришь. Что счастье — не всегда красиво упаковано. Что жить — значит ошибаться, и всё равно искать свет.
Ведь каждый из нас в какой-то момент жил в своей "осени". И как важно, чтобы рядом в этот момент оказался тот, кто просто скажет:
"Пошли. Просто пошли вместе."
Посмотрите или пересмотрите "Осень". Она стоит того. Даже если её до сих пор чуть-чуть стыдятся. Или именно поэтому.