Император Александр I долго не производил некоего Болдырева в генералы за картежную игру.
Однажды, во время какого-то праздника, проходя мимо него в церковь, государь сказал: «Болдырев, поздравляю тебя!»
Болдырев обрадовался, думая, что ему наконец-таки присвоили чин. Все бывшие рядом подумали так же и стали его поздравлять.
Александр, выйдя из церкви и проходя опять мимо Болдырева, закончил свою фразу: «Поздравляю тебя. Ты, говорят, вчерась выиграл».
Болдырев был в отчаянии...
***
Один богатый саратовский помещик поехал в Петербург только для того, чтоб увидеть императора Николая I. Приехав в столицу, помещик стал подолгу гулять у Зимнего дворца.
Однажды он увидел высокого офицера с властным взглядом и горделивой осанкой. Помещик решил, что, скорее всего, это какая-то важная птица и, поклонившись, спросил:
— Извините меня, милостивый государь, что, не будучи вам представлен, хочу просить вас об одолжении.
— Извольте, — проговорил офицер.
— Видите ли, я сорок лет живу на свете, но ни разу не видел государя. А вы, наверное, видите его чуть ли не каждый день.
— Да, это так, — ответил офицер. — Тем более что я и есть государь император.
— Ну если вы император российский, то я император китайский, — рассмеялся помещик.
— Я пошутил, — сказал офицер. — Я флигель-адъютант государя и постараюсь вам помочь.
После этого Николай — а это был действительно он — спросил, где помещик остановился, и обещал прислать за ним своего товарища — другого флигель-адъютанта.
На следующее утро у гостиницы, где жил помещик, остановилась коляска, и новый флигель-адъютант повез его к Зимнему дворцу.
Когда коляска остановилась у одного из подъездов, помещик удивился, что солдаты взяли «на караул», а барабанщики ударили дробь.
Флигель-адъютант провел его в комнаты царя, но помещик, увидев Николая, все еще считал, что перед ним не император, а офицер.
И только когда царь пригласил его с собою позавтракать и вышедший придворный назвал его «Ваше Императорское Величество», наивный провинциал понял, кто на самом деле его знакомый.
***
Из-за того, что служба во флоте продвигалась медленно, в Адмиралтействе оказывались одни лишь глубокие старики. Естественно, что там часто случались похороны.
Князь Александр Меншиков, правнук знаменитого петровского фаворита, с 1836 до 1855 года был министром морских сил.
Однажды Николай I спросил, почему у него так часто умирают члены генерал-аудиториата и Адмиралтейств-совета.
— О, Ваше Величество, — ответил Меншиков, — они уже давно умерли, а теперь их только хоронили.
Однажды, встретив во дворце князя Меншикова, генерал Алексей Ермолов обратил внимание на то, что князь пристально вглядывается в собственное отображение в зеркале.
И Меншиков, и Ермолов — оба были известны тем, что за словом в карман не лезли.
— Что это ты так внимательно рассматриваешь? — спросил Ермолов Меншикова.
— Да вот, боюсь, не слишком ли я небрит, — ответил Меншиков, проводя ладонью по подбородку.
— Эка, батюшка, нашел чего бояться! Высунь язык, да и побрейся, — съязвил Ермолов, подразумевая острый, как бритва, язык Меншикова.
Генерал Ермолов, будучи вызван к Николаю I, увидел возле двери его кабинета группу генералов, говоривших по-немецки.
— Господа, — обратился к ним Ермолов, старший среди них всех и годами, и званием, — кто из вас знает по-русски? Доложите государю, что Ермолов прибыл...
Царь остался доволен беседой с Ермоловым и, прощаясь, спросил его, какую бы награду он хотел получить.
— Произведите меня в немцы, Ваше Императорское Величество, — ответил Ермолов.
***
Вскоре после учреждения корпуса жандармов, служащие которого носили мундиры голубого цвета, Ермолов сказал об одном из армейских генералов:
— Мундир на нем зеленый, но если хорошенько поискать, то в подкладке найдешь голубую заплатку.
***
Граф Павел Киселев, которого Николай I называл «начальником штаба по крестьянской части», в 1837 году был назначен главой Министерства государственных имуществ и провел реформу управления государственными крестьянами.
Когда подходила к концу война против горцев Кавказа, которыми руководил Шамиль, несколько наиболее непокорных аулов все еще упорно сопротивлялись русским войскам.
— Кого же послать на Кавказ, чтобы разорить эти аулы? — спросил однажды Николай I членов Государственного совета.
— Конечно, Киселева, — посоветовал Меншиков. — Он миллионы государственных крестьян разорил. Чего стоит ему разорить несколько аулов?
***
Николай I восхищался известным иллюзионистом и фокусником Боско.
— Да что там Боско! — сказал как-то царю Меншиков. — У вас, Ваше Величество, есть свой фокусник, отечественный, получше заморского.
— Кто ж таков? — спросил царь.
— Да министр финансов Канкрин. Он берет в одну руку серебро, в другую — золото. Дунет в одну руку — выходят бумажные ассигнации, дунет в другую — бумажные облигации.
Однажды Николай I неожиданно появился в Пулковской обсерватории. Вместе с ним вошло множество придворных и генералов, усыпанных орденами.
Директор обсерватории академик Василий Яковлевич Струве настолько растерялся, что непроизвольно отступил и спрятался за телескоп.
— Что же это он? — удивился царь, обращаясь к свите.
Меншиков тут же ответил:
— Он испугался, увидев такую огромную россыпь звезд не на своих местах.
***
У себя в кабинете Меншиков повесил распятие, а по обе его стороны портреты Аракчеева (военного министра) и Бенкендорфа (шефа жандармов).
— Смотрите, — говорил он своим друзьям, — вот Христос, распятый между двумя разбойниками.
***
Один важный сановник, о котором прошла молва, что его били в игорном доме за шулерство, получил орден Андрея Первозванного. И когда Меншиков увидел его во дворце на приеме у царя в новенькой синей Андреевской ленте, сказал громогласно:
— Однако основательно колотили этого мерзавца. Посмотрите, какой огромный синяк у него вскочил!
***
13 сентября 1854 года французские и английские войска высадились на западном берегу Крыма, у Евпатории.
Берег был не защищен. Лишь шести казакам во главе с лейтенантом Стеценко было приказано наблюдать за действиями противника и доносить главнокомандующему Крыма адмиралу Меншикову.
Полковник Трошю и военный секретарь Стиль были посланы с переводчиком Кальвертом в Евпаторию с требованием немедленно сдать город.
Их привели к старенькому чиновнику, начальнику карантинной стражи, состоящей из нескольких инвалидов. Письменное требование о сдаче города было передано ему.
Никакого языка, кроме русского, он не знал, но бумагу, полученную из рук полковника Трошю, тут же деятельно проколол булавкой не менее чем в двадцати местах и окурил.
Когда Кальверт, по-русски говоривший очень плохо, кое-как растолковал ему, что пришла масса кораблей, до отказа набитых войсками, чтобы высадиться в Крыму, старичок подумал и ответил:
— Высадиться? Что ж, высаживаться на берег не воспрещается. Только, господа, в видах эпидемии холерной от начальства приказано высаживаться не иначе как непременно в карантин и выдержать там положенный 14-дневный срок.
Французов тут же и след простыл...
Смешные, занимательные и поучительные истории собирала
Юлия ЦАРЕНЦ