— Надо же! А мне сегодня надо будет поехать с документацией к десяти часам в центр. Так что отвезешь меня.
— Я не собирался никуда ехать. Вызовите такси, — Костя почувствовал, как внутри закипает раздражение.
— Какой ты интересный. Такси - платное, а вот твоя машина - бесплатная. А еще нужно сделать дела дома. Во-первых, мне кажется, что совсем скоро начнет протекать кран в ванной. Во-вторых, нужно снять все шторы, Катя вечером их перестирает и повесит. В-третьих...
— Нет.
— Что нет?
— Я сказал: нет. — Костя впервые за шесть лет брака посмотрел теще прямо в глаза. — Сегодня мой выходной. Я ничем заниматься не буду.
***
Шесть тридцать утра. В небольшой, но уютной трехкомнатной квартире, раздался противный писк будильника. Костя, не открывая глаз, шлепает ладонью по прикроватной тумбочке, пока наконец не попадает по кнопке. Рядом Катя уже шевелится, но делает вид, что еще спит – у них негласное правило: кто первый проснется, тот и ведет сына в садик.
— Костя... — сквозь сон бормочет Катя. — Вставай, Мишку надо собирать.
Костя кряхтит, но поднимается. Он знает, что сегодня ему не отвертеться – вчера Катя отводила ребенка.
Шесть сорок пять. Сонный четырехлетний Миша сидит на стуле, обнимая любимого плюшевого динозавра. Пока отец снует по квартире, мальчик просто тихо наблюдает за ним. Когда Костя очередной раз проносится перед сыном, тот тянет его за рукав.
— Пап, а пап! — тянет он Костю за рукав. — А сегодня в садике будет концерт?
— Нет, сынок, концерт в четверг, – Костя зевает, делая глоток кофе.
Шесть пятьдесят. Раздается звук открывающейся двери, и в кухню вплывает Людмила Петровна – в махровом халате и с выражением лица, словно она не спала, а всю ночь составляла список претензий к зятю.
— Опять кофе? – первое, что она говорит. — Я же говорила Кате, что это вредно!
Костя молча отхлебывает из кружки глоток за глотком, делая вид, что не слышит.
— Мама, и тебе доброе утро, – Катя закатывает глаза, доставая из холодильника творог для Мишки. — Ты зачем так рано поднялась?
— Доброе... – фыркает Людмила Петровна, усаживаясь за стол. — Можно подумать с вами поспишь. Носитесь, как угорелые все утро! Костя, а ты опять вчера не купил хлеб!
— Купил, — вздохнул мужчина.
— Ты купил белый, а он очень вредный! Я же просила с отрубями!
Костя сжимает кружку так, что пальцы белеют. Катя замечает, что муж злиться и пытается сгладить обстановку на кухне.
— Мам, я куплю хлеб сегодня после работы.
— А пока ты не вернешься, мне что есть, позвольте узнать? Так и придется самой идти!
— Ну и правильно. Сходите и развейтесь Людмила Петровна. Может... добрее станете к людям.
— Что? — вспылила теща. — Да как он смеет со мной так разговаривать! Катя! А ну успокой своего муженька!
Катя жестом показала мужу, чтобы он заканчивал свои шутки.
Семь десять. Мишка, размазав творог по щекам, объявляет, что ни за что не наденет эту дурацкую футболку, потому хочет свою любимую — с динозавром. Катя его уговаривает, Костя пытается помочь, но тут вмешивается Людмила Петровна:
— Да что вы за родители такие? – вздыхает она, выхватывая футболку из рук зятя. — Много чести спрашивать его еще!
— Мама, не надо... — Катя устало трет виски.
Людмила Петровна одним движением натягивает футболку на внука и тот начинает заливаться слезами.
— Я же говорила, что это все ваше воспитание! — фыркнула женщина и удалилась с кухни.
Косте и Кате приходится успокаивать Мишу в течение десяти минут, пока он не перестает плакать. Катя уговорила сына пойти сегодня в этой футболке, а с динозавром он наденет завтра, когда она полностью высохнет после стирки.
Семь двадцать пять. Костя, который уже начал надевать куртку, заметил, что Мишка снова снял ботинки.
— Сынок, ну что же ты? — мужчина нагибается к Мише и снова помогает ему с ботинками.
— Я хотел посмотреть свои носки, — оправдывается мальчик.
Людмила Петровна, которая как и всегда случайным образом оказывается в центре событий, тут же выдает:
— Это все потому что вы его неправильно воспитываете! Надо было с пеленок дисциплину прививать!
Костя глубоко вдыхает. Он не кричит. Не хлопает дверью. Он просто берет сына на руки и выходит из квартиры.
Семь сорок. Успели. Как же хорошо, что Миша уже не рыдает в раздевалке и спокойно идет к своим друзьям. Воспитательница напоминает про четверг, что кто-то из родителей должен присутствовать на концерте. Костя кивает, обнимает сына и прощается.
Восемь ноль-ноль. Мужчина выходит на улицу, достает телефон и открывает Дзен.
Новая статья: «Как пережить утро с тещей и не сойти с ума»
...только представьте: вы только проснулись, а вас уже критикуют за то, как вы пьете кофе. Добро пожаловать в мой мир...
Опубликовать.
Каждое утро теперь начиналось с ритуала. Как только Костя выходил из садика, он доставал телефон, открывал черновики и дописывал новые строки. Статьи выходили почти ежедневно. Сначала читателей было двадцать, потом сто, а через полгода — уже несколько тысяч.
Костя впервые за долгое время чувствовал, что он не один. В этом виртуальном мире он мог быть смешным, язвительным, даже злым — и получать за это не упреки, а поддержку.
Без блога Костя был просто обычным мужчиной. Тридцать лет, работа на стеклозаводе, где каждый день — как предыдущий: одна и та же бригада, одни и те же лица, одни и те же разговоры. Домой он возвращался усталым, но знал, что там его ждет не отдых, а новый фронт работ.
Катя хотела, чтобы Костя и ее мама ладили. Но под этим подразумевалось лишь одно: Костя должен был соглашаться со всем, что говорила Людмила Петровна.
— Костя, мама говорит, что ты неправильно складываешь вещи в шкафу.
— Костя, мама считает, что тебе нужно сменить работу.
— Костя, мама...
И так каждый день.
Катя неслась с работы не для того, чтобы пораньше забрать сына из сада, а чтобы успеть угодить матери. Людмила Петровна любила, чтобы все было выполнено в срок. Она тоже работала — бухгалтером в местной школе — и после трудового дня она не собиралась стоять у плиты. Это была обязанность дочери.
А Костя? Костя был фоном. Тем, кто должен был молча соглашаться, кивать и не перечить.
Вечер. Обычный будний день.
Костя пришел с завода позже обычного — была внеплановая проверка. Дома его встретила тишина. Катя еще не вернулась – она обещала погулять с сыном после садика, а Людмила Петровна, судя по звукам из-за закрытой двери, с кем-то разговаривала по телефону.
Он прошел на кухню. На столе лежала записка:
«Костя, разогрей себе ужин. Кастрюля в холодильнике. Мама просила не шуметь — у нее болит голова.»
«И когда она успела в обед забежать домой?» — пронеслось в голове у Константина.
Он открыл холодильник. Там стояла кастрюля с холодным супом. «Его любимым». Тем самым, который он вчера просил не готовить, потому что он его терпеть не мог.
Костя молча поставил кастрюлю на плиту.
Через двадцать минут на кухню зашла Катя. Усталая, с пакетами из магазина. Мишка возился в коридоре и не успевал за мамой.
— А ты еще не поел? — удивилась она. — Почему?
— Задержался на работе, только недавно пришел, — Костя пожал плечами.
— Мама просила купить ей таблетки от давления, — Катя достала из пакета коробку. — Отнеси ей, пожалуйста.
— Сейчас, — он взял таблетки и пошел в комнату тещи.
Людмила Петровна лежала на диване с мокрым полотенцем на лбу.
— Вот, — Костя протянул ей коробку.
— Спасибо, — она даже не взглянула на него. — Катя уже приготовила ужин?
— Есть суп. Будете?
— Нет, суп я уже в обед ела, — Людмила Петровна закатила глаза. — Ну что же это такое?
Костя вышел, не сказав ни слова.
Катя уже спала. Костя лежал рядом, глядя в потолок.
Он думал о своем блоге. О тех людях, которые писали ему: "Мужик, ты герой. Держись."
Но он не чувствовал себя героем, он чувствовал себя невидимкой в этой квартире.
Накануне Костя договорился с коллегой поменяться сменами. Впервые за последние полгода у него выдался полноценный выходной посреди недели. Он не стал рассказывать об этом дома заранее — знал, что тогда этот день превратится в бесконечный список дел от Людмилы Петровны.
Утро началось, как обычно: будильник, сборы, препирательства с тещей за завтраком. Костя отвел Мишку в садик, но вместо того, чтобы ехать на завод, спокойно вернулся домой. Его план был прост: лечь поспать хотя бы до обеда, а потом, может быть, взять сына пораньше и сходить с ним в парк.
Он уже снял ботинки в прихожей, когда из кухни раздался голос Людмилы Петровны:
— Костя? Ты почему дома? Забыл что-то?
— Нет, — он глубоко вздохнул. — У меня сегодня выходной.
В кухне воцарилась тишина. Потом раздался стук отодвигаемого стула, и через секунду Людмила Петровна стояла в дверях, сверкая глазами.
— Надо же! А мне сегодня надо будет поехать с документацией к десяти часам в центр. Так что отвезешь меня.
— Я не собирался никуда ехать. Вызовите такси, — Костя почувствовал, как внутри закипает раздражение.
— Какой ты интересный. Такси - платное, а вот твоя машина - бесплатная. А еще нужно сделать дела дома. Во-первых, мне кажется, что совсем скоро начнет протекать кран в ванной. Во-вторых, нужно снять все шторы, Катя вечером их перестирает и повесит. В-третьих...
— Нет.
— Что нет?
— Я сказал: нет. — Костя впервые за шесть лет брака посмотрел теще прямо в глаза. — Сегодня мой выходной. Я ничем заниматься не буду.
Людмила Петровна побледнела.
— Как это не будешь? Ты что, совсем обнаглел?
— Я устал. Я хочу отдохнуть. И я отдохну.
Он развернулся и пошел в спальню, оставив тещу стоять с открытым ртом.
Костя лег на кровать, ожидая, что сейчас распахнется дверь и начнется скандал. Но ничего не произошло. В квартире продолжалась тишина.
Через полчаса он услышал, как хлопнула входная дверь — Людмила Петровна ушла. Вероятно, к Кате на работу, чтобы пожаловаться. Она всегда так делала, если не могла дозвониться дочери по телефону.
Костя закрыл глаза. Впервые за долгое время он чувствовал себя... свободным.
Катя вернулась с работы раньше обычного. Костя сразу понял, что теща уже успела все ей рассказать — по тому, как жена избегала его взгляда.
— Мама сказала, ты сегодня вел себя... странно, — осторожно начала Катя, разогревая ужин.
— Я просто решил отдохнуть в свой выходной.
— Но кран-то действительно скоро начнет протекать...
— И что? — Костя отложил вилку. — Как будет протекать, тогда и будем решать эту проблему.
Катя промолчала.
— Ты знаешь, — Костя продолжал, — однажды я нанял мастера, чтобы поменять двери в ванной и туалете.
Катя удивленно вскинула брови.
— Так вы с мамой неделю искали недостатки в работе. Хотя он сделал все идеально. Но вы то думали, что двери устанавливал я, поэтому не могли допустить такого, чтобы я сделал все правильно.
— Мы просто...
— Ты и твоя мама... вы просто мне осточертели. Я устал от твоей мамы и от тебя.
Костя шумно выдохнул, поднялся со стула и ушел из кухни.
На следующее утро он проснулся раньше будильника. Впервые за долгие годы он почувствовал легкость. Как будто тяжелый камень, который он таскал на шее все эти годы, наконец упал.
Он лежал и смотрел на потолок, слушая, как Катя что-то бубнит во сне. Раньше этот звук вызывал в нем раздражение. Сейчас — ничего.
«Сегодня идеальный день», — подумал Костя.
Он встал, тихо оделся и вышел на кухню. Людмилы Петровны еще не было — она обычно вставала позже, когда Катя уже уходила на работу.
Катя вышла из спальни, зевая. Увидев мужа за столом, удивилась:
— Ты сегодня рано... Значит, сам отведешь Мишу?
— Да, — Костя поставил кружку. — Но для начала нам нужно поговорить.
Катя замерла.
— О чем?
— Я ухожу от тебя, — коротко произнес Костя.
Тишина. Катя медленно опустилась на стул.
— Ничего себе заявление с самого утра! И с чего такие мысли? Нашел себе уже кого-то, да? А мама мне всегда говорила, что на тебя нет надежды...
— Нет. Просто ухожу от тебя. Я устал от твоей мамы. От того, что ты всегда на ее стороне. От того, что в этом доме я — никто.
— Это неправда, — резко воскликнула Катя.
— Думай, как хочешь.
Катя открыла рот, чтобы что-то сказать, но Костя поднял руку:
— Нет, давай без «все изменится, ты просто устал». Ты не изменишься. И твоя мать — тем более.
— А Миша? — прошептала Катя.
— Миша останется с тобой. Я буду видеться с ним, платить алименты. Но жить здесь... — он оглядел кухню, — я больше не могу.
Людмила Петровна, конечно, устроила истерику: кричала, что Костя «разрушает семью», что он «никчемный мужчина», что «Катя слишком хороша для него».
Костя молча слушал. Потом взял заранее собранную сумку и вышел. На улице он вдохнул полной грудью. Впервые за шесть лет.
Через месяц Костя снял маленькую квартирку недалеко от садика, куда ходил Миша.
Его блог на Дзене стал еще популярнее — теперь он писал не только о теще, но и о том, как начинать жизнь с чистого листа в тридцать лет.
А Катя...
Катя впервые осталась один на один с матерью. Теперь она слушала вдвое больше неприятных вещей про себя, потому что Кости рядом не было. А значит, Людмила Петровна сливала весь свой негатив лишь на дочь.
И, кажется, Кате это не очень нравилось. Но менять что-либо в своей жизни она не спешила.
Спасибо за интерес к моим историям!
Благодарю за комментарии, репосты и подписку! Всех благ!
Вам также может понравиться: