В тот вечер, когда на мой телефон пришло чужое сообщение, я сидела на кухне и лениво мешала уже остывший чай. Долгий рабочий день заспорил с моими планами на тихий отдых: я думала лишь о том, как бы поскорее разложить диван и уснуть под лёгкий шум вечерних новостей. Но планы оборвались в ту самую секунду, когда телефон завибрировал: «Успела. Я жива. Спасибо».
Я машинально перечитала текст несколько раз. В конце концов, решив, что кто-то ошибся номером, я вернулась к чаю. Но сообщение тревожило, словно стучало изнутри. «Успела куда? Почему „Спасибо“?» – думала я. Полчаса моих попыток забыть об этом тексте были обречены на провал. Я то снова поднимала телефон, смотрела на незнакомый номер, то откладывала в сторону. Спать не хотелось. И внезапно я всё поняла.
Одна короткая фраза: «Я жива». И образ: девушка на перилах моста, качающаяся на ветру, белое пальто, волосы растрёпаны, взгляд стеклянный. Прошлым летом, поздним вечером, я возвращалась домой и увидела её. Она стояла, ухватившись за холодный металл, а ноги её уже опасно висели над водой. Я остановилась, будто меня ударило током. Я тогда не успела испугаться по-настоящему – сработал какой-то инстинкт. Я протянула к девушке руки и сказала первое, что пришло в голову:
– Тебе холодно? Может, лучше я тебя обниму, а потом мы поговорим?
Она повернула голову, испуганно заморгала. И вдруг раздался её надрывный голос:
– Не подходи. Мне всё равно. Уйди.
Но я не ушла. Шаг за шагом, слишком медленно, стараясь не вспугнуть, приблизилась к ней, и, когда расстояние сократилось, изо всех сил вцепилась ей в руку, потянула к себе. В тот момент я и сама, наверное, готова была рухнуть, но каким-то чудом мы обе остались на мосту. Я помню, как вцепилась в девушку, держала за плечи и приговаривала: «Тихо, тихо, всё будет хорошо. Пойдём отсюда». Помню, как она плакала, прерывисто всхлипывая, и как я чувствовала её хрупкость. Если бы хоть чуть-чуть промедлила, она бы сорвалась. В ту ночь я отвела её к себе, дала горячий чай и одеяло, а к утру она исчезла, оставив только короткое «Прости» на моём холодильнике, написанное красной помадой. Меня тогда охватил страх: как же она? Пыталась найти её через знакомых, ну или хотя бы узнать, жива ли она. Но никто не знал её имени, а полиция сказала, что таких случаев в их отчётах не значится.
Это всё всплыло в памяти разом, в одно мгновение. Я посмотрела на сообщение: «Успела. Я жива. Спасибо». Меня будто бросило в жар: значит, она действительно спаслась и... теперь как-то вспомнила обо мне. Но откуда у неё мой номер? Я стала печатать ответ, стирать его, снова печатать. Наконец написала: «Рада, что ты в порядке. Но откуда ты взяла мой номер?»
Я не ожидала получить ответ так быстро. Через пару минут телефон завибрировал снова: «Я нашла тебя через общий контакт. Ты не против поговорить?»
– «Конечно, нет. Расскажи, как ты?» – пальцы дрожали, я не знала, правильно ли делаю.
Дисплей вспыхнул. Я замерла, глядя, как набирается текст сообщения, а потом оно появилось: «Я живу у одного человека. Он помог мне, когда я была на грани. Мне жаль, что я тогда исчезла, но не могла иначе».
Я хотела написать что-то ободряющее, но телефон снова завибрировал, наполнив тишину напряжённым жужжанием: «Это твой бывший муж. Я не знала, что вы были женаты, пока не увидела фото на стене. Прости».
У меня всё внутри обрушилось. Я подсела на стул, чувствуя, как дрожат колени. Бывший муж – тот, с кем мы расстались довольно болезненно года три назад. Я жила долгое время в чувстве, что всё самое важное уже осталось позади, что он поступил со мной несправедливо. При этом я с трудом научилась не прокручивать прошлое в голове. Но вот оно возвращается спустя год после моего спасения девушки – такое странное, трагикомичное переплетение судеб.
Я решила написать подруге. Нина ответила почти мгновенно, хотя время было позднее:
– «Алло, Таня, всё нормально?»
– «Нет. Слушай, помнишь, я рассказывала, как год назад вытащила девушку с моста?»
– «Конечно! Та история... А что?»
– «Представь себе, она теперь живёт с моим бывшим мужем. Отправила мне СМС, что жива и благодарит. Я в шоке.»
Нина, как обычно, не стала упускать возможность задать десять вопросов подряд:
– «Но как она нашла тебя? Почему именно сейчас? И твой бывший... Он вообще в курсе, что ты спасла её?»
– «Не знаю, Нин. Только что всё узнала и сама толком ничего не понимаю.»
Мы поговорили ещё минуты три, после чего Нина строго-настрого велела мне позвонить ей по видеосвязи. Её искажённое усталостью лицо заполнило экран:
– «Слушай, Таня, будь осторожна. Может, она манипулирует тобой или хочет чего-то добиться?»
– «Мне кажется, ей нужна поддержка. Она снова на грани. Она написала: „Я жива“ – видишь, как это звучит? Как будто она опять чуть не сорвалась в пропасть... Только теперь уже душевную.»
Всю ночь я ворочалась, просматривая наш с ней диалог, который стремительно пополнился сообщениями. Она рассказала, что год скиталась, жила в хостелах, потом в квартире знакомой, перебивалась случайными заработками официанткой. И вот полгода назад случайно встретила Максима – моего бывшего. Он принял её в тот момент, когда у неё в кармане было сто рублей, и предложил помощь. Я старалась понять, чувствую ли я ревность – но ощутила странное, точечное покалывание в груди. Скорее сожаление: почему же он не мог быть таким чутким ко мне? И в то же время облегчение, что эта девушка не пропала, не повторила попытку.
В течение недели мы переписывались едва ли не ежедневно. Я старалась не лезть в её личные отношения, но пару раз возникали вопросы о Максиме: как он реагирует на её состояние, как они уживаются. Девушка, которую звали Аня, была осторожна: «Он заботится, иногда даже слишком. Но я не хочу зависеть от него, понимаешь? Я боюсь, что мои старые раны могут влиять на отношения, а я не хочу никого утягивать за собой». Я читала это и чувствовала, как в душе то ли сочувствие, то ли горечь.
Однажды вечером она мне позвонила, хотя мы до этого общались только в текстовом формате. Мой телефон ожил вдруг, показал её имя – «Аня (неизвестный номер)». Голос был прерывистый и тихий:
– «Прости, что беспокою. Просто... Максим уехал в командировку, я осталась в его квартире одна. Мне стало страшно. Мне кажется, что я снова ухожу в себя. Не могу дышать. Я пробовала позвонить ему, но он вне зоны доступа. Мне не с кем поговорить. Ты...»
Я почувствовала, что её дыхание тяжёлое, как будто она сейчас плачет. И в этот момент что-то щёлкнуло во мне – забылась ревность, раздражение, осталась только тревога за человека, которого когда-то буквально вытащила из пустоты. Я спросила:
– «Где ты сейчас? Хочешь, я приеду?»
– «Я дома у Максима. Наверное, это странно... да?» – в её голосе звучало беспомощное извинение.
Но я уже накидывала пальто на плечи и понимала, что не могу оставить её в таком состоянии. Такси домчало меня минут за пятнадцать. Подъехав к знакомому подъезду (я много раз бывала здесь, когда мы ещё были женаты), я поймала себя на том, что колено моё нервно подрагивает, а дыхание сбито. При воспоминании о прошлой жизни перед глазами встал наш общий быт с Максимом, тихие вечера, долгие разговоры, потом ссоры, упрёки. Я ощутила ком в горле: иду помогать девушке, которая теперь занимает моё «бывшее» место в этой квартире.
Аня открыла дверь, выглядела ужасно: бледная, глаза красные. В прихожей царил полумрак. Как только я вошла, она попыталась выдавить улыбку:
– «Извини, что втянула тебя во всё это...»
– «Всё хорошо, Аня. Давай пройдём на кухню, выпьем чего-нибудь горячего», – я взглянула на неё осторожно: мне хотелось, чтобы она почувствовала себя в безопасности.
Мы сели за стол, я поставила чайник. В голове путались какие-то остатки старых воспоминаний: вот в этом шкафчике когда-то мы с Максимом держали чай, в этом – сладости. Я не могла не заметить, что интерьер мало изменился, только в гостиной появились свежие цветы. Может, он стал внимательнее, романтичнее? Аня, опустив голову, тихо заговорила:
– «Я понимаю, что это выглядит странно. Я... После того, как ты меня спасла, я долго чувствовала себя ничтожеством. Мне было стыдно, что я так исчезла. Я просто не хотела видеть в твоих глазах осуждение, жалость... А потом встретила Максима, но и ему ничего не рассказала о своей попытке. Не сразу, по крайней мере. И тем более о том, как именно я встретила тебя...»
Она выдохнула и посмотрела на меня. Я почувствовала нараставшую в ней панику, тоску:
– «Зачем я вообще тебе написала? Может, надо было дальше молчать...»
– «Нет, не надо было. Если тебе нужна поддержка – пиши, звони. Неважно, что нас связывает общий человек. Я не желаю тебе зла, Аня. И не хочу, чтобы ты...»
– «Снова полезла на перила?» – Аня горько усмехнулась. – «Иногда страшно, до сих пор. Я сижу в темноте, и будто проваливаюсь в собственную голову. Наворачиваются мысли: зачем всё это, чего я стою... А Максим хороший, не спорю, он старается, но у него работа, командировки, свои заботы. Он не понимает моей тревоги, думает, что всё можно решить волей и желанием. А у меня просто нет сил.»
Я слушала это и вспоминала наши отношения с Максимом: он действительно всегда считал, что любая «депрессия» – это лень. Никак не мог понять, что некоторые раны слишком глубокие. И мне вдруг стало ясно: вряд ли она найдёт у него необходимую эмоциональную поддержку. Нет, он не злой, он просто не умеет подставлять плечо так, как иногда требует разбитая душа. Я осторожно сжала её руку:
– «Я помогу тебе. Слушай, может, стоит сходить к психологу? Я могу дать контакт хорошего специалиста, который мне помог когда-то после развода.»
– «Правда? Ты не шутишь?» – в её глазах появилась искра надежды. – «А ты не обижаешься, что я... ну, что я с твоим бывшим?»
Я набрала в грудь побольше воздуха, прежде чем ответить. Заметила, как рука дрогнула, когда я потянулась за чашкой. Да, у меня осталось много невыговоренных претензий к Максиму, но в то же время я понимала, что дело здесь не в ревности. Аня – человек, которому нужна поддержка, и я знала, каково это – остаться на краю пропасти в одиночку.
– «Нет, Ань, не обижаюсь. У нас с ним всё уже в прошлом. Я рада, что он поддержал тебя. Видимо, так ему было проще исправить ошибки, которые он не успел исправить со мной. Но это уже между вами, а не со мной.»
Аня долго смотрела на меня, будто вглядывалась в моё лицо, чтобы убедиться, не лгу ли я. Потом кивнула, и, когда чайник вскипел, мы сидели ещё минут двадцать почти молча, согревая руки о кружки и обмениваясь редкими фразами. В её молчании я видела, как внутри что-то тихо опадает, освобождается место для крохотного облегчения. Как будто она поняла: я не враг.
За следующие пару недель я несколько раз общалась с Аней, сопровождала её к психологу, где та сделала первые робкие шаги, чтобы справиться со своими травмами. Максим оставался фоном: он знал, что она встречается со мной, но, судя по всему, не возражал. Может, чувствовал вину, или радовался, что кто-то помогает ей, ведь у него самого не было ни времени, ни понимания.
В один из дней Аня написала мне: «Спасибо. Без тебя я бы не решилась.» У меня защемило в груди. Год назад я оторвала её от края моста, сейчас – просто держу за руку. Я вдруг поняла, что и сама за этот год много чему научилась: принятию, прощению, способности не замыкаться на своей обиде.
– «Тань, а тебе самой не больно это всё?» – как-то спросила меня Нина. – «Ну, бывший муж, новая женщина...»
– «Знаешь, Нин, я сначала думала, что заболит. Но, кажется, внутри меня осталась только усталость от прошлого. Я не хочу повторять старые ошибки. Мне проще помочь ей, чем в себе накапливать яд ревности.»
– «Удивляешь ты меня», – улыбнулась Нина.
Настал день, когда Максим приехал из командировки. Я не видела его давно, но Аня попросила меня о встрече втроём. Ей казалось важным расставить все точки, чтобы больше не чувствовать себя виноватой передо мной. Я немного сомневалась, но согласилась. Мы назначили встречу в небольшом кафе в центре города.
Когда я увидела Максима, сразу заметила его удивлённый взгляд. Возможно, на миг он ощутил дискомфорт, ведь так редко приходится сидеть за одним столом с бывшей женой и нынешней девушкой. Но он быстро взял себя в руки, и мы говорили главным образом о погоде, работе, новых планах.
Аня сидела рядом с ним, и я видела, как она пристально на меня смотрит – проверяет, не дрогну ли, не скажу ли лишнего. У Максима в глазах читалось напряжение. Наверное, он думал, что нам придётся поговорить о прошлом. Но я чувствовала, что не хочу лезть в этот разговор. Это было похоже на случайное пересечение судеб: когда-то давно мы с ним были близки, теперь он – только память. А вот Аня – живая душа, которой когда-то не хватало любви и поддержки, а теперь она словно балансирует между своими травмами и возможностью жить дальше.
В какой-то момент она нерешительно коснулась моей ладони на столе:
– «Спасибо тебе».
Я сжала её пальцы, чуть улыбнулась:
– «Береги себя. И помни, что ты не одна.»
Максим молчал, но, кажется, понимал, что происходит что-то важное. Эта встреча длилась не более получаса. Мы вышли из кафе – он предложил подвезти меня, но я отказалась: мне нужно было пройтись пешком, подышать. Я отошла и оглянулась: Аня и Максим стояли рядом, он бережно перекинул руку ей на плечо. Она улыбнулась мне через плечо.
И в тот миг внутри меня что-то отпустило окончательно. Всё прошлое свелось к маленькой чёрно-белой фотографии в альбоме воспоминаний, а настоящее – это то, что я сделала: помочь другому человеку, заглушив чувство собственности, ревность, обиду. Удивительное дело – спасая других, мы иногда спасаем самих себя.
Наверное, так и должно было случиться, что спустя год после той страшной ночи на мосту она нашла меня, вплелась в мою жизнь вновь и принесла с собой непростой выбор: уйти или вмешаться, любить или оттолкнуть. И я выбрала вмешаться – выбрала заботу, потому что наша общая тайна тогда, на мосту, связала нас прочнее, чем любая ревность могла бы разъединить.
На душе стало удивительно легко, даже когда я шла по промозглым вечерним улицам. Я не знала, какой будет следующий шаг Ани – станет ли она жить долго и счастливо с Максимом или двинется дальше своим путём. Но я знала точно одно: я снова дала ей руку, как и в ту ночь на мосту. И оба раза, когда ей needed спасение, у меня хватило сил сказать себе: «Всё это – важнее старых обид и незаживших ран». И, как ни странно, от этого моё собственное сердце исцелилось чуть больше, чем прежде.
Я вспомнила её первое короткое сообщение: «Успела. Я жива. Спасибо». Вряд ли она осознавала, насколько сильно и я нуждалась в том, чтобы помочь кому-то выжить – чтобы самой найти причину жить дальше.
Слыша за спиной стук собственных шагов, я достала телефон, отыскала среди контактов её имя. «Аня (неизвестный номер)» уже давно превратилось в «Аня – держись», а в голове звучали слова: «Я помогла ей выбраться из темноты, а она, сама того не зная, осветила мою».
И это было лучшее решение, которое я когда-либо принимала.