В одной из своих прошлых статей я писала о том, какие мысли у меня крутились в родзале после того, как я увидела своего первенца и его очевиднейшую проблему с ногами. Ссылка будет в конце статьи.
Переехали из квартиры в частный дом в 2022 году.
Родили троих сыновей - Косте 10 лет, Мише 8 лет и Феде 1 год.
Здесь рассказы о детях, о том, как мы в доме продолжаем обживаться, чиниться и красоту наводить, о собаке Ларси и о прочих важных моментах нашей жизни.
И если первые часы я, совершенно неопытная в любых детских вопросах, была достаточно оптимистично настроена, то вот потом...
Вначале вообще в целом была счастлива от того, что всё это закончилось. Я была ещё более в восторге, что меня вроде как не повезут в реанимацию обратно (это отдельная история). Что ребёнок вообще жив... Что он кричит, дышит и существует.
Муж, который присутствовал на родах, вообще тогда как-то отмахнулся и сказал: «Ничего страшного, всё вылечим». Так-то говоря, мой муж не тот человек, который «любую проблему порешаю». И в таких вопросах проблемы решаю как раз я, обычно. Но... но меня это успокоило. Он — спокоен. Значит, и я буду спокойна.
Но постепенно, постепенно... постепенно я начала медленно осознавать, с чем мы столкнулись. И для меня тогдашней это был ощутимый удар. Как это? Что это? Почему со мной, почему с ним? А вдруг что-то ещё?
В первый день (родила я рано утром) я пребывала в состоянии нестояния. Честно — я вообще не помню эти первые сутки, их просто стёрло из памяти. У меня достаточно быстро забрали ребёнка, чтобы я отдохнула (уж не знаю, из моральных или из физических побуждений мне это предложили, но я сразу согласилась).
Я лежала в палате без ребёнка, знала, что за ребёнком присмотрят, и, по-моему, просто сутки пребывала в небытии и полусне.
На вторые сутки, хотя я всё ещё была крайне, крайне плоха в физическом плане, я уже почувствовала себя матерью-кукушкой, и совесть не позволила мне на вопрос «Привозить ли тебе, наконец, уже ребёнка?» отказать. И вот мой сын снова со мной в палате. Теперь я могла его тщательным образом рассматривать.
Во-первых, хочу сказать, он мне казался феерически красивым. Нет, ну я прекрасно знаю, что «всем мамам их дети кажутся самими красивыми», это понятно. Но мой-то, мой и правда был ну просто САМЫЙ красивый, это же объективно! Ну так ведь! Да? Так, так! Для меня Костя так и остался невероятно красивым младенцем.
А во-вторых, эти ноги. Я раскрывала ребёнка. Я смотрела. Я рассматривала их. Я читала в интернете про наш диагноз. В 2014 году интернет, конечно же, был, но информации там было не слишком много о нашем вопросе. Гуглилось с телефона тоже плохо. Да что там говорить, даже мессенджеров ещё не было в таком количестве. Смс-ками помню из роддома переписывалась.
В какой-то момент мне вообще там что-то невообразимое в его ногах показалось. Какие-то лишние торчащие обрубленные кости... Как это вообще можно починить? Что это? Как он жить вообще будет с этим вот?
Но потом, ещё раз присмотревшись, поняла, что нет. Никаких обрубленных костей нет. Всё «нормально», насколько это могло быть нормальным.
Мне сразу сказали, куда дадут направление с нашим заболеванием. Но, перелопатив тогда весь интернет, мы прочитали про несколько методик лечения врождённой косолапости (так звучит диагноз моего сына): классический и по методике Понсети.
И вот эта методика Понсети так агрессивно рекламировалась как-то. Прям сайты пропаганды этого метода были. Очень там всё сладко пели. С примерами вылеченных детей (я выучила их всех поимённо с этого сайта). Я почувствовала, что меня разводят. Хотят обмануть. Предлагают ложь.
Но всё же я тогда попросила направление в другую больницу, которая лечит не по классической на то время методике, а по вот этой вот. По Понсети. И сейчас я уже могу сказать — эта "реклама" была правдой. Мы не ошиблись.
Всё это изучала я на вторые сутки. Я ещё держалась. Мне всё ещё было ужасно плохо после родов, но я хотя бы начала вставать. Физически потихоньку-полегоньку начала приходить в себя. А морально начала понимать, во что мы «попали».
Многолетнее лечение. Рецидивы до взрослого возраста. Месяцы гипсований. Операции. Полностью излечить это невозможно, но чтобы максимально скомпенсировать, нужны годы лечения, серьёзного, ограничивающего, болезненного.
За что это всё моему ребёнку? А мне? А мужу? А вдруг ребёнок болен чем-то ещё? Мне на УЗИ вот в роддоме посоветовали к генетику обратиться.
— Зачем? — опешила тогда я, я не поняла вообще совета в тот момент.
— Ну, вдруг у вас синдром какой?
И вроде я сейчас согласна, что совет-то может и дельным был. Но тогда... меня потряхивало от этого страха. Я ходила и приговаривала:
— Только бы больше ничего пострашнее не нашли! И как хорошо, что я не знала в беременность и ходила спокойно. Только бы больше ничего не нашли!
На третий день меня накрыло. Всё. Жалость к ребёнку и к себе вырвалась таким огромным комом из моей груди. Я не могла себя держать. У меня началась... не знаю, молчаливая истерика?
Как только я видела ребёнка — я начинала рыдать. Безостановочно. Я не могла находиться в палате. Я кормила смесью (молоко ещё не пришло тогда), меняла памперс, укладывала в кювез и выбегала в коридор. Иногда поглядывая - спит ли человек дальше. Спит, так сладко и мило. Аааа...
«Выбегала» — это громко сказано, т. к. ходить я просто не могла нормально. Я ходила вдоль стеночки. Там были прибиты отбойники, которые сгодились за перила. И вот, скрючившись, я «ползала» вдоль стен, рыдая, поскуливая, отказываясь от помощи тех, кто пытался узнать, что со мной.
— Всё нормально, не обращайте на меня внимания!
Но на меня, разумеется, внимание обратили. И вызвали ко мне «артиллерию».
Ко мне в палату пришла заведующая. Посмотрела на меня, опухшую и зарёванную, на ребёнка, закутанного в пелёнки, вопросительно всё это оглядела и спросила:
— Что такое? В чём твоя проблема?
Я молча развернула пелёнки и указала на ноги. Заведующая какое-то недолгое время рассматривала их.
— Понятно. Скажи мне, ты видела таких людей на улице хоть раз?
Я покачала головой. Нет, не видела. Никогда.
— Ну так и твоего вылечат! Так что давай, успокаивайся. Всё хорошо будет.
И вот знаете... Я же могла не так понять её слова. Я могла подумать: «Ну конечно, не видела, потому что он такой ОДИН НА ВЕСЬ МИР». Что потому что нет больше людей-то таких, с такими ногами, поэтому и нет их на улице!
Но я правильно поняла мысль, которую она хотела донести. Она попала мне в нужное место и очень метко. Я добавила эту мысль к своей мантре. Теперь я ещё и повторяла: «Таких вылечивают, таких всех лечат!».
И... мне стало чуть легче. Правда. Не полностью, нет. Но я в тот день больше не ползала по коридорам, согнувшись в три погибели и рыдая. Я собиралась на выписку. Я выписалась с моим первенцем. Я приехала домой, еле-еле доковыляв до квартиры. И я стала жить дальше. С новыми реалиями.
С любимым мужем, с любимым сыном. Я теперь за него в ответе. Да, ему лечиться предстоит дольше, чем мы с супругом вообще знакомы были. Ну что ж. Раскисать особо нельзя. Надо работать.
Мы и работали. Все. Костя очень много работал. Он очень мужественный мальчик, мой герой.
Мы справились, насколько смогли. И продолжаем работать.
Друзья, мне очень приятно, что вы заглянули на мой канал!
Если вам понравилась статья - не забывайте ставить лайки и подписываться. Это очень мотивирует автора писать больше и лучше!
Комментарии в моем канале на Дзене закрыты, но всегда рада пообщаться и ответить на все вопросы в своем телеграм канале, где всегда всё самое свежее о нас.