Случайно наткнулась на гравюру, а разъяснения к ней нашла с трудом, как и ее саму без дополнительных мемных подписей. Так что для тех, кто тоже искал информацию и для тех, кто впервые столкнулся с этой картинкой и заинтригован, рассказываю
Сатирическая протестантская пропаганда против католической церкви, сделанная в период после Аугсбургского мира 1555 года. Гравюра использует аллегорию и иронию, чтобы разоблачить якобы лицемерие католического духовенства.
Что изображено:
- Монахиня в монашеском облачении с чётками на поясе протягивает рыбу (символ Христа и христианской веры).
- Перед ней — кот, который держит в зубах мужской орган: символ плоти/сексуальности.
- Из окна выглядывает шут, что само по себе уже символ иронии и издевки, возможно, символ протестантского насмешливого взгляда на происходящее.
- На полу шахматный узор — часто использовался в гравюрах эпохи как знак символической игры или борьбы.
- Подпись: "Fleisch macht Flaisch" — дословно «Плоть делает плоть», с каламбуром на сексуальный подтекст. В оригинальная немецкая пословица целиком:
"Fleisch macht Fleisch, Fisch macht Tisch"(варианты: "Fisch macht Nisch") — «мясо даёт мясо, а рыба — только пустоту» / «рыба не даёт ничего».
1555 год — дата на гравюре, и это важный момент: после Аугсбургского мира, когда военные действия уступили место борьбе идей и пропаганды.
Протестанты стали использовать сатирические листовки, памфлеты и гравюры, чтобы критиковать католиков, обвиняя их в:
- разврате духовенства,
- продажности (индейцы, десятины, симония),
- лицемерии — как здесь, где монахиня якобы использует символ Христа (рыбу), чтобы обменять его на плотские удовольствия.
Кот в визуальной культуре Ренессанса часто ассоциировался с похотью, особенно в антикатолических памфлетах. В протестантской сатире кот — это плотская страсть, мужское начало, возможно, даже прямая метафора пениса.
Плюс он ещё и в зубах его держит , что только подтверждает отсылку к похоти
Это действительно очень едкий и острый образ: женщина, принявшая обет целомудрия, отдает символ веры ради секса. При этом это не просто личная греховность — это обобщённый образ падшей католической церкви, торгующей Христом ради удовлетворения собственных желаний.