Есть истории , которые словно высечены не на бумаге, а на самой ткани мироздания – яркие, непредсказуемые, полные неожиданных поворотов. Дарья Донцова, чьи книги стали для многих тихой гаванью радости и напоминанием о том, что чудеса случаются, понимает это, как никто другой. В разговоре с Татаркой FM она приоткрыла завесу над самыми захватывающими, трогательными и непростыми эпизодами своей жизни.
Судьба как лоскутное одеяло
Ее биография – это калейдоскоп контрастов: детство , залитое светом волшебства Переделкино, где под кровом соседского дома сам Корней Чуковский читал сказки. Юность, опаленная зноем Сирии, где она, работая переводчиком в генконсульстве, училась понимать мелодию арабской речи. Встреча, перевернувшая ее личный мир и подарившая любовь на всю жизнь. А потом – страшный диагноз, словно густой туман, нависший над горизонтом, но так и не сумевший погасить ее внутренний огонь.
Сегодня Донцова навещает госпиталь имени Бурденко , где, глядя в глаза раненым бойцам СВО и их семьям, видит ту же несокрушимую волю к жизни, которая когда-то спасла ее саму.
Ее путь – словно отражение эпохи: от советского детства в окружении литературных гениев до наших дней, где она сама стала путеводной звездой для тех, кто стремится дарить миру силу слова. Донцова не просто пишет – она вкладывает в свои произведения частичку души , учит смеяться в лицо страхам, видеть проблески света даже в самых темных уголках судьбы. Подробнее об этом можно прочитать в материале Пятого канала, опубликованном «Известиями».
Кукла из кабинета с «вертушкой»
Детство Дарьи Донцовой напоминало старинную шкатулку , за строгим фасадом которой скрывались истории, достойные пера ее отца – писателя и военного Аркадия Васильева. Маленькая Агриппина (именно так на самом деле зовут Донцову – прим. ред.) росла в мире, где отцовский кабинет был чем-то вроде священного храма: телефоны с блестящими дисками застыли на столе, словно таинственные артефакты, а рукописи источали аромат тайны, которую почему-то нельзя было разгадывать.
«Папа мне запрещал заходить к нему в кабинет. Ну, то есть, зайти-то можно было, но ничего трогать нельзя , руки за спину. Это я про маленькую девочку говорю.
«Руки за спину – и никаких вольностей» ,
– вспоминает Дарья Донцова в интервью Татарке FM.
Однажды тишину в доме разорвал звонок «вертушки» – правительственного телефона, который вдруг зазвонил, словно маня к себе. Девочка схватила трубку. Мужской голос на другом конце провода спросил:
«Кто там?»
Не растерявшись, юная Донцова выпалила:
«Я – Грушенька!»
Голос в трубке смягчился и поинтересовался , где находится отец девочки. Но и тут будущая писательница не растерялась и ответила, как настоящий октябренок, да еще и таким звонким голосом, что собеседник тут же положил трубку.
«Мой папа работает на благо Советской Родины. Он сейчас на работе»,
– вспоминает Дарья Донцова свой ответ из детства.
Вечером того же дня Аркадий Николаевич принес домой огромную коробку и напомнил дочери , что просил ее не трогать ничего в его кабинете, особенно телефон. Маленькая Донцова расплакалась от стыда и страха, еще не зная, какой сюрприз ее ждет.
Папа протянул мне коробку и сказал:
«Это тебе от мужчины, с которым ты разговаривала. Открываю, а там… Понимаете, это же 60-е годы! А там немецкая, просто роскошная кукла с набором одежды! Мечта любой девочки тех лет! У меня аж дыхание перехватило. Эта кукла была со мной много лет» ,
– со слезами на глазах вспоминает Донцова.
Эта кукла стала символом эпохи , когда за железным занавесом простые человеческие жесты значили очень много. Кто ее подарил? Важный чиновник? Коллега отца? Девочка так и не узнала, но навсегда запомнила: даже в мире строгих приказов и секретных телефонных линий всегда есть место для волшебства.
А кабинет отца , где нельзя было трогать рукописи, стал для нее первой «литературной мастерской» – местом, где рождались не только книги, но и ее собственная судьба.
Спустя годы Донцова , как когда-то ее отец, будет создавать свои миры на бумаге. И в каждом ее детективе будет что-то от той куклы – неожиданный подарок судьбы, забавный поворот, напоминание: даже в самом серьезном взрослом мире живет ребенок, готовый сказать в трубку:
«Я – Грушенька! Мой папа работает на благо Советской Родины!»
– и получить в ответ чудо.
Волшебное детство в Переделкино
Дом Донцовой был похож на театр , где за обычной дверью разворачивались настоящие жизненные драмы и комедии. Мать, главный режиссер Москонцерта, превратила квартиру в салон для звезд: Кобзон пел под рояль, Плисецкая делилась секретами балета, а юный Якубович оттачивал свое остроумие.
Для маленькой девочки это было обыденным волшебством: родители жили в своих мирах – отец в Переделкино, запершись с рукописями , мать – в Колонном зале, где ее голос звучал для тысяч людей.
Но настоящим волшебством дышала дача в Переделкино, где среди сосен и легенд девочка росла под крылом Корнея Чуковского. В его доме , куда она бегала через лес, была детская библиотека. Стоило постучать в дверь – и Агриппину встречали чаем с шоколадным кексом.
«Корней Иванович Чуковский – моя любовь на всю жизнь. Детство было прекрасное» ,
– сквозь слезы говорит Дарья в интервью Татарке FM.
Годы спустя Донцова , как и ее отец, стала возвращаться в Переделкино, чтобы писать. В ее детективах живет дух тех дней: озорство Чуковского, принципы матери, шепот сосен и вера в то, что добро всегда побеждает.
Традиции перед началом работы над книгой
Рабочий процесс Дарьи Донцовой напоминает хаотичный танец , где ее партнерами выступают четвероногие друзья. Ее кабинет превращается в святилище, где вместо свечей горит экран ноутбука, а вместо мантр слышно урчание и сопение.
«У меня есть традиция: отключать телефоны и громко ругаться, когда кто-то начинает мешать. Вот это точно традиция – кричать во все горло: „Не входите! Не трогайте меня!“» ,
– признается Донцова в интервью Татарке FM.
Ее питомцы – не просто зрители , а настоящие соавторы с характером. Три собаки, две кошки – у каждого своя история. Они словно читают ее мысли: кто-то ложится на клавиатуру, кто-то тычется носом в экран, но никто никогда не мешает. За этой игрой скрывается глубокая связь.
Дарья , выросшая в семье, где всегда кто-то мяукал или вилял хвостом, уверена: животные – это проводники в мир искренности.
«Мои родители любили животных. У нас всегда кто-то был»,
– делится она.
Непростой 1971 год
Август 1971 года стал для Дарьи Донцовой временем , когда жизнь разделилась на «до» и «после». В один месяц она потеряла отца и мужа. Находясь на восьмом месяце беременности, она осталась совершенно одна.
Роды превратились в хаос: ребенок лежал поперек , врачи, словно растерянные студенты из ее романов, лихорадочно листали учебники, а за стенами роддома гремел хоккейный матч, словно сама судьба смеялась над ее драмой.
Но в самый отчаянный момент в палату вошла пожилая медсестра – незнакомка с руками, знавшими тайну жизни. Три слова, одно движение – и на свет появился Аркаша, весь синий , но живой.
«Я до сих пор благодарна этой женщине. Не знаю, как ее зовут, но всегда поминаю ее в молитвах. Господь разберется, он знает, как ее зовут» ,
– признается Дарья Донцова.
А потом случилось чудо. На подоконник , засыпанный снегом, сел голубь. Медсестра сказала:
«Смотри, душа прилетела».
И Дарья, потерявшая отца, мужа и веру, вдруг поняла: жизнь – это не череда потерь, а бесконечное переплетение судеб , где люди спасают друг друга. Аркаша, названный в честь деда, закричал, голубь взмахнул крыльями, а снег, словно белый занавес, скрыл прошлое.
Работа в Сирии при генконсульстве СССР
Время шло , Аркадий рос, и Дарья понимала, что им нужна своя квартира. Друзья погибшего отца помогли ей устроиться на работу в генконсульство СССР в Сирии, чтобы она смогла заработать на жилье.
Работа в Алеппо стала для Дарьи путешествием не только в пространстве, но и во времени. Город, застывший в традиционном колорите , говорил на причудливой смеси французского и арабского, которую она освоила за месяцы, словно собирая пазл из уличных разговоров и рыночного гомона.
В консульстве , среди советских летчиков и их жен, она открыла для себя мир безграничной стойкости. Эти женщины, переезжавшие с континента на континент вслед за мужьями, превращали скромные квартиры в уютные гнезда. Для Донцовой они стали примером несгибаемости – умения цвести даже на каменистой почве чужбины.
Тем временем в Москве ее ждал сын Аркаша , оставшийся с бабушкой. Взять мальчика с собой Донцова боялась. Мысли об экзотических болезнях не давали ей покоя, но выбор был невелик: работа – единственный способ обеспечить семье крышу над головой.
Александр Донцов: история любви, начавшаяся с тапочек и зубной щетки
Любовью всей жизни для писательницы стал Александр Донцов. Их знакомство больше напоминало сценарий ироничного детектива. Подруга Алена , решившая сыграть роль свахи, подсадила Дарью на вечеринке к «мужчине в костюме».
Александр Донцов , ученый в строгом костюме, сразу вызвал у писательницы отторжение: ее мир был полон артистичной богемы, а не сдержанных интеллигентов.
«Он мне сразу не понравился. Мои друзья – это Москонцерт, Большой театр. Это джинсы, свитера, что-то такое. А тут сидит мужчина в костюме , с бородой, и говорит почти как моя бабушка»,
– вспоминает Донцова в интервью Татарке FM.
Но Алена не сдавалась. Спустя время она привела Александра в квартиру Дарьи под предлогом «выйти покурить». Затянувшийся разговор , закрытое метро и внезапная ночевка превратились в абсурдный квест. Александр, не имея даже тапочек и зубной щетки, оказался в ловушке гостеприимства.
Дарья, почувствовав подвох, поняла, что ее пытаются выдать замуж. Она сразу же заявила гостю, что замуж не собирается.
Его реакция оказалась неожиданной:
«А я только что развелся!»
– обрадовался Александр.
И тут произошло волшебство: разговор о книгах затянулся до утра , а неловкость растаяла, как дым от сигарет.
Их история продолжилась не романтикой , а бытом. Александр, переехав, завоевал сердце сына Аркаши, подарив ему железную дорогу. Позже в семье появилась дочь Маша. Дети, которых Дарья и Александр воспитывали без ревности, с юмором, всегда ладили между собой.
Сорок лет вместе – это не сказка , а история двух родственных душ, нашедших друг друга в хаосе тапочек, зубных щеток и детских капризов.
Борьба за жизнь
Все началось с отдыха в 1997 году. Дарья купалась в бассейне , когда ее подруга, хирург, заметила неладное. Донцова шутила, что грудь растет, приняв уплотнение за поздний «подарок» природы. Но в глазах подруги был ужас, и она настояла на обследовании.
«Она сказала: „Тебе надо провериться“. Я пошла в районную поликлинику, вернее, в поликлинику Литфонда. Там была тетенька-онколог» ,
– вспоминает Донцова моменты, ставшие одними из самых страшных в ее жизни.
Онколог , избегая прямого взгляда, что-то бормотала о «направлениях» и «обследованиях», словно боялась произнести диагноз вслух. Донцова, еще не веря в серьезность ситуации, отправилась в диагностический центр. Там врач, изучив снимки, вынес приговор без обиняков: жить осталось недолго.
Дарья вышла на улицу , и мир перевернулся. На остановке, глотая слезы, она ловила взгляды прохожих, словно ища подтверждения:
«Неужели это происходит со мной?»
Автобус, кондуктор, отводящий глаза – все казалось частью кошмара. Но мозг, защищаясь от шока , цеплялся за абсурд:
«Кто снимет мои занавески?»
Накануне она сшила их из темно-бордовой ткани, а семья возмущалась:
«Как в замке Дракулы!»
Теперь же Донцова с яростью представляла , как «новая хозяйка» выбросит их. Эта мысль, иррациональная и смешная, стала ее спасательным кругом. Она твердила, что этого не произойдет, превращая страх в бунт.
Подруга-хирург , видя ее отчаяние, настояла на втором мнении. В 62-й больнице молодой онколог Игорь Грошев не давал пустых обещаний. Его спокойствие вернуло Донцовой почву под ногами. Операция, палата с пятью женщинами, где смех заглушал стоны, первые капельницы химиотерапии – каждый шаг она делала, стиснув зубы.
Возвращаясь домой после процедур, Дарья сталкивалась с бытовым сюрреализмом. Холодильник , забитый шоколадными конфетами, сервант, вымытый только к Новому году, – все это вызывало не ярость, а горький смех. Сумка на колесиках, прозванная «Ефросиньей Ивановной», стала ее верной спутницей в походах на рынок.
Однажды в очереди на химиотерапию Донцова встретила женщину из соседней палаты. Ту, укутанную в плед , вели под руки родные, а Дарья, с сумкой продуктов из рынка, поймала ее взгляд:
«Мне стыдно, что я держусь, а она…».
Но именно тогда она осознала: рак отступает не перед лекарствами, а перед упрямством.
Поддержка бойцов СВО
«У меня никогда не было желания уехать отсюда. Я родилась в этой стране в 1952 году. Эта страна дала мне бесплатное высшее образование. В этой стране выросли мои дети. В этой стране я встретила своего мужа» ,
– говорит Донцова в интервью Татарке FM.
В непростые для страны времена писательница осталась на Родине и поддерживает наших солдат , получивших ранения и находящихся в госпиталях.
«Мы ходим в госпиталь к раненым. Аркаша, наш батюшка, отец Александр, помогает им там»,
– скромно говорит Донцова.
О своей роли она не стала распространяться. Писательница назвала своей главной задачей – поддержку. Донцова также рассказала , что ее крестный тоже в числе раненых. Она молится за тех, кто пострадал за любимую страну, и никогда не отказывает им в помощи и разговорах. Она знает, как важно просто быть рядом.
🎀 Спасибо, что читаете нас! Если вам близки наши истории, поддержите нас — это поможет создавать ещё больше интересных материалов для вас.
