Глава 33
Будни колонии были похожи друг на друга. Самыми тяжёлыми были первые дни. Ранний подъём, потом построение, перекличка, пока мы завтракали нашу камеру и наверное, другие, проверяли, простукивали стены, поднимали тюфяки, прощупывали подушки, проходили металлоискателем, даже поднимали подоконники. Как правило ничего не находили
Моя жизнь в колонии могла бы превратиться в ад, но в нашей камере было относительно тихо. Сокамерницы то ли боялись нашу смотрящую, то ли уважали, только не было среди наших тех, кто кого-то прессовал или издевался, всё было ровно. Чего нельзя сказать про другие камеры. Там отношения доходили до такого избиения, что некоторых участников уносили в медпункт.
Через месяц после того, как меня сюда поселили, ко мне подошла одна из сокамерниц по кличке Коза. Я её побаивалась, она всё время цеплялась ко мне, незаметно устраивала мелкие пакости. То соли в еду подсыпет, то холодную воду в душе перекроет, чтобы шёл один кипяток, то наоборот Я не жаловалась, это считалось самым плохим делом, а как защититься от неё не знала.
Режим был такой, что мы до обеда работали, потом обед, после полтора часа прогулка в закрытой зоне. Потом опять работа, ужин, личное время и сон.
В тот день я немного замешкалась в помещении и в это время Коза перехватила меня.
– Ты куда это собралась?
– На прогулку.
– Какая прогулка твоя очередь убирать парашу. Быстро взяла ведро, тряпку и занялась делом.
К этому времени я уже знала, что мы сами убираемся в помещении. На дверях висел график дежурства. Тот, кому выпадала очередь в тот день не выходил на прогулку. Обычно дежурили по два человека. По графику сегодня была очередь Матрёшки и Козы. Но я боялась всех и всего, поэтому не стала спорить. Сходила в подсобку взяла всё необходимое и вернулась в камеру. Матрёшка уже протёрла подоконники и начала мыть пол, а я приступила к туалету. Коза в это время выходила, а когда возвращалась ложилась на кровать и наблюдала как мы работаем. Я старалась как могла. Мы с Матрёшкой закончили одновременно, я вынесла ведро, вымыла, поставила всё на свои места. Затем тщательно стала мыть руки, хоть и работала в перчатках, но боялась, что может остаться запах чистящего средства.
В это время в помещение вошла Бобриха, так звали смотрящую по камере. Её всегда сопровождали две помощницы. Накачанные мужеподобные девицы примерно лет тридцати-тридцатипяти. Глядя на них, я ловила себя на мысли, что у них могут быть спрятаны ножи или что-нибудь посерьёзнее. Страшные они.
Бобриха остановилась напротив меня, смерила сверху донизу ледяным взглядом. У неё были глаза очень светлого голубого цвета, похожие на осколки льда. Я замерла и вытянулась по стойке смирно.
– Красуля, ты чем занималась? Почему не на прогулке?
Не зная, что ответить растерянно вытянула руки по швам и застыла, глядя Бобрихе в глаза. От страха запершило горло, и я закашлялась. Пока кашляла Бобриха стояла и ждала. Подлетела Матрёшка, сунула мне в руку кружку с водой. Я выпила и кашель успокоился.
– Ну, я долго буду ждать?
– Мыла туалет, – пролепетала испуганно и перевела взгляд на Козу. Та стояла так же, как и я, вытянувшись в струнку и была белее мела.
– Твоя очередь через неделю. Ты что у нас стахановка? Нравится быть шнырём параши? так может, перевести тебя дневальной? будешь общие душевые и параши шнырять.
– Нет. Не надо. Пожалуйста.
– Ещё раз увижу не своим делом занимаешься, накажу. А теперь пошла, у тебя двадцать минут на прогулку.
Не знаю как Бобриха полечила Козу, но та больше меня не трогала, целый месяц после этого, она одна драила туалет. А сокамерницы втихаря посмеивались над ней.
Через полтора года моя жизнь и всех сокамерниц изменилась. К нам поселили новую зечку. Волосы у неё были подстрижены под мальчика, и это делало её худое лицо ещё более худым. Сама она тоже была худая, но довольно жилистая. Увидев её, старшая по камере заметно напряглась. Новенькая вошла как хозяйка, но увидев Бобриху, права качать не стала и голову немного склонила.
– Добрый вечер в хату!
– И тебе вечер добрый, коли не шутишь. – Бобриха, полулежавшая на кровати, немного привстала. И все, сокамерницы притихли.
– Куда кости кинуть? – спросила коротко стриженая, и сделала шаг вперёд.
– Любая шконка твоя, выбирай, – ответила Бобриха.
– Благодарю за честь, – хмыкнула и прошла к койке напротив Бобрихи.
Все притихли ещё больше. Я хоть и не разбиралась в воровских законах, но поняла, что в хату зашла такая же уважаемая зечка, как и сама Бобриха, и в этом ничего хорошего для нас не было.
– Похоже будет передел, – шепнула мне Шайба, мы с ней сдружились как-то незаметно и потихоньку. Она спала недалеко от Бобрихи и была как третейский судья, когда разгорался спор на любую тему. Казалось, она знала всё и обо всём. Умная, эрудированная, на свободе занималась спортом, каким она не говорила, но скорее всего это была какая-нибудь борьба. Оказалась на зоне по неосторожности, а вернее за превышение самообороны. Ей дали семь лет, за то, что она раздробила череп одному из тех, которые напали на неё, и пытались затащить в машину. К счастью, ей удалось сбежать, но к несчастью, ублюдок оказался сыном местного чиновника.
Некоторое время в нашей хате было тихо. Всё началось незаметно. Коза как-то сама по себе переметнулась к новенькой. Туда же примкнули ещё две зечки из старожилов. Бобриха заметила, но никак на это не отреагировала.
Через некоторое время Настя, так звали Шайбу, принесла новость.
– Тебе нужно быть осторожной, Ева.
– Что ты имеешь ввиду?
– На тебя пришёл заказ.
– Какой заказ? – не поняла я.
– Кому-то на воле ты стала мешать. Тебя хотят убить.
– За что? – мои глаза стали огромными как блюдца, а какими они могли быть, если мне сообщили новость, от которой с ума можно сойти.
–Значит есть за что, если пришёл такой заказ.
– Ты знаешь кто должен исполнить? – спросила Настю. Почему-то показалось очень важным знать кто проткнёт тебя шилом или петлю на горло набросит.
– Седая, она получила маляву. Не думаю, что сама исполнит, скорее всего поручит своим шавкам. В камере они тебя не тронут. Скорее всего на прогулке или вызовут куда-нибудь. Одна не ходи. Кому же ты так не угодила, подруга?
– Думаю своей сестре. Больше некому.
– Ты никогда не рассказывала.
– Рассказывала Бобрихе, когда только сюда поступила. Если хочешь могу и тебе рассказать.
– Конечно, хочу.
Я рассказала Насте всю свою жизнь про маму, про отца как жила до маминой смерти и после, как появилась Карина вместе с Алиёй и о Закире, как была счастлива, когда вышла за него. Как он бил меня и про Артура. В общем всё без приукрас. И напоследок про то, как Алия убила Закира, а потом подставила меня.
– Теперь ясно почему Бобриха к тебе хорошо относится. Она нормальная, справедливая. Только ведь и она не бессмертная. Думаю, Седую подселили к нам, чтобы убрать Бобриху. Два авторитета в одной камере, когда такое было? А мешаешь ты своей сестре. У твоего свёкра кроме его сына наследников не было, но теперь и его нет. Значит всё движимое и недвижимое принадлежит тебе. А если не будет тебя, всё достанется кому? Правильно. Твоей сестре убийце. Так что ты ей не нужна. Похоже от неё пришёл заказ. Только сама она не могла написать маляву, значит спит с кем-то из братвы или блатных. Будь осторожна. Одна никуда не ходи.
На меня напали неожиданно. Обступили вчетвером, когда я вышла из цеха, чтобы сходить в туалет.
– Ну что сука, доигралась?
Я ничего не успела сообразить, как Седая ударила меня в лицо кулаком. А потом меня били ногами. Очнулась в медпункте, перевязанная бинтами. Через час пришла начальница колонии. Стала задавать вопросы. Кто бил, зачем, почему?
– Не знаю, не помню, не видела. Подошли сзади, ударили. Упала, потеряла сознание, а дальше не помню.
– С тобой всё ясно, Акаева. Как в Бриллиантовой руке: шёл, споткнулся, потерял сознание, очнулся, гипс. Считай, что я поверила. Только следующий раз можешь не очнуться. Ладно, выздоравливай, только через пару дней тебя отправят опять в камеру. А там всё может случиться. Так что подумай, может, стоит рассказать, кто на тебя напал.
– Я не видела.
– Ну смотри, не буду тебя уговаривать, но помни, в следующий раз охранники могут не успеть спасти твою задницу. А она похоже, кому-то очень не нравиться.
Через несколько дней я возвращалась в камеру, унося с собой скальпель, который мне удалось стащить из не закрытого шкафчика. Мне даже на минуту показалось, что наш врач Сидор Петрович специально оставил его открытым, словно предлагал воспользоваться его забывчивостью. Я увидела это по его глазам, когда он вернулся в комнату и выдвинув ящик внимательно осмотрел коробку, в которой лежали завёрнутые в вощёную бумагу скальпели. Закрыв шкаф на ключ, он посмотрел на меня и вздохнув произнёс: уж больно ты, девочка на мою дочку похожа. Иди в камеру и будь осторожней. – Неожиданно Сидор Петрович перекрестил меня и я, расчувствовавшись заплакала, а потом, прильнула к нему.
– Спасибо вам.
Этот скальпель спасёт мне однажды жизнь.
Продолжение Глава 34