Часть 1
Другую группу возглавил Николай Игнатьевич Терещенко,
который попал в плен в конце обороны и находился в лагере на месте Лазаревских казарм.
Свое первое воззвание он написал на обложке книги огрызком карандаша, случайно найдя и то и другое в бывшем учебном классе.
Галина Прокопенко, которая выведывала у немцев информацию, притворяясь полуслепой глухой и дурной старухой и знала Терещенко еще до войны, стала связной между ним и группой женщин,
которые могли помогать военнопленным, передавая им еду в этой кастрюле, сделанной из паровозного котла.
В этой же кастрюле переносили оружие и листовки, которые печатала Нина Николаенко.
Во время работы рядом с ней всегда стоял самовар, в котором в случае чего листовки можно было быстро сжечь.
Здесь представлена одна из листовок в стихах, в которой сообщается о победе под Сталинградом.
Надписи «Город Краснодар» и «Привет с большой земли» были сделаны для конспирации.
Василий Ревякин тоже попал в плен в конце обороны Севастополя,
но ему посчастливилось бежать. Первое время он скрывался у Анастасии Лопачук,
но это было опасно для всех, поэтому Кондрат Фок помог ему легализоваться под именем Александр Ревякин.
Свидетелями стали Анастасия Лопачук и Лида Нефёдова, будущая супруга Ревякина.
В документах было указано, что «Саша» никогда не служил в армии и был простым школьным учителем. Уже работая «по специальности» в школе он знакомится с Георгием Гузовым,
и они вдвоем создают подпольную организацию,
с программой и уставом,
в котором было прописано кто может быть членом этой организации, какие у кого обязанности, какие ближайшие и конечные цели создания организации. Кроме того, каждый подпольщик подписывал клятву, часть которой вынесена на этот плакат.
Клятва была очень важным документом – подпись под ней доказывала, что человек не просто работал на немцев, а состоял в подпольной организации.
Первая листовка, выпушенная подпольщиками, была написана от руки,
но это было долго и небезопасно, нужна была пишущая машинка.
В расшифровке страницы из дневника Орловского (подпольная фамилия Ревякина),
говорится, что X (Василий Ревякин) и Y (Георгий Гузов) разыскали одну полуразбитую машинку, решили принести её домой и попытаться починить. Переноской занялись X и G, а X и Y отыскали еще одну машинку и собрали из двух одну.
Для печати листовок использовали шрифт "Алмаз",
который с риском для жизни
выносила в прическе Евгения Захарова, работавшая у немцев.
Благодаря усилиям подпольщиков стала выходить газета «За Родину»,
несмотря на то, что узнать достоверную информацию о положении на фронте было практически невозможно. Но и эту проблему ячейка Василия Ревякина успешно разрешила.
В стволе дерева был спрятан провод,
к которому присоединялся соединительный патрон и радионаушники
и с помощью этой кустарной техники слушали сводки Советского информбюро.
Вот прямо здесь, в этой комнате-кухне.
Печь, кстати, сохранилась с тех времен.
Часть пола снята и закрыта стеклом, чтобы показать, где находились тайники.
В одном из них хранились части пишущей машинки,
а в другом, рядом с кроватью, хранилось оружие.
Портрет находился над кроватью в целях конспирации и в настоящее время является частью экспозиции музея.
Это было необходимо, поскольку под этой самой кроватью находился радиоприемник и подпольная типография с кассой шрифтов.
Именно здесь слушали сводки Советского информбюро, чтобы сообщать людям о том, как на самом деле обстоят дела на фронте.
Новости сначала записывались от руки, причем делали это одновременно несколько человек, ведь один мог упустить что-то важное, потом этот текст набирали с помощью типографского шрифта,
с помощью специальной щеточки смазывали самодельной типографской краской и делали копии на этом столе, прокатывая валиком через ткань.
А для того, чтобы странные звуки, доносящиеся из дома, не услышал живший по соседству румын, в соседней комнате
собиралась шумная компания как бы на вечеринку – играли на гитаре, слушали патефон и всячески изображали веселье и беззаботность.
Но на самом деле именно за этим столом
писались клятвы севастопольских подпольщиков и разрабатывались планы диверсий.
К сожалению, многое сделать не удалось из-за отсутствия связи.
Подпольная ячейка Ревякина неоднократно пыталась связаться с партизанами, но попытка увенчалась успехом только в феврале 1944 года.
Вот маршрут этой успешной поездки,
в результате которой собранная в Севастополе информация была переда на Большую землю и очень помогла при освобождении города.
Но это была практически последняя значительная операция севастопольского подполья – в середине марта ячейка была раскрыта, а ее участники арестованы немцами.
И незадолго до освобождения Севастополя все участники севастопольского подполья были расстреляны в Юхариной балке, причем не избежала этой участи даже беременная супруга Василия Ревякина. Сейчас на месте расстрела установлен небольшой памятный знак.
После окончания войны участники подполья были награждены правительственными наградами, в том числе и посмертно.
В 1947 году в здании Дома офицеров Черноморского флота прошел суд над немецкими пособниками, на котором как раз и пригодились клятвы участников подполья, которые хранились в доме у Ревякина. Но, к сожалению, предъявить их смогли не все. Например, Андрей Романович Кочерга, который помогал подпольщикам и участвовал в минировании судов, был арестован по ложному доносу за пособничество оккупантам и осужден военным трибуналом. В 1968 году он был реабилитирован, вот только скончался он за 20 лет до этого светлого мига, в заключении. О смерти Кочерги его семье в то время даже не сообщили, вся информация стала им доступна лишь после реабилитации. В итоге семье была выдана денежная компенсация за смерть отца и за двадцатилетний позор (и загубленную жизнь жены и детей «врага народа» - примечание моё). Интересно, это им хоть что-то скомпенсировало? Сильно сомневаюсь. Но, может быть, хотя бы внуки оболганного героя получили шанс на нормальную жизнь.
Осмотр внутренней экспозиции завершён, и мы выходим во внутренний дворик,
в котором находится запасной выход из подпольной типографии.
Вернее, целых два выхода.
Над ним выставлены инструменты, которыми эту типографию вырыли, правда, выглядят они слишком уж свеженькими.
Это работники музея их покрасили, чтобы было красивше.
Землю, которую извлекали при рытье типографии, разбрасывали по огороду, чтобы не привлекать внимание.
Кроме того, во внутреннем дворике также были оборудованы тайники.
Вот в этом, обнаруженном только при реставрации дома при создании музея, Василий Ревякин хранил штампы и печати.
А у противоположной стены находятся еще два тайника с оружием.
И, наконец, самый важный тайник, в котором хранился дневник Ревякина и клятвы подпольщиков.
Возможно, клятва Андрея Кочерги тоже была здесь. Но если ее и обнаружили, то слишком поздно.
А еще во внутреннем дворике с 2007 года находится выставка «Страда партизанская», посвящённая Севастопольскому и Балаклавскому партизанским отрядам.
Имена героев – партизан и подпольщиков, их дела бессмертны. Каждый из них обращается к нам, потомкам, словами чешского патриота Юлиуса Фучика:
Но и мертвые мы будем жить в частице вашего великого счастья. Ведь мы вложили в него нашу жизнь … Об одном прошу тех, кто переживет это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых. Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас!
Этой благородной цели и служит Дом-музей Севастопольского подполья.
До новых встреч!📷