— Пожалуйста, не начинай всё это снова, — Егор недовольно отодвинул тарелку с яичницей и поднял на меня усталый взгляд.
— А кто начинает? — я ответила почти равнодушно. — Ты пришёл поздно ночью, даже не сообщил, где был. Я просто хочу понять, почему.
Наша маленькая кухня, где обычно раздавался тихий плеск утреннего кофе, сегодня была наполнена натянутым молчанием. Когда-то все эти запахи и утренние ритуалы казались мне символом домашнего тепла, но сейчас я не чувствовала ничего, кроме внутренней стужи.
— У нас аврал, коллеги затащили в бар, — пробурчал он, избегая смотреть в глаза. — Задержался…
— Проблема не в баре, — перебила я. — А в том, что ты не видишь ничего странного в том, что я сижу одна и снова не понимаю, где ты и что с тобой.
Когда-то подобные разговоры рвали мне душу, я плакала, мучилась, гадая, может, что-то не так со мной. Но теперь пришло совсем другое чувство — холодное, словно горький привкус на языке. И я вдруг подумала: «Если уже уходить, то уйти красиво, без криков и жалоб.»
Меня зовут Алёна, мне сорок семь. Я давно работаю в рекламном агентстве, создаю броские концепции и «упаковку» для чужих историй. В моей собственной истории с Егором, к сожалению, упаковка давно треснула.
Когда-то мы познакомились почти случайно: я зашла в спорт-бар, делая вид, что интересуюсь футболом. Егор подошёл, что-то лихо пошутил про «настоящую болельщицу», взял мой телефон и пригласил на свидание. Поначалу я была впечатлена его напористым обаянием: цветы, громкие рассказы о его прошлых подвигах и планах. Думала, наконец-то встретила человека, который «всегда знает, чего хочет».
Через год он переехал ко мне. Квартира досталась мне по наследству, но я не была против того, чтобы мы жили вместе — в моём представлении это означало серьёзный шаг к семейному счастью. Мама смотрела настороженно: «Сильно он, доченька, хвастлив. Присмотрись повнимательнее.» Но я не обращала внимания — хотелось верить, что мы справимся.
Шло время. Романтика уходила, оставалась рутина, где я выступала и «снабженцем», и «менеджером по сервису»: готовила обеды, платила счета, следила за его рабочими сроками, когда ему нужно сдать документы в налоговую, и прочие мелочи, в которых он терялся. Я была уверена, что так бывает у всех пар, и терпеливо ждала, когда же он начнёт дарить мне своё внимание и поддержку.
Увы, Егор мало меня слушал и даже не замечал, когда мне самой тяжело. В ответ на мои попытки поговорить он вздыхал: «Ты опять преувеличиваешь, успокойся». Со временем я стала уставать от того, что меня не слышат.
И вот, недели две назад он вернулся домой в три ночи, не позвонив и не предупредив. От него пахло табачным дымом и чужими духами — почти ядовитыми. Я сидела в гостиной, не понимая, зачем жду его, если ему всё равно. И тут меня осенило: это не больно, это мерзко и унизительно.
«Мне не было больно. Мне было отвратительно.»
После этой мысли во мне словно что-то отключилось — страх, ревность, желание доказывать. Осталась только усталость и твёрдое понимание: так дальше жить нельзя.
На следующее утро он ждал, что я, как всегда, поставлю ему на стол чашку горячего кофе. Но я налила его только себе и, не говоря ни слова, прислонилась к кухонной тумбе, словно обозначая границу: «Это моя территория».
— А мне? — недоумённо спросил он.
— Там, — кивнула я на банку с кофе.
Эта сцена длилась всего несколько секунд, но для меня стала поворотной точкой. Я больше не хотела обихаживать человека, который принимает мою заботу как должное и смотрит на меня, будто на обязательный элемент быта.
К вечеру он вернулся поздно, рассчитывая на ужин, а застал меня в гостиной, смотрящую сериал и пьющую чай. Никаких разогретых блюд.
— Ты ничего не приготовила? — его голос звучал укоризненно.
— Нет, — беззлобно ответила я. — Можешь сам, если голоден.
Он пробормотал что-то о «странном поведении» и хлопнул дверью, выйдя на улицу. Раньше я бы кинулась вслед, беспокоясь, не обиделся ли, куда пошёл. Теперь только пожала плечами. Меня удивляло собственное спокойствие, словно ушла тревога, которую я таскала годами.
На следующий день он решил «поговорить всерьёз»: дескать, у нас кризис, надо налаживать отношения. Я слушала и понимала, что мне не нужно это «налаживание», которое сводилось к пустым обещаниям без реальных перемен.
— Ты хочешь, чтобы мы всё бросили? — спросил он наконец, когда увидел, что я почти не реагирую.
— Я не хочу больше быть невидимкой в собственной жизни. — Я взглянула на него прямо. — Вот и всё.
Он явно не ожидал такой прямоты. Спустя пару дней, вероятно, чтобы «проверить» мою решимость, Егор пришёл под утро, пьяный, и улёгся на диван, даже не поздоровавшись. В этот миг я окончательно решила, что ухожу.
В понедельник я встала ни свет ни заря. Приняла душ, аккуратно уложила волосы, надела своё любимое синее платье (раньше носила его только «по особым случаям») и подошла к шкафу за чемоданом.
Вся квартира принадлежала мне ещё до брака, но кое-что из мебели и техники мы покупали вместе. Понимая, что ещё придётся обсуждать детали, я всё-таки набросала себе список, что возьму сразу: папку с документами, ноутбук, пару комплектов одежды, любимую кружку с цветочным принтом.
Егор появился в коридоре, сонно потирая лицо:
— Ты что, на вокзал собралась?
— Почти. Еду к подруге. И не знаю, когда вернусь.
— Ты шутишь? — он попытался ухватиться за чемодан.
Я мягко отстранила его руку.
— Нет, не шучу. Мне надоело вести твой быт и жить в одиночестве при живом супруге. Хватит.
Он начал что-то сбивчиво говорить про «нужно же обсудить… давай всё исправим…», но я уже не слышала. Никакой истерики, никаких слёз — лишь спокойная твёрдость.
Бросив на прощание: «Я позвоню насчёт мебели», я взяла чемодан, сумку и тихо закрыла за собой дверь. На улице чуть дул ветер, раннее солнце пробивалось сквозь тучи.
Моя подруга Ирина давно зазывала меня пожить у неё, «пока не разберусь со своей жизнью». Я приехала к ней с чемоданом и в тот же вечер, сидя на её просторной кухне, ощутила, что впервые за долгое время дышу полной грудью. Мы ели сырники, смеялись, вспоминая студенческие годы, и я ловила себя на мысли, что не смотрю на часы, не боюсь пропустить чей-то звонок или СМС.
Через пару дней я вернулась в привычный рабочий ритм: встречи, переговоры, мозговые штурмы. Но теперь всё казалось проще, потому что из головы исчез постоянный гул мыслей «а вдруг я не угождаю» или «что там с Егором?». Я поняла, что большая часть моей энергии тратилась на того, кто не ценил ни моё время, ни мои чувства.
Мама, узнав о моём уходе, сначала ахала: «Сколько лет вы вместе были, как же так?». Но увидела, что у меня вместо слёз в глазах появился свет, и сказала: «Раз ты улыбаешься — значит, правильно делаешь».
Егор пару раз писал насчёт мебели и техники: вроде готов забрать часть вещей или выкупить их, раз покупали вместе. Я согласилась: «Пусть так и будет — цивилизованно». Мы договорились встретиться позже и спокойно всё оформить.
Сейчас я ищу себе небольшую квартиру в аренду поближе к парку: хочу гулять по утрам, наслаждаться тишиной и своими мыслями. Мне давно не хватало этого простого счастья — проснуться, включить любимую музыку и заварить кофе только для себя.
Иногда я задумываюсь, почему мы так долго терпим отношения, в которых нет ни понимания, ни радости, а лишь страх перемен. Но, наверное, у каждого свои причины. Я прошла через это, и рада, что нашла в себе силы поставить точку.
«Мне не было больно. Мне было отвратительно. Поэтому я ушла красиво.»
Эта мысль звучит теперь только в конце, и она не горькая, а освобождающая. Я выбрала себя и наконец почувствовала, что начинаю жить по-настоящему.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.