«На фоне бесконечного сегодняшнего китча, на фоне «мегапопулярных» э-э-э... как бы звёзд, надрывно обозначающих свою позицию, Антонов с его «Снегирями»... какой-то неслыханный архаизм. Но единственно верный и единственно правильный. Точно проповедь непарадная. Не для праздничных торжеств».
Год 1984. Юрий Антонов в студии программы «Споёмте, друзья». Рядом с ним его отец Михаил Васильевич Антонов — фронтовик, участник Битвы за Москву в составе 62-й морской бригады.
Антонов говорит простые, понятные вещи. Говорит, что память о войне не может не трогать молодое поколение, что она вечная, что без памяти мы не можем, не должны жить и быть. И посвящает отцу и всем его друзьям-фронтовикам песню из короткометражного фильма «Незнакомая песня» («Беларусьфильм», 1983 год). Спокойно так снято всё, неспешно. Опять же, о фронтовиках. Как они переписываются друг с другом, как вдруг, не получив письма-открытки, едет один боевой товарищ разыскивать другого боевого товарища — вдруг что не так. Вдруг... Но всё обходится. Всё обходится — до поры. Сколько их осталось, тех солдат, добывших нам Жизнь...
Эта память опять от зари до зари
Беспокойно листает страницы.
И мне снятся всю ночь на снегу снегири —
В белом инее красные птицы.
Тот случай, когда песня зажила сама по себе, а фильм, хоть он и хорош, никто особо и не помнит. И ещё это тот случай, когда один очень известный эстрадный певец, любимец почти всех женщин Советского Союза, замечательный мелодист и талантливый музыкант-песенник в исключительно сдержанной манере говорит о той самой памяти. О той самой Великой войне. Говорит и поёт.
Трудно даже выразить словами...
На фоне бесконечного сегодняшнего китча, на фоне «мегапопулярных» э-э-э... как бы звёзд, надрывно обозначающих свою позицию, Антонов с его «Снегирями»... какой-то неслыханный архаизм. Но единственно верный и единственно правильный. Точно проповедь непарадная. Не для праздничных торжеств...
Белый полдень стоит над Вороньей горой,
Где оглохла зима от обстрела,
Где на рваную землю, на снег голубой
Снегириная стая слетела.
Стихи фронтового поэта Михаила Александровича Дудина. Сколько тогда было их... Поэтов. Сколько осталось... Посвящены защитникам Ленинграда. Бои за Воронью гору шли жесточайшие. И в 1941-м, когда немец рвался к городу и когда полегла там вся батарея «А», состоявшая из моряков крейсера «Аврора» и оснащённая орудиями, снятыми с крейсера, и в 1944-м, когда прорывали кольцо...
От переднего края раскаты гремят,
Похоронки доходят до тыла,
Под Вороньей горою погибших солдат
Снегириная стая накрыла.
Конечно, времена другие, другие и звёзды, так, что ли. Только вот другие ли сейчас времена... Антонов... Задумайтесь. Не о том, как он живёт, на чём спит, с чего ест-пьёт, — это пустое, да и не тем он славен.
Задумайтесь о другом. О творческом пути. Нет в нём пошлости, нет и размена.
А есть то, что определяет талант, — скромность перед лицом вечности. Песчинки. Все мы. В руке Отца Небесного. Ускользающий песчаный поток. И если довелось кому сверкнуть в лучах солнца...
Мне всё снятся военной поры пустыри,
Где судьба нашей юности спета.
И летят снегири, и летят снегири
Через память мою до рассвета.
Есть у Антонова ещё одна военная песня — «Маки». И тоже на стихи фронтового поэта. Знаменитейшего Григория Поженяна. Того самого, про которого адмирал Филипп Октябрьский однажды сказал:
«Более хулиганистого и рискованного офицера у себя на флоте я не встречал! Форменный бандит! Я его представил к званию Героя Советского Союза! А он потом во время Эльтигенского десанта выбросил за борт политработника!.. Естественно, последовала жалоба в Военный совет. Стали затевать трибунал. Но опомнились и ограничились тем, что ликвидировали представление к Герою».
Когда бы не были они такими, наши победители, быть бы нам всем... Поженян, войну прошедший и повидавший всякого, сказал в «Маках» то главное, что не отпускает нас из года в год и, верю, никогда не отпустит. А Антонов положил на музыку и спел. Ровно так, чтобы, даже краешком самым уха её уловив и слова пусть и чуть совсем расслышав, мы бы останавливались.
И внутри себя.
И посреди житейской суеты...
— На Федюнинских холмах — тишина.
Над Малаховым курганом — сны.
Будто не было войны, но война
похоронена на дне тишины...
— И казалось бы, всему вышел срок,
столько лет менялась в море вода...
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.