Панк-жрица о расцвете 70-х, американской политике и о том, почему она счастливо примирилась с дочерью, которую отдала на усыновление в 19 лет
Кейт Моссман, The Times
В свои семидесятые Патти Смит обрела новую музу, и на этот раз всё просто — «у нас нет никаких проблем», — потому что, в отличие от некоторых предыдущих, он не бывший возлюбленный. Был фотограф Роберт Мэпплторп, чей чёрно-белый портрет Смит для обложки её дебютного альбома «Horses« заставил тысячи людей купить его, даже не услышав ни ноты. Был драматург Сэм Шепард: они вместе сделали татуировки в 1971 году и вели долгие телефонные разговоры вплоть до его смерти в 2017 году.
А теперь есть Стефан Краснянски, 55-летний французский музыкант, работающий с саундскейпами — человек, который, по её словам, «будет спать на земле три дня, чтобы записать звук ползущих по ней муравьёв». Его рост — 6 футов 5 дюймов, а она почти на фут ниже. Они составили необычную пару на Венецианском кинофестивале, держась за руки, иногда напоминая влюблённых, а иногда — как мать и её застенчивого взрослого сына.
Три дня я провела в орбите Смит, которая приехала сюда, чтобы представить новую фазу своего долгосрочного проекта с Краснянски «Correspondences«. Она сняла номер в отеле Gritti Palace у Большого канала, посещала изысканные ужины и премьеры фильмов — приветствовала Кейт Бланшетт на красной дорожке и смотрела, как Анджелина Джоли воплощает Марию Каллас. Она лучше спит под звуки сирен Нью-Йорка, чем в тишине, так что в 77 лет постоянный гул проходящих рядом вечеринок её совсем не беспокоит.
Смит и Краснянски познакомились несколько лет назад на рейсе в Нью-Йорк, когда она заметила, что он читает сборник стихов Нико — иконы Velvet Underground. Он рассказал ей, что ездил на Ибицу записывать звуки спаривающихся цикад — которые, по его словам, были особенно громкими на месте, где в июле 1988 года нашли тело Нико, упавшей с велосипеда и умершей от кровоизлияния в мозг.
Смит спросила, может ли она прочитать стихи Нико под его записи, и так в 2016 году появился альбом «Killer Road» — первая работа Смит и Soundwalk Collective, возглавляемого Краснянски. Смит и Нико обе жили в отеле Chelsea в Нью-Йорке, хотя и не одновременно. Смит провела там два периода между 1969 и 1973 годами (её сосед Аллен Гинзберг поощрял её поэтические выступления). Нико исполняла свои произведения под аккомпанемент фисгаромнии и однажды рассказала, как Смит купила ей одну, когда та оказалась в трудном положении. Правда ли это?
«Да, у неё были тяжёлые времена, и она заложила его», — говорит Смит. «У меня тогда не было много денег, но какие-то были. Когда она мне рассказала, я позаботилась о том, чтобы выкупить её. Мы делали это дважды. Я знала, как важна она была для её выступлений, и поняла, что Нико, должно быть, была в отчаянии, раз заложила его».
Смит то надевает, то снимает ярко-синие бархатные тапочки с босых ног. На ней большие очки, белая рубашка и чёрный жилет, волосы заплетены в две маленькие косички, остальное распущено. Её считают верховной жрицей панка — она впервые исполнила свою поэзию под гитару Ленни Кея в 1971 году, — но она любит напоминать, что к тому времени, как панк расцвёл, панки считали её динозавром.
Сегодня ей нравится пообщаться, но не слишком много. В каком-то смысле она одиночка, гуляющая ранним утром, но в другом — кажется, чувствует себя как дома в элитном мире Венеции с красными верёвками и катерами, вероятно, потому что её униформа из байкерских ботинок и нечёсаных волос всегда выделяет её. Европеистка, которая пишет, рисует, фотографирует и записывает музыку, Смит создаёт тот тип интеллектуального искусства, который обожает арт-мир.
Музыкальная пресса часто её раздражала, говорит она. «У меня была репутация наркоманки. Люди думали, что я сижу на спидах. Я никогда в жизни не пробовала спиды. У меня был такой высокий метаболизм в молодости, я была очень быстрой», — говорит она. Кто-то заходит пополнить её мини-бар. «Они приходят каждый день, а я ничего не беру», — шепчет она.
Её тело — жилистое, полное энергии, кажется, черпает тепло из толпы и того, что она называет «безусловной энергией» молодёжи. С каждым годом всё больше молодых людей приходят на её концерты. У неё 1,4 миллиона подписчиков в Instagram, а её версия песни Ланы Дель Рей «Summertime Sadness» стала хитом на гастролях в последние месяцы.
В этом месяце она выступила перед полным залом в соборе Святого Павла. После концерта она не хочет ни с кем говорить, потому что может нагрубить — а в наши дни ей не нравится быть грубой. Смит сказала Бобу Дилану, что поэзия — отстой, когда впервые встретила его в конце двадцатых. Эта история правдива, другие — нет. «Я читала одни и те же истории, которые повторяются и обрастают деталями», — говорит она. — «Парень из Kiss сказал, что я дала ему пощёчину. Я никогда этого не делала!»
В 1970-х фанатскую почту Смит разбирала её мать, свидетельница Иеговы и страстная поклонница рок-н-ролла, и одно письмо было от 15-летнего Майкла Стайпа, который вдохновился альбомом «Horses» на создание группы — и в итоге создал REM. Смит всегда притягивала тех, кто на обочине, и излучает энергию матери-земли.
Но есть и солипсизм. «Художники не могут с этим ничего поделать. Наш мир вращается вокруг нас самих, потому что мы всегда поглощены собой», — объясняет Смит. — «Нужно быть осторожными — ты с людьми, которых любишь, но пытаешься придумать последнюю строку стихотворения. Я знаю, что часто — не могу с этим ничего поделать — но иногда я немного отсутствую».
Краснянски подходит к Смит как к своего рода человеческой геологии. Хотя она и воплощает контркультуру, её жизнь охватывает годы, когда мы нанесли наибольший ущерб нашей планете. Один из короткометражных фильмов, показанных в Венеции, начинается с года её рождения, 1946, и перечисляет все виды, вымершие с тех пор (более 250), с кадрами чучел животных, стеклянно глядящих в камеру, и голосом Смит, звучащим с холодной силой: «1986: мне исполнилось 40, и мы потеряли восточноканарскую чеканку».
В тот период она отошла от шоу-бизнеса и воспитывала детей — «вышла замуж и стала скучной», как выразилась Нико. Когда её муж, музыкант Фред «Соник» Смит, умер в 1994 году, она вступила во вторую фазу своей карьеры, подбадриваемая Стайпом, и выпустила альбом возвращения «Gone Again». Теперь, в свои восьмидесятые, она находится в «стадии Рембрандта», как загадочно говорит мне Краснянски. «В ней есть все глубины — чёрное и золотое. Глубокое размышление о мире, в котором мы живём».
На мастер-классе в Венеции Смит слегка смущённо смеётся, когда аудитория, состоящая из молодых панков и студентов, встречает каждое её слово аплодисментами. В какой-то момент она становится эмоциональной и на секунду-две теряет дар речи, описывая запись Краснянски, где два мальчика исполняют средневековую народную песню — дети поют песню о прощении матери, которая их бросила.
Когда ей было 19, Смит, как и многие молодые незамужние женщины в 60-е, отдала ребёнка на усыновление. Она жила в прачечной своих родителей и училась в педагогическом колледже Глассборо в Нью-Джерси, откуда её вскоре отчислили. В своих мемуарах 2010 года «Just Kids» она описывает, как ей пришлось жить с приёмной семьёй после того, как соседи начали относиться к её родителям «как будто те укрывали преступницу».
Когда пришло время рожать, она сделала это под странный звук пения мальчиков на четыре голоса на углу улицы, доносившийся через больничное окно. «На краткий миг мне показалось, что я могу умереть», — пишет она о том, как сообщила родителям о беременности, — «и тут же я поняла, что всё будет в порядке».
Я спрашиваю, вызваны ли её эмоции на сцене воспоминаниями о том периоде. «Нет, потому что я восстановила связь с этим ребёнком. Она часть нашей семьи. Ей 57 лет. Я привела её в этот мир, но не воспитывала её». Воссоединение произошло 15 лет назад, говорит она. «Теперь она как семья и друг — это крепкая связь. Она живёт не рядом со мной, но определённо часть моего мира. Если я становлюсь эмоциональной, это не обязательно из-за моих собственных детей».
Это всё, что она готова сказать. Смит — тот тип демократа, который ночами не спит, больше беспокоясь о таянии вечной мерзлоты, чем о выборах в США. «Я не человек национализма, я даже не человек XXI века», — говорит она. — «Я выросла в 60-е, когда мы все слушали одну музыку, и те, в ком была хоть капля добра, выступали за гражданские права. Мы все хотели закончить войну во Вьетнаме».
Когда я встречалась с ней в 2019 году, она была в восторге от Греты Тунберг и мобилизации детей ради борьбы с изменением климата. «Потом пандемия отбросила нас так далеко назад. Даже в том, что мы стали производить больше пластика — давай жить на еде навынос и заказывать доставку. Я чувствовала, что наша молодёжь делала успехи: миллионы детей на улицах, но я всегда возлагаю надежды на молодых».
Позже той ночью Смит выступает на плавучей сцене у острова Джудекка перед зрителями в маленьких лодках. Она и Краснянски создали короткую пьесу о лесных пожарах — и да, вы угадали, она зачитывает названия всех лесных пожаров с года её рождения до сегодняшнего дня.
Озабоченная судьбой планеты, Смит живёт как будто на своей собственной планете. Она заканчивает своим самым известным хитом «Because the Night», одой мужу, написанной вместе с Брюсом Спрингстином, и исполняет её а капелла, словно читая стихотворение. Когда она забывает куплет, смеётся и начинает заново. Чтобы это удалось, чтобы толпа подпевала, как в огромном зале, Смит не нужен никто — ни муза, ни даже ритм барабанов, только ощущение аудитории в темноте, качающейся в лодках.