Это стало неожиданным для меня. Сколько раз ни задумывалась о том, какие картинки из жизни будут мелькать в моей голове последними (не сегодня, а когда придет время), всегда была уверена, что - муж и сын. Наши смешные посиделки, бесконечные подшучивания друг над другом, воспоминания, когда Артем был маленьким, но невозможно самостоятельным, наши семейные приключения в разных поездках и так далее, в общем я думала, что когда окажусь на краю, мою голову от и до заполнят мои мальчики, и от этого знания мне было спокойно и хорошо.
А так как мой личный край накрывает меня сегодня не в первый раз, и та самая последняя, как я думаю, картинка в голове, каждый раз оказывалась другой (одинаковой во все разы, но - другой), то я думаю, что о ней уже можно говорить. Это не муж и сын. И, конечно же, мне самой интересно, почему я вижу не их, но еще интереснее - это то, что это, другое, приносит мне облегчение. Истинное, настоящее. Муж и сын - это все-таки волнение (не поссорятся ли, не передерутся ли без меня). А вот то, другое... И пока большая часть моей ступни не свисала с того обрыва, я не могла этого ни знать, ни предполагать. А когда придавило... и потом еще раз, и вчера вот тоже, то в голове только одно. И это увиденное вдруг неожиданно растворило страх. Неожиданно аж до собственного неверия. И это уже не упустить сквозь пальцы. Как ту предательски-карбоплатиновую нить (а и черт с ней, надоела). Это теперь всегда со мной. И я сейчас покажу, что это.
8 марта среди сотен полученных от вас подарков и поздравлений один сюрприз оказался совершенно особенным. Его приготовила и подарила Кира Смирнова, моя читательница из Красноярска-26. Она прислала несколько фотографий, которые сделала специально для меня. Фотографии не простые, а я бы сказала, золотые. В прямом смысле этого слова. Кира спросила адрес самого памятного для меня места в Красноярске-26, сходила туда и сделала несколько снимков.
Друзья, это улица Советской Армии. С нее начинается Красноярск-26.
Сюда, в дом №19, в 1969 году из Севастополя меня привезла бабуля. И с трех месяцев до двух лет меня растили четыре человека - бабуля, дедуля, тетя-студентка и дядя-10-классник.
Все работали и учились. Уходили на смену, возвращались со службы, приходили из школы, приезжали из института, в течение суток в буквальном смысле передавая меня из одних рук в другие.
Я не помню этот период, но есть несколько фотографий, глядя на которые я и сейчас чувствую себя маленькой королевой.
Всегда на руках, всегда обнимают, всегда целуют, кормят вкусняшками, гуляют, катают, развлекают - центр всеобщего внимания понятен и смещению не подлежит.
В 1971 году папа закончил севастопольское училище, родители забрали меня из Красноярска-26, и мы поехали по папиному распределению в воинскую часть близ уже хорошо знакомого вам шахтерского поселка Реттиховка. Каждые три года (чаще не получалось) мы приезжали в этот дом на улице Советской Армии в отпуск.
Фотографий мало, но на них - все тот же двор, скамейка, детская змейка, горка, школьный забор.
И всегда - объятия. В объятиях. Бесконечно.
Я хорошо помню эту фотосессию. Нас фотографировал дядя, а бабуля в это время готовила ужин. Мы с тетей дурачились, дедуля подыгрывал, было так хорошо!
Это все еще вступление к главному, о чем я собиралась сегодня написать. Так, пора сосредоточиться.
В 1980-м мы с мамой вернулись в Красноярск-26 с Дальнего Востока уже без папы. В 1984-м мама вышла замуж и с новым мужем уехала жить в другой город. Меня снова передали бабуле и дедуле на улицу Советской Армии и дальше - уже все было осознанно. Мне - 15.
В доме №19, в квартире №13 я прожила 2,5 года, 9 и 10 класс. У меня была своя комната с эркером с двумя окнами. Вон они, на 4-м этаже.
Самое левое окно - это уже комната бабули и дедули. В ней тоже было два окна. Второе - с балконом, вот он, на следующем фото - справа ⬇
А левее балкона - кухонное окно. За ним - бабуля. Понимаете? Она следит за поднимающимся тестом, нагревает мне 3 бутылки кефира, чтобы получить из него обалденный творог, только для меня, потому что я любила только такой. В духовке пекутся самодельные сухарики - немного подсоленные и сбрызнутые подсолнечным маслом. Для дедули варится специальная каша, со шкварками, такую любит только он.
Она на кухне. Только деревья стали большими и теперь достают до балкона. Когда в 1986-м я уезжала навсегда, они были кустами и не закрывали собой даже первый этаж. А сегодня... бабуля смотрит в окно и видит их макушки. Она там.
Я не видела ее мертвой, я не была на ее похоронах. 27 июня 1986 года она проводила меня в аэропорт Емельяново и посадила на рейс в Ленинград.
И вот Кира Смирнова прислала мне эти фотографии. Аккуратный сталинский дом,
двор. Ничего ж не изменилось.
Только деревья стали большими. И тогда дом был серым, а теперь - розовый. Но бабуля-то там, за кухонным окном. С простенькими занавесками на веревочке. Я не хочу слышать, что это иллюзия, и на самом деле ее там нет. Есть. И вдруг мне становится нестрашно. Раз она там, а я здесь, сейчас, на краю, за которым - она уже давно, но я же вижу ее окно, а значит, за моим краем, как и за ее окном - меня не просто по-прежнему любят и ждут, а много больше. Это снимает страх. Пока я смотрю на наше кухонное окно. Да, временно. Да, коротко. Но - снимает. И в эти секунды, которые мимолетно-бесстрашные, можно даже что-то сделать. С пометкой "жизнь". Представляете?
Я очень благодарна Кире Смирновой за этот подарок. Это окно и бабуля за ним - в моей голове когда я думаю, что все. Муж и сын не знают, но мне кажется, что когда я скажу им об этом, они не обидятся.
Друзья, я благодарна за ваши отклики, за добрые слова в свой адрес и за поддержку в моей ситуации в целом. Спасибо за ваше внимание, участие и предложения помощи. Это знание очень важно, потому что оно тоже растворяет страх. Сначала бабулино окно и она за ним, а потом - ваша поддержка. Вот два наших кита, которые и сегодня позволяют сказать - НЕ СЕГОДНЯ! 💕
И один отклик я хочу-таки опубликовать. После него я плакала навзрыд. Это когда человек говорит тебе лучше, чем ты сама себе можешь сказать. Это значит, что этот человек пережил больше, чем ты сама. И это значит, что твоя сегодняшняя ситуация - еще не самая патовая. Понимаете? Ира, 💗
Ира Милс: "Каждый твой день - это только ты. Ты - и сила, и боль. Ты - нежность и тёплое сострадание к своему мужу. Ты не обязана никому ничего объяснять или доказывать. Будь с нами столько, сколько сможешь и захочешь".