Не случайно Крамской назвал свою картину «Хохот», он писал Репину: «ночь перед рассветом, двор, то есть внутренняя часть двора, потухающие костры. Римские солдаты, всячески надругавшись над Христом, думают, как бы еще убить время, судьи долго что-то совещаются. Как вдруг… гениальная мысль. Ведь он называл себя царем, так надо нарядить его шутом гороховым! Чудесно! Сейчас все готово и господам докладывают. И вот, все высыпало на крыльцо, на двор; и все, что есть покатываются со смеху. На важных лицах благосклонная улыбка, сдержанная легкая; тихонько хлопают в ладоши; чем дальше от интеллигенции, тем шумнее веселость и на низменных ступенях развития – гомерический хохот. Христос бледен, как полотно, прям и спокоен, только кровавая пятерня от пощечины горит на щеке. Не знаю, как вы, а я вот уже который год слышу этот хохот всюду. Куда ни пойду, непременно его слышу».
Понтий Пилат предлагал тогда людям по обычаю на Пасху отпустить им Иисуса, но народ кричал «Распни!» и Пилат предал Иисуса на распятие, самую позорную и жестокую казнь на то время.
(Мф.27:11-31; Мк.15:1-20; Лк.22:63-71, 23:1-25; Ин.19:1-16;)