Утро встретило меня хрустящим морозцем. Лес под Веневом, затянутый туманом, словно хранил секреты под опавшей листвой. Металлоискатель вздрогнул первым сигналом у старой сосны — пятак Николая I, зеленый от времени, но с четким профилем императора. Дальше, в овраге, земля преподнесла обломок браслета с витой насечкой — домонгольский, судя по стилю. Каждый щуп в гумусе отзывался эхом веков: пуговица с двуглавым орлом, крошечная иконка-складень, а под корнями дуба — серебряная копейка Петра, будто брошенная спешащим купцом.
Легенды о татарских набегах, ямских трактах и усадьбах оживали в ладонях. Сумерки загнали меня обратно в город, но в рюкзаке звенела история — не клад, а черепок времени, который еще заставит вернуться к этим холмам.
Утро встретило меня хрустящим морозцем. Лес под Веневом, затянутый туманом, словно хранил секреты под опавшей листвой. Металлоискатель вздрогнул первым сигналом у старой сосны — пятак Николая I, зеленый от времени, но с четким профилем императора. Дальше, в овраге, земля преподнесла обломок браслета с витой насечкой — домонгольский, судя по стилю. Каждый щуп в гумусе отзывался эхом веков: пуговица с двуглавым орлом, крошечная иконка-складень, а под корнями дуба — серебряная копейка Петра, будто брошенная спешащим купцом.
Легенды о татарских набегах, ямских трактах и усадьбах оживали в ладонях. Сумерки загнали меня обратно в город, но в рюкзаке звенела история — не клад, а черепок времени, который еще заставит вернуться к этим холмам.