Как я уже говорил изначально нас было пятеро. Четверо занимались разборкой того, что успели сделать на судоремонтном заводе в Петрокрепости, один кашеварил, в общем всё согласно штатного расписания. Работа была тяжелой, низкоквалифицированной, очень грязной. Из-за пыли в конце дня не сморкалось и не выкашливалось, респираторы не помогали. Стало полегче когда приехали сварщики из Польши и главное, трое добрых молодцев из Африки. Они влились в наш дружный коллектив чернорабочих, ставший наполовину чернолицым. Если быть более точным, они представляли граждан небольшого островного государства Кабо-Верде, расположенного где-то 600 км от Африки. Язык общения португальский.
После прибытия пополнения, я шагнул на одну ступеньку выше в табели о рангах, из простого раба стал старшим рабом, отвечающим за африканцев. Интересно, как я должен был руководить говорящими только по португальски гордыми островитянами? Я не лингвист и мне казалось что английский язык мало похож на португальский, а тем более на русский. На практике это выглядело следующим образом. Нужный африканец брался за руку, приводился к нужному объекту, в зависимости от характера работы показывалась незамысловатая пантомима как африканец красит пароход, или, африканец работает болгаркой. Затем внимательно смотря в глаза не громко спрашивалось "Капито?" (Понятно?) Пустота во взоре работника означала ''Но капито" (Не понятно). Добившись понимания работником сути его дальнейших действий произносилось заклинание "Мучо тробахо!" (Много работы!) и работник начинал трабахать. Работали наши африканские коллеги с огоньком, танцуя и горланя песни, заглушая визг работающих болгарок. Если наступала тишина, то значит они где-то накосячили и надо было срочно решать возникшие проблемы. Любимой забавой в порыве работы было перерезать самому себе питающий провод. С нами вместе с пароходом прибыло несколько комплектов рабочей одежды, куда входили рабочие ботинки, ватные штаны, фуфайки и шапочки докеров. Шапочка докера - мягкая шапочка черного цвета с белой шнуровкой во всю голову, использующуюся для подгона под размер головы. Африканцы с удовольствием стали пользоваться всем этим, даже самый маленький. Один из африканцев был совсем маленького роста, просто ребёнок, хотя достаточно зрелый по возрасту. При этом со спины они выглядели как обычные наши докеры, но когда поворачивались фасадом, они напоминали человека-невидимку, на фоне черной одежды их черные лица исчезали, оставались только зубы, глаза, и белая шнуровка. Это было забавно, хотя некоторые видевшие это в первый раз пугались. В рабочее время парнишки выглядели несколько туповатыми, думаю прикидывались, так им было легче избегать сурового наказания за порчу имущества. После работы, они переодевались для вечернего похода по барам и дискотекам, наших африканцев было не отличить от студентов престижных вузов приехавших на каникулы в эту глушь. Самый маленький африканец очень подружился с нашим поваром. Более нелепой пары трудно было представить. Повар ростом под два метра худой как палочка для суши, и в пупок дышащий ему черномазенький колобок. Как они общались, главное о чём, было трудно представить. Каждый вечер повар усаживал товарища на багажник велосипеда и увозил в посёлок. Вечером они возвращались пьяные в дым. Велосипед катили вручную. На фоне луны были видны их шатающиеся силуэты. Высокий силуэт иногда падал в канаву, маленький заботливо его вытаскивал. У повара закончился контракт и он уехал к себе домой в Ленинград. Когда на дороге я встречал маленького африканца одетого в фуфайку не по размеру и шапочку докера на голове, он всегда вместо приветствия произносил одну фразу "Пизздец! Финита бля контракта, Ленинград, водка, мучача, дискотека!" заливисто хохотал и шёл дальше по своим рабочим делам.