Начало тут:
За последней фотографией Рината следовал снимок Ильдара. Она увидела, насколько они разные, будто и не братья вовсе. Роза смотрела на улыбающегося высокого и сильного юношу. Про таких ещё говорят «шкаф». Ильдар походил на тех, что из ларца, одинаковых с лица. Эту фотографию сделала Роза на проводах у Ильдара. Она снова провела подушечками пальцев по снимку, глубоко и прерывисто вздохнула и перевернула лист альбома вновь. Взгляд её остановился на снимке, где они, все пятеро, встали также, что на первой фотографии. «Странно. А мы ведь даже не договаривались. И как я раньше этого не замечала?» Роза грустно улыбнулась. Снова ноябрь, но 2000 года, увлёк её в омут воспоминаний.
***
— Аптей*! Я повестку получил. — крикнул Ильдар с порога в новом доме Розы. Брат стряхивал с себя остатки снега, который не успел убрать на крыльце, потому торопился сообщить новость сестре.
Роза бросила тесто на доску с такой яростью и отчаянием, что сама же содрогнулась от громкого шума. Но больше её напугали свои же мысли: «Неужто и с младшим будет так же?» Она глянула на него и мотнула головой: «Хотя нет. Он сможет за себя постоять. Его вид напугает любого», — и Роза немного успокоилась.
— Аптей*, а есть что пожрать? Я как повестку получил, сразу к тебе побежал, даже не успел поесть. Как я рад, выберусь из этой деревни и заживу как человек!
— Иди мой руки, человек! Сейчас накрою на стол. — сказала Роза спокойно, но сердце защемило.
Ильдар уже служил год, каждый месяц от него приходили письма. В эту ноябрьскую ночь Розе не спалось, её что-то тревожило. С окон доносился свистящий ветер, ветки вишни били по стеклу. Всё же уснув, ей приснился бледный Ильдар во всём белом. Роза пыталась спросить, как у него дела, а брат молчал. Проснулась она с криком и поняла, что с Ильдаром что-то случилось.
Уже около года от брата не было вестей. И лишь перед демобилизацией, в начале ноября 2002 года, он позвонил и сказал, что едет домой. Роза была счастлива получить от него любую весточку, а здесь такая радость. Возвращается. Письма, которые она отправляла в течение всего года, приходили обратно. Пыталась узнать через военкомат, что с ним случилось, но никто ничего не знал.
Когда Ильдар вернулся, по его глазам Роза поняла, что он не просто служил, но ещё и воевал. В них она увидела грусть, боль и горечь утраты.
Через месяц после приезда домой Ильдар рассказал, что попал на войну из-за своего чувства справедливости и любви защищать тех, кто слабее. Что ушёл в кому из-за желтухи, и целый месяц его выхаживала бабушка, которую Ильдар слышал и почему-то считал мамой. Что контузило, когда осколки гранаты попали в спину. Роза плакала. Сестре было тяжело принять то, что младший брат, которого она нянчила с десяти лет, пережил такое.
***
Роза вытащила из упаковки бумажный платок, чтобы вытереть очередной поток слёз. Она дошла до последней страницы альбома. На ней красовалась фотография Ильдара и её сына с никаха* дочери. Последний снимок младшего брата, который оставил в душе́ боль потери ребёнка. Она вспоминала, как взяла его впервые на руки. Как играла с ним. Прикрывала и защищала. Роза помогала маме, которая рано вышла на работу.
«Мне срочно нужен ромашковый чай!» — прошептала Роза, когда немного успокоилась. Она поднялась с дивана и направилась на кухню. Щёлкнула кнопку чайника, пошла за заварочным и ромашкой. С верхней полки достала поднос, на который поставила чашку с блюдцем, аккуратно положила ложку. Села за стол. Огляделась. Взгляд упал на фартук кухонного гарнитура, где висели запасные ключи от дома. На всякий случай. Они напомнили Розе о тайнике Ильдара, в который он прятал все ключи, что находил. Она единственная знала о нём. Вспомнила, как однажды пришлось искать ключи будущего мужа в этом тайнике, так как Ильдар решил, что они безхозные. «Ох, уж эта любовь к блестящему! Сорока». Громкий писк оповестил, что кипяток готов. Роза встала, налила воду в заварочный чайник, в котором красиво закружились цветки ромашки. Глядя на этот круговорот, она вспомнила, как однажды потеряли шестилетнего Ильдара, когда началась сильная гроза. А он сидел в гостях у одной абийки*, пил чай и разговаривал с ней, как он считал, на важные темы. Роза покрутила головой, слегка улыбнулась и подняла поднос. Пошла в зал за новой порцией тяжёлых воспоминаний. Но она понимала, что нужно их прожить вновь, чтобы отпустить своих младших братьев.
***
— Роза, Ильдар ушёл в кому, — сообщил Ришат.
Как же она боялась этого. Двусторонняя пневмония довела брата до такого. Ещё и повреждённая на войне печень не справилась. Перестала работать первой. Ильдара положили в больницу с тяжёлым состоянием, но с каждым днём ему становилось всё хуже. После печени отказал кишечник, а следом и лёгкие. Роза молилась и просила только одного — чтобы брату стало лучше. Но этого не произошло.
— Как хорошо, что ты здесь, дочь. — произнесла Роза не раз за день.
— Я тоже так считаю. Возьми внука, пожалуйста, мне надо пелёнку поменять.
Пять дней Роза ждала хороших новостей о состоянии брата, когда звонила в больницу. Ответы медсестёр не радовали: «Состояние крайне тяжёлое. Молитесь. И готовьтесь к худшему».
Роза хоть и улыбалась, но душой была с братом. Хоть и понимала умом, что не сто́ит ждать чуда, но сердце не могло так просто сдаться. Хоть и играла с внуками, но мыслями вспоминала, как с десяти лет помогала, пропадающей на работе, маме с братом, который был ещё тем сорванцом.
Десятого ноября Роза позвонила в больницу и задала всё тот же вопрос:
— Скажите, пожалуйста, состояние Сайтбурханова?
— Сожалею, но он скончался час назад…
Остальные слова Роза уже не слышала. Дочь обняла её, гладила руками и говорила:
— Плачь, реви, кричи! Что хочешь, то и делай! Только не уходи в ступор!
А Роза выла. Выла от изнуряющей боли, обнимая свою дочь и оплакивая брата.
Примечание:
Аптей* — старшая сестра на местном диалекте (с татарского).
Суык* — холодно (с татарского).
Абийка* — бабушка (с татарского).
Нанайка* — бабушка, мама папы или мамы на местном диалекте (с татарского).
Никах* — мусульманская свадьба.
Конец истории тут:
P.S. Картинка создана с помощью нейросети.
