Никаких усадебных построек на Петергофской дороге не осталось, кроме вот этой - подковообразной, изящной и монументальной одновременно.
Петербург-Петроград-Ленинград-Петербург – странный город. Неверно говорят, что он классицистический. Классицизма у нас не так уж много. Модерна больше, но … у Петербурга есть стиль. Единый.
У Москвы нет, а у нас есть. И любое здание в центре попадает в этот ряд, ритм и в тон. Иное дело – окраины. Вот тут нет, нет, да и напорешься глазом на нечто оксюморонное, радующее глаз любителя.
Архитектурный оксюморон
Вот проспект Стачек. Бывшая Петергофская дорога. Родина русской революции (потому так и назван). Со стачки на Путиловском заводе началась революция 1905 года - лавина, снёсшая империю.
Дома на проспекте Стачек: ранний советский конструктивизм – радость гурманов от архитектуры; сталинский ампир – воплощение помпезного дурновкусия; хрущёвско-брежневский, позднесоветский конструктивизм – панельные многоэтажки.
Посередь всего этого, за садом-сквером – прелестная подковообразная усадьба, типичная для второй половины XVIII века. Обломок деревенского прошлого Петергофской дороги. До середины XIX века здесь были деревни: Волынская, Тентелевка, Емельяновка, Автово. А вдоль дороги - барские усадьбы и дачи. 167 дач по курсу движения на Петергоф и далее в Нарву и Ревель (Таллинн).
Жители деревень работали на металлургическом заводе Путилова. Завод стал разрастаться, тесня дачи - какие ж дачи вблизи завода?
Никаких усадебных построек на Петергофской дороге не осталось, кроме вот этой подковообразной, изящной и монументальной, классицистической. Не замечаемый парадокс стиля ампир, особенно в российском его воплощении: монументальность сцеплена с изяществом, аскетичность не угрюма, а скорее почти уютна.
Так подумать, поздний классицизм, ампир Росси и Кваренги – самый человечный архитектурный стиль, сделан по масштабу и по размеру человека во всех смыслах.
Так вот, насчёт настоящего ампира среди сталинского (почувствуйте разницу) – ещё бы эта усадьба не сохранилась! Это же поместье Екатерины Романовны Дашковой (урождённой Воронцовой). Кирьяново – так она называлась. Нет, это не фамилия и не название деревни, это слипшиеся и ставшие топонимом имена двух святых: Кир и Иоанн.
В день этих святых (28 июня 1762) две закадычные подружки (больше, чем подружки, как утверждают честные и смелые мемуаристы), две Екатерины, одетые в приталенные мундиры Измайловского полка, подняли полк в ружьё и совершили государственный переворот.
Екатерина Романова свергла своего мужа, Петра Третьего (впоследствии убитого любовниками Екатерины, Алексеем и Григорием Орловыми) и отправила в ссылку сестру Дашковой, фаворитку свергнутого императора, фрейлину, Елизавету Воронцову. (Вздох: высокие отношения!)
Судьба усадьбы
Извините, унесло. А через три года, 28 июня 1765 года, ровнёхонько насупротив того места, где теперь выгнулся изящной подковой каменный дворец, лошадь, запряжённая в карету везущую Екатерину Вторую в Петергоф, потеряла подкову.
Как всякий циничный, умный и жестокий человек, по большому-то счёту ни в какого бога не верящий, Екатерина II была очень суеверна. И решила, что это – знак.
Она и так много чего подарила своей больше-чем-подружке: должность директора Императорской Академии наук и художеств, председателя Императорской Академии Российской, земельные владения с душами крепостных - само собой, но: лошадь потеряла подкову, да ещё в такой день!
Ещё один кусок земли был подарен Екатерине Романовне Екатериной Романовой под дачу по дороге на ее императорскую дачу.
Деревянная дача была выстроена. Разумеется, в форме подковы. Вокруг был мини-Петергоф. К заливу вела широкая аллея. Каналы, искусственные озёра, на них – намытые островки с беседками. Фонтан бил в воздух водяными струями. Видимо, этот водный парадиз и погубил первый (деревянный) вариант петербургской дачи Екатерины Романовны Дашковой.
В 1777 году в Петербурге случилось очередное наводнение. Причём раз дохлестнулось до проспекта Стачек (Петергофской дороги), значит, было помощнее закреплённых в нашей памяти наводнений 1824 и 1924 годов.
Деревянный загородный дворец Дашковой серьёзно пострадал. Надо было его перестраивать. Территорию обустраивать, сделать поменьше каналов, и озёр: а ну как снова хлынет? Построили каменный дворец. Тот самый, что стоит по сию пору на проспекте Стачек, радует глаз настоящим ампиром в вертикальной пустыне сталинских построек. Дворец строили по проекту архитектора Джакомо Кваренги.
Впрочем, в своих «Записках...» Дашкова утверждает, что петербургскую дачу строили по её собственноручному проекту. Писала свои «Записки...» Екатерина Романовна в 1805-1806, в глухой опале. Сын Екатерины, Павел, постарался по возможности наказать всех, кто участвовал в свержении и убийстве его отца. Дашкова была отправлена в ссылку в новгородское имение.
Вернулась в Москву (не в Петербург) только после просьб жены Павла Марии Фёдоровны. В глухой опале, в раздражении чего о себе не напишешь? Брат Павла, Александр, опалу с бабушкиной подруги не снял.
«Записки...» писались по-французски. Тайно вывезены из Петербурга английской подругой Дашковой Мартой Вильмот в Англию. Впервые там и изданы, по-английски, в 1840 году. В 1859 году Герцен в своей лондонской типографии напечатал перевод «Записок...» с английского на русский.
В России этот перевод был напечатан в 1881 году. А перевод первоисточника, с французского оригинала «Записок...» был опубликован в России только в 1906 году. Спустя сто лет после того, как они были написаны.
Это я к тому, как пишется русская история. Со столетними перерывами. Под патетические призывы «Гордиться славой предков». Если бы не англичанка Марта Вильмот (в замужестве Брэдфорд) - исчезли бы «Записки...» Дашковой.
Однако воротимся к усадьбе. Дашкова после 1796 года в Петербурге не была ни разу. Усадьбу сдавала в наём. С детьми отношения не сложились. В 1805 году (когда она стала писать свои воспоминания) Кирьяново было арендовано неким трактирщиком, который открыл здесь (само собой) трактир под вывеской «Великобританский».
Прямо перст судьбы, как сказала бы Екатерина II. Наследник Дашковой, ее двоюродный племянник Иван Воронцов-Дашков, продолжал сдавать дачу. В 20-х годах XIX века здесь был загородный клуб петербургских литераторов, в котором часто бывал Иван Крылов. В 1838 году Воронцов продал дачу купцам Якимовым. В барской усадьбе фаворитки Екатерины II купцы оборудовали шелкоткацкую фабрику…
Бывшая дача фаворитки императрицы не раз меняла своё предназначение. Здесь были оранжереи, был семейный клуб для рабочих, открытый Путиловым после революции 1905-1907 годов. Ещё бы не открыть семейный клуб! Запущенный парк вокруг здания, построенного Кваренги, был местом сходок и митингов рабочих Путиловского завода.
В советское время, сами понимаете, чехарда: пионерская база Кировского завода, жилой дом (можно себе представить, сколько семей напихали в дом княгини!), школа № 17 для взрослых, детский сад № 4. В 1975 году (после реставрации и взятия здания под госохрану: Кваренги на проспекте Стачек! – не жук лапкой потрогал) – Дворец бракосочетания.
В 2007 году в части здания оказался загс, в другой части – музей. Одна комната посвящена Дашковой, все остальные – история Петергофской дороги или Петергофского шоссе.
