Фэнтези
Ровное, как атласная лента, шоссе утекало вдаль, насколько видел глаз. Светило солнце, чистенькие разноцветные дома окружали магистраль, по обочине которой росли ухоженные и подстриженные деревья. Я мчался на блестящем черном мотоцикле с обилием хромированных деталей. На мне были черные кожаные брюки, косуха и серебристый, вытянутый назад шлем, в котором вещало наимоднейшее радио «Банан». Вскоре должен был открыться вид на мой любимый умный дом, где ждали меня обожаемые родители.
Звонок будильника вернул в реальность. За дверью – тишина. Конечно, в такую рань только я собираюсь на работу. Выходя из комнаты и запирая дверь, я никого не встретил, правда, пару раз споткнулся о валяющиеся повсюду бутылки. Наша трехкомнатная квартира только в моей «келье» имела приемлемый для нормального человека вид. В остальных двух резвились мои непутевые родители.
За время поездки в маленькой, битком набитой газельке невероятный сон практически выветрился из моего сознания. Но какие-то обрывки я все еще ловил, особенно музыку, которую вещало радио «Банан». Я невольно задумался, напевая один привязавшийся мотивчик.
Сколько себя помню, жизнь моя всегда проходила в двух реальностях. Я никогда не распространялся об этом, наивно полагая, что так происходит со всеми. Постепенно взрослея, я начал забывать об этой своей странной особенности, тем более что моя настоящая реальность вовсе не походила на сказку. Родители в поисках пойла после очередного застолья совершили свою самую большую ошибку и попали в лапы черных риэлтеров, продав им свою часть квартиры. Я оказался лишней фигурой, которую непременно надо было убрать. Нападение не заставило себя долго ждать. Двое странных людей, похожих на тени, тем не менее, били меня основательно и со знанием дела. Мое сознание померкло и уступило место бессознательному.
…Я вновь увидел то прекрасное место с красивыми домами, ровной дорогой и зелеными деревьями вокруг. В наушниках играла та самая прекрасная музыка, которую я так любил. А был я преуспевающим частным детективом, очень высокооплачиваемым, выполнявшим только самые важные поручения. Я мчался из офиса в офис, из города в город, из страны в страну. Иногда в машине, иногда в самолете с пристегнутым к руке чемоданчиком. Документы, которые я находил, стоили миллионы. Еще дороже стоила моя репутация. Но сегодня я отдыхал и ехал в свой дом. Разумеется, здесь он у меня был. Симпатичная ухоженная рощица показалась из-за поворота. Скоро приеду, мелькнула приятная мысль, и тут же я увидел строгий фасад своего дома с черепичной крышей и широкой деревянной террасой. Я был уверен, что это и есть мой дом, помнил теплоту дерева на террасе, кресло-качалку с клетчатым пледом в лучах заходящего солнца, садовые деревья, обступившие со всех сторон дом.
И вот тут я снова пришел в себя. Меня, спеленатого словно кокон, везли на каталке по больничному коридору. Квадратные плафоны мерно проплывали надо мной с разными комбинациями потухших и горящих ламп дневного света. Это больно резало по глазам, и я их закрыл. Наркоз еще действовал, так как боли я не чувствовал, что помогло мне начать думать в правильном направлении. В мозгу засело нездешнее словосочетание «Радио «Банан»». Откуда я о нем знаю? Я попытался вспомнить голос ди-джея, иногда даже обрывки какой-то прекрасной музыки всплывали в моей разбитой голове. Я твердо знал, что должен нащупать что-то очень важное, просто жизненно необходимое о том месте, где играет радио «Банан».
Какое приятное чувство – быть молодым и полным сил, нестись по ровному как лента шоссе на мощном и красивом железном коне и знать, что в конце пути тебя ждут и любят. Любят так, как могут только родители, без всяких «но» и исключений. Я снова летел на моем черном друге, ощущая лишь сопротивление ветра на лице, а не лежал под кислородной маской в реанимации. Что ж, разве не этого я хотел – оказаться вновь в другой прекрасной реальности, где играло наимоднейшее радио «Банан», а меня ждал уютный дом, и, кто знает, что еще, неузнанное мною после стольких лет забвения.
Внезапно на прекрасном гладком шоссе показалась некая смутная неровность, просто алогичная по всей своей сущности. Но она была, и с этим приходилось считаться.
Вблизи неровность оказалась еще более мерзкой, чем издали. Это были густые тени, похожие на пятна крови. Я узнал их, тех двоих, что били меня в том, другом мире. Били долго и со знанием дела. Мой неподвижный кокон на аппарате искусственного дыхания – это их заслуга. Теперь и они выглядели не лучше, а где-то даже и хуже, чем я.
Мой железный друг взревел и понес меня домой, где ждали меня родители, очень известные оперные певцы, вернувшиеся с гастролей, и мне не терпелось их увидеть.
Я мчался, наслаждаясь каждой секундой жизни этого правильного мира, но маленький червячок сомнений уже точил мое сердце. Нельзя быть живым здесь и мертвым там. Выхода я не видел.
Гостеприимно распахнутые ворота вели на дорожку из гравия. Излишне было говорить, что и ворота гаража тоже были открыты. Умный дом был рад меня видеть после долгого отсутствия. Прекрасный белый холл, с полом, выложенным сверкающей плиткой, похожей на отполированный мрамор и такая же белая лестница вальяжно раскинула ступени к моим ногам. По бокам от лестницы сияли алмазными гранями зеркала. Я снял шлем и замер от удивления. Прекрасные рыжие кудри рассыпались по плечам, обрамляя нежный девичий лик. Сердце мое остановилось. В этом мире я был женщиной. Зеркала тысячами дерзких изображений отразили мою прекрасную визави. И «мы» поднялись на второй этаж.
Удивительный факт, что я в этом мире оказался прекрасной девой, не отменял доставку моего бренного тела из другой реальности и, желательно, живым. Пути выхода из этой проблемы существовали непременно. Даже при построении математической модели данной задачи должно было существовать решение ее, при котором я, живой и невредимый, оказывался в мире моей мечты. Я в это верил и нисколько не сомневался в способностях моей визави. Только она может помочь мне сейчас, только ее воля способна спасти меня, только с ее помощью мой идеальный мир обретет меня.
Она лежала на свой широкой белой кровати, и крутила ногой вращающееся зеркало, отражавшее зеркальный мир ее спальни. Рука рыжеволосой девушки медленно потянулась к серебристому шлему, отдыхавшему на пушистом пуфике рядом с кроватью. Водрузив его на голову, включила наушники на полную громкость – мозг затопила музыка от радио «Банан», взгляд прикован к зеркальному отражению.
Ди-джей, вероятно, имел меланхолический настрой сегодня, – индийские ситары вводили в транс всех, кто в этот поздний час не упал в объятия Морфея.
Взгляд, устремленный в потемневшее зеркало, зацепился за маленькую белую точку, дрожавшую в чрезвычайной дали. Ей пришлось напрячь всю волю, чтобы не выпустить маленькую, неуверенно ступавшую фигурку, из виду. Силуэт в белом балахоне до колен, с завязками на спине, ступал как по лезвию бритвы – глаза закрыты, руки вытянуты перед собой. Самым важным стало не разорвать возникшую между ними связь. Потерять ее оказалось бы равнозначным отпустить протянутую руку, поднимающую вас из пропасти.
(продолжение следует)
