«Тихи в наш громкий век мои стихи».
(Степан Щипачев)
… Несколько лет назад в одном из московских издательств вышла 100-томная серия великолепно изданных книг «Великие поэты». В антологии среди всемирно известных имён Данте, Шекспира, Пушкина, Гейне, Лермонтова, Байрона достойное место занял томик избранных стихов русского поэта Степана Петровича Щипачева.
Сегодня его почти забыли. Литературные критики постсоветского времени повесили на поэта почти все мыслимые ярлыки: банальность изложения, недостаточная музыкальность стиха, скупой запас слов, ограниченность мысли и т.д. и т.п. Но в советское время имя Степана Щипачева стояло в одном почетном ряду с именами Александра Твардовского и Константина Симонова, каждый школьник в пятом классе учил наизусть его стихотворение о пионерском галстуке:
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы,
За отчизну бьются
Братья и отцы…
Будущий поэт родился в бедняцкой крестьянской семье в «одноименной» деревне Щипачи Пермской губернии. Отец умер рано, и четырехлетний мальчишка - младший в большой семье - вынужден был просить подаяние по дворам, а чуть подрос - пошёл добывать копейку на асбестовые прииски. Но и в школе поучиться удалось - целых три года!
«Стихи я полюбил ещё в церковноприходской школе. Помню, учительница, перед тем как задать учить стихотворение «Бородино», прочитала его вслух. Оно ошеломило меня. Несколько дней я ходил как оглушённый, твердя его наизусть. Может быть, тогда и запала в мою душу первая искорка поэтического волнения».
В юности работал приказчиком в книжной лавке в Камышлове, за полгода до Октябрьской революции был призван в армию, попал к колчаковцам, но по сложившимся к тому времени идейным соображениям перебежал в легендарную Чапаевскую дивизию, вступил в партию.
«На сторону Красной Армии мне удалось перебежать на станции Бугуруслан в середине апреля 1919 года. Мной, как начинающим поэтом и как одним из первых перебежчиков на этом фронте, заинтересовались. Мне предоставляли слово на собраниях, чтобы я рассказал о том, что видел у Колчака. Но из-за своей непреодолимой застенчивости я совершенно немел на трибуне. Мог только — и то со страшной скованностью — прочитать свои стихи».
Естественно, Щипачев попал в обойму - сперва Оренбургская кавалерийская школа, затем Высшая военно-педагогическая (да, была и такая), преподавательская стезя - в Крыму и Москве. Всё это - бурные двадцатые, а в тридцатых Степан Щипачев с головой уходит в литературу.
Ему уже исполнилось сорок лет, когда из печати вышел сборник его стихов «Лирика», который поэт считал отправной точкой для своего творчества. Книжечка вызвала большой отклик у читателей – особенно любимым всеми стало стихотворение 1939 года «Любовью дорожить умейте»:
Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне.
Всё будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
А песню нелегко сложить.
В Великую Отечественную доброволец Степан Щипачёв - во фронтовой газете «За Родину», затем в журнале «Красноармеец», выезжает в действующую армию. Стихи рано поседевшего корреспондента переписывали и посылали родным в серых треугольничках фронтовой почты солдаты и офицеры, их знала наизусть вся страна:
Такою все дышало тишиной,
что вся земля еще спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
всего каких-то пять минут осталось!
Я о другом не пел бы ни о чем,
а славил бы всю жизнь свою дорогу,
когда б армейским скромным трубачом
я эти пять минут трубил тревогу.
Самый знаменитый сборник стихов Щипачева под названием «Строки любви» появился на прилавках книжных магазинов в мае 1945 года. Всего 45 стихотворений, но этими стихами послевоенная молодежь объяснялась в любви, чаще всего даже не зная фамилии их автора… Степан Петрович работал над «Строками любви» всю жизнь, дополняя и перерабатывая написанное, и в последнее издание сборника входило уже около двухсот стихотворений.
Творчество Степана Щипачева высоко ценило советское руководство: поэт получил две Сталинские премии, орден Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, орден Дружбы народов, целый ряд медалей. В 50-60-е годы поэт возглавлял московскую писательскую организацию, всегда поддерживал молодых авторов, но никогда не отступал от «генеральной линии» - подписал в ряду лучших советских писателей открытое письмо в газету «Правда» в связи с «антисоветскими действиями и выступлениями А.И. Солженицына и А.Д. Сахарова».
Солженицыну посвящена и его разгромная статья в «Литературке» от 20 февраля 1974 под заголовком «Конец литературного власовца»:
«Мы не слышали от Солженицына ни одного слова в осуждение преступной фашистской хунты в Чили, в осуждение наглеющего фашизма в других странах, но сколько черных слов находит он, чтобы принизить, оболгать нашу страну, являющуюся светом, надеждой человечества, чтобы забросать грязью ее славу, ее идеалы. Считаю правильным решение о выдворении Солженицына за пределы нашей Родины».
Осудим? Имеем ли мы на это право?
А вот Евгений Евтушенко рассказывает нам о совсем о другом Щипачеве:
«Меня сняли с поезда, идущего за границу (два раза и с самолета снимали). Невыносимо! Непонятно чем бы это могло кончиться, но спас Степан Петрович Щипачёв – этот тихий, застенчивый поэт, написавший “Любовью дорожить умейте”, пришёл в ЦК партии, бросил свой, полученный ещё 1918 году, партбилет и воскликнул: “Что же вы с нашей молодёжью делаете, почему крадёте у них мир, который они должны и имеют право увидеть?! Если Евтушенко не выпустят за границу – я выйду из партии”».
«Он даже в помыслах своих был чист», - отозвался о поэте-наставнике Андрей Вознесенский, избранный по инициативе Щипачёва членом президиума Московской писательской организации. Самого Щипачёва, кстати, за эту смелую протекцию из руководства Союза писателей моментально убрали.
… Всего несколько десятков лет назад почти во всех ЗАГСах братской Чехословакии в залах торжеств на стенах красиво размещали строки стихотворения русского поэта «Любовью дорожить умейте...». Интересно, остались ли они там сегодня?..
***
Видать, серьезно, на мороз
декабрь поворотил. Чисты
снежинки падают от звезд
из той холодной высоты.
Все ближе ночи к январю.
Уже не раз, уже не два
я видел узкую зарю,
в снегу приметную едва.
Я не включил нарочно свет,
чтоб видеть ночь в белесой мгле.
Уж не от звезд ли мне привет
в морозных знаках на стекле?
Мерцают близко их огни.
Уж не к себе ль меня зовут?
Кто знает, может, и они
не все меня переживут.
Есть под стеклом метеорит.
В музейной гулкой тишине
он мне о многом говорит,
он и о том напомнил мне,
что смерть звезды не смерть еще,
и прах ее не прах, когда
большой судьбы ведут расчет
не световые ли года,
когда, и мертвая, земле
звезда все так же дарит свет.
В морозных знаках на стекле
не от нее ль прочтут привет?
Сужу об этом без затей.
Пусть покажусь кому-то прост,
как жить — учусь я у людей,
как умирать — учусь у звезд.
***
Не громок, не бросок мой стих,
но я не желаю иного.
От влюбчивых строчек моих
душой молодею снова.
Со мной и деревьев шум,
и звезды, и ливни, и травы.
Я воздухом этим дышу,
конечно, еще по праву.
Пускай все короче мой путь,
но сколько бы жить ни осталось,
рассудочной очень не будь
и ты, умудренная старость.
***
Лесом хочу надышаться,
вьюгами надышаться,
жизнь не напрасно прожить,
правды во всем держаться,
правдой одной дорожить.
Солнце — оно надо мною,
звезды — они надо мною.
Я и у них на виду.
В жизни не стороною —
главной дорогой иду.
Может, я сердцем мягок,
может, я словом мягок,
может, нет громкой строки,—
только под красным стягом
я не сбивался с ноги.
***
Начало пятого, но мне не спится.
Мутнеет вьюга, ночь летит в рассвет.
Земля, как заведенная, вертится...
Пройдет и пять, и десять тысяч лет,
и дальний век (мы и о нем мечтали)
вот так же станет вьюгами трубить.
В той, даже мыслям недоступной, дали
хотел бы я хотя б снежинкой быть,
чтоб, над землею с ветром пролетая,
на жизнь тогдашнюю хоть раз взглянуть,
в морозный день над тополем порхнуть
и у ребенка на щеке растаять.
Спасибо, что дочитали до конца! Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!