В конце 1917 года основатели белого движения бежали на Дон. Планы их были примерно такими: под прикрытием донских казаков сформировать «небольшую офицерскую армию», примерно в сорок тысяч человек.
М. В. Алексеев полагал, что такая «офицерская армия» сумеет «поставить под ружье» ещё тысяч шестьдесят человек «менее надежного» элемента. И уже этого вполне хватит для похода на центр страны.
Однако, уже к январю 1918 года белым оставалось только мечтать хотя бы о десяти тысячах офицеров. Все их расчеты рухнули.
Казачество в массе своей было настроено антивоенно, не желая драться за «золотопогонников». Большевики довольно быстро отрезали Дон от источников внешних пополнений в лице пробиравшихся к Корнилову и Алексееву офицеров.
Но самое большое разочарование для основателей белого дела носило иной характер. Дело в том, что Ростов-на-Дону и Новочеркасск были переполнены офицерами. И местными, и «понаехавшими» туда со всех концов России и с фронта. Десятки тысяч, никак не меньше двадцати тысяч.
Сам Л. Г. Корнилов был потрясен количеством офицеров в Ростове-на-Дону (их там было примерно 16 тысяч). Генерал приговаривал: «Если хотя бы пятая часть её поступила в армию, большевики перестали бы существовать...»
На самом деле да, ведь вместо 40 или 10 тысяч офицеров белогвардейцы к началу «Ледяного похода» сумели собрать... только три-четыре тысячи боеспособных людей. Из которых ещё и далеко не все офицерами были.
Офицеры в Ростове и Новочеркасске, конечно, не сочувствовали большевикам. Многие бежали на Дон (и не только, вообще на окраины, от Киева до Сибири) с целью «переждать» революционную пору, рассчитывая на то, что советская власть как-то сама к весне развалится. Ну, может к лету 1918 года развалится.
Почему же эти офицеры не пожелали поддержать молодое белое движение?
Одна из главных причин — «утрата доверия». Многие и на Алексеева, и тем более на Корнилова смотрели как на «проигравшихся генералов». Корнилов вот уже пытался ходить на Петроград, будучи Главнокомандующим... а сейчас он вообще кто? То бишь на белое движение смотрели как на «деятельность обреченных».
Видели офицеры и настроения казачества, при которых оборонять Дон длительный период времени было невозможно. Отсутствие финансирования также накладывало «отпечаток» на состояние формировавшейся Добрармии: ни снаряжения, ни патронов, ни достаточного обоза.
Здесь, кстати, ещё не следует недооценивать и «политизацию» офицерства (не говоря о том, что по большей части это были уже не военные профессионалы, а офицеры «военного времени», ранее занимавшиеся иной деятельностью).
К примеру, в феврале 1918 года «ростовские» офицеры устроили митинг, на котором решили: в поддержке Добровольческой армии отказать (Р. Г. Гагкуев. Белое движение на Юге России.). Буквально было заявлено:
«...русский офицер призван защищать границы своего государства, а не честь отдельных генералов...»
Проводить мобилизации белые уже тогда пытались (по «низовой инициативе»), как и казачьи власти... выходило так себе. Просто некому было мобилизовывать.
Более того, по сути Добровольческая армия являлась организацией, куда должно было вступать по желанию (несмотря на попытки упомянутых выше мобилизаций офицеров). Белые генералы тогда так и не решились издать приказ или хотя бы открытое воззвание к офицерам России. Что тоже добавляло «отрицательного рейтинга» затее.
Ведь получалось что: бежавшие бывшие генералы зовут «неофициально» воевать, не имея при этом средств и ресурсов для выполнения поставленных громких задач.
Вести какую-то пропаганду белые в тот период даже не пытались, ОСВАГА — и того пока не было (появится только летом 1918 года).
При таких вводных большинство офицеров избирало тактику «выжидания»...
С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, ставьте лайки, смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте, смотрите видео на моем You Tube канале. Недавно я завел телеграм-канал, тоже приглашаю всех!
Читайте также другие мои каналы на Дзене:
