-Да откуда вы только беретесь, бомжи проклятые! Вонь, грязь, еще собаку паршивую притащила! - соседка Степанида, закатив глаза и брызжа слюной из-за выбитого полгода назад мужем-алкоголиком переднего зуба, голосила на весь двор.
Поводом для ее неправедного гнева стала худенькая старушка в сильно поношенном неопределенного цвета пальто и теплом голубом платке, сползшем на глаза, которая сосредоточенно копалась в мусорке. Рядом, поджав хвост и поскуливая, жалась такая же замученная худая дворняжка, которой старушка изредка кидала попавшиеся под руку объедки.
Вика возвращалась из больницы. Припарковавшись, она рассеянно нажала на пульт и побрела к подъезду. На душе скребли кошки: участившиеся в последнее время тянущие боли внизу живота, которые она раньше связывала с естественными ежемесячными "проблемами", оказались признаком серьезной болезни, грозившей "в лучшем случае бесплодием" - так сказал седой профессор, на консультацию к которому ее направили из женской консультации. Хорошо, что светило взялось ее лечить, и теперь Вика изо всех сил настраивалась на положительный исход. "В конце концов, Новый год же скоро, а там и Рождество, - думала она, - время исполнения желаний! Все будет хорошо, все будет..."
-Ну ты посмотри на эту нахалку! - снова зашлась в крике Степанида, решив привлечь Вику в качестве поддержки. - Я ей говорю, чтоб уматывала, а она и ухом не ведет! Щас в полицию позвоню, будешь знать, как мусор по двору разбрасывать! Щас! Виктория Александровна, будете свидетелем!
И воинственная Степанида притворилась, что нажимает кнопки на сотовом, а сама лопалась от любопытства, что же будет делать "эта фифа из сто восьмой", как за глаза она называла Вику в узком кругу подружек -таких же жен алкоголиков, сплоченных общими трудностями.
Вика остановилась и посмотрела в направлении указующего перста разгневанной соседки. Женщина возле мусорки сжалась и чуть выглянула из-под замасленного платка, надвинутого на брови. Вика заметила седую прядь, бледные от мороза щеки и посиневшие губы. И неожиданно большие, карие блестящие глаза. Внимательный взгляд много пережившего человека, странно знакомый... Заскулила дворняжка, словно просила не прогонять их. "Тихо, тихо, - грязной рукой женщина нежно погладила дрожащую собаку. - Сейчас пойдем..."
Вику затрясло. Ей показалось, что она слышит голос матери, которой не стало два года назад - внезапная остановка сердца. Вика инстинктивно подалась вперед, будто это ее самый дорогой человек - не нищенка - копается в объедках, и нужно немедленно пожалеть, защитить, будто можно что-то исправить!
-Подождите! - выпалила она. - Как же?...Что же мы тут... Вы есть хотите? Вот!
Трясущимися руками достала из сумочки кошелек. "Только бы осталась наличка!" - лихорадочно думала она. К счастью, недавно снятые новенькие "тысячи" ровной стопкой лежали в кармашке портмоне.
-Вот, возьмите! Возьмите, пожалуйста! Здесь рядом хороший продуктовый магазин, там мясо, молоко, овощи... Купите себе... и собачке тоже... все, что захотите! Нет-нет, не отказывайтесь!
Она быстро сунула деньги в руку остолбеневшей женщины, всю пачку и, размазывая по щекам слезы, бросилась в подъезд. Скорее принять обезболивающее и в постель... Стоп! Вика придержала готовую закрыться дверь. Только что пережитое волнение не отпускало, перед глазами снова была та нищенка в стареньком голубом платочке, а в ушах - мамин голос. "Может, ей жить негде? Может быть, она болеет и надо к врачу?!" Не вполне понимая, чем она сможет помочь, Вика рванулась назад, но никого у мусорных баков уже не было. Куда она подевалась? Пожилой человек с собакой за пару минут просто не мог скрыться из виду. Степанида! Уж она-то наверняка все видела. Вика подняла голову, но вездесущая соседка, не получив поддержки, видимо, потеряла интерес к происходящему и ушла. Вика вздохнула, вытерла слезы и медленно побрела к лифту, мечтая только об одном: свернуться калачиком под одеялом и уснуть.
Ночью ей снилась мама. Она улыбалась, и Вике было отчего-то легко и спокойно, как в детстве. А потом мамино лицо расплывалось, и вот уже из-под синего платка на нее внимательно смотрели чужие, но почему-то очень знакомые карие глаза той нищенки...
Через несколько дней впечатление от странной встречи померкло - Вику закружил отчет, потом корпоратив, который она не могла пропустить как представитель руководства. В свободное время она бегала по врачам, собирая направления, сдавая анализы, выполняя назначения... Не заметила, как подкрался Новый год. Измученная пробками, отказалась от всех приглашений в гости, к себе тоже никого не позвала, дождалась бой курантов, пригубила бокал шампанского и съела яблоко. Потом упала на диван и проспала до обеда следующего дня.
До окончательного вердикта врачей была еще неделя. Вика запретила себе думать об этом и твёрдо решила пойти в церковь на Рождество. Она не была набожной, редко посещала храм и не умела молиться, но сейчас, чувствуя душевную пустоту и страх, хотела просто постоять рядом с теми, кто верит по-настоящему, кого наполняет истинной радостью светлый праздник Рождества Христова, кто преодолевает трудности с благодарностью и надеждой. Сейчас ей, как никогда раньше, нужна была их сила и вера.
Храм, в который отправилась Вика, был маленький, стоял на отшибе рядом с кладбищем. Место жутковатое, но там отпевали маму. Вика помнила, как пожилой священник по окончании службы подошел к ней и тихонько сказал:
" Я тебе так скажу, милая, скорбеть надо. На то отпущено сорок дней. И поплакать можно. Сердца человеческие слабые, не понять нам, что новопреставленные к Богу устремляются, а наши земные страдания им путь осложняют... А ты вот представь, что матушка твоя в прекрасных местах будет обретаться, рядом с праведными, где нет ни печалей, ни боли... Как будет трудно, приходи, постой с православными. Глядишь, на миру-то и полегчает..."
И вот она пришла.
Народу в храме было совсем немного - человек тридцать, потому что городские кварталы находились в отдалении и там сияли многоцветьем огней новые храмы - почти в каждом дворе. Небольшое помещение было уютным, возле икон горели праздничные лампадки, пахло елью и ладаном. Где-то за ширмой распевался церковный хор - несколько разновозрастных женщин и мужчин под руководством величественной пожилой дамы в очках.
Когда началась служба, Вика заволновалась: как она будет креститься, нужно ли что-то говорить - но почти сразу ее так захватило происходящее, что все стало получаться само собой. Она видела вокруг радостные лица взрослых и детей, вслушивалась в слова молитв, вдыхала чудесный запах праздника, и рука сама в нужный момент поднималась, чтобы осенить не тело - душу крестным знамением. И в какой-то момент, когда священник славил новорожденного Спасителя, Вика почувствовала, что слева на нее кто-то пристально смотрит. Она машинально повернулась и замерла. Из-под синего платка на нее смотрели ясные карие глаза. Она сразу вспомнила этот взгляд.
Впервые она ощутила его во время отпевания мамы. Вика тогда не могла дышать от горя, не могла плакать. А эти глаза все понимали и вмещали такую бездну страдания, в которой Викино горе было лишь каплей. Глядя в них, она чувствовала, как тает лед, сковавший сердце, и превращается в чистые слезы, с которыми утекает боль. Именно этот взгляд пронзил ее у мусорки несколько дней назад. Вот почему тогда она вспомнила маму! Все, кто собрался в этой маленькой церквушке и во многих других храмах во всем мире, и те, кто радовался и молился дома, и даже те, кто не молился и не отмечал праздник, даже сварливая Степанида, - тоже дети этой женщины, маловерные, неразумные, порой жестокие... И вот теперь, в Рождество, она прижимает к себе сына, судьбу которого уже знает, и светлыми добрыми глазами смотрит с иконы на собравшихся в Его честь - потомков тех, кто хулил Его и предал, и тех, кто сберег в душе Его свет, тех, кто гонит ближнего, нуждающегося в помощи, и тех, кто готов помочь каждому живому существу - человеку или животному.
Вновь зазвучал хор, славящий Божественного младенца. От волнения голоса певчих дрожали, они не всегда попадали в ноты, но слова звучали так искренне и торжественно, что Вике стало жарко. Тепло разливалось по телу, волны радости захлестывали душу. Она поняла, что стала свидетелем такого таинства, о котором расскажи - и никто не поверит. Нищенка и Богородица - разве так бывает?
После службы она еще немного постояла у иконы, удивляясь внутренней тишине и легкости. Давным-давно ей не было так спокойно. Она не знала молитв и только шептала "спасибо", глядя в глубокие глаза Богоматери, и неумело крестясь.
Повернувшись, чтобы выйти, она вздрогнула, увидев неподалеку молодого человека, похоже, священника. Вероятно, он не решался попросить ее покинуть храм, хотя другие посетители уже отправились по домам. Вике стало очень неловко, она виновато улыбнулась и поспешила к выходу.
-Постойте! - окликнул ее священник, и она остановилась, держась за ручку двери.
Юноша приблизился и накинул на плечи Вики большой синий платок.
-Мама просила передать. Вы помогли ей, а я помогу вам, - просто сказал он. -Ничего не бойтесь. Все будет хорошо.
И прежде чем потрясенная Вика что-то успела ответить, исчез.
В себя она пришла только в машине. Парковка опустела, церковь была закрыта, но на крыльце переливались гирляндами елочки. На краю кладбища светилось окошко сторожки, из печной трубы валил сизый дымок и таял в заснеженных вершинах сосен. На некоторых могилах в честь праздника теплились разноцветные лампадки.
Вика погладила платок, уютно лежащий на плечах. От него исходило тонкое нездешнее благоухание. "Теперь точно все будет хорошо!" - радостно подумала она и поняла, что у нее уже несколько часов ничего не болит. Машина весело заурчала и стала выезжать с парковки. А на церковном крыльце, укрытые снежной пеленой, стояли, обнявшись, и смотрели ей вслед невысокая женщина в стареньком пальто и молодой человек в длинных белых одеждах, а у ног их сидела мохнатая дворняжка.
Дорогие читатели, от всей души поздравляю вас с Новым годом и Рождеством! Будьте счастливы и дарите счастье другим.
Как всегда буду рада прочитать ваши отклики и заранее благодарю за лайки!