Национальная идея и третий проклятый вопрос
Спешу наперёд заверить, что никакого варианта национальной идеи в статье не предлагается, речь идёт только о самом феномене национальной идеи.
В современной России ведутся поиски национальной идеи, но результата нет. Почему? В 1883 году на это косвенно ответил Вл.Соловьев. Отвечая на вопрос "Что делать?", он сформулировал 3-й проклятый вопрос, придающий логическую завершенность всей триаде – "Кто будет делать?" Мы не обратили внимания. А жаль, ведь не число национальных гениев делает народ великим, а умение их слушать.
У нас же бесплодные дискуссии объединяет одно – непонимание предмета обсуждения. Авторы всевозможных «национальных» идей полагают, что национальная идея – это лозунг-призыв, содержащий гениальное прозрение, высоконравственные нормы и крайне необходимые меры для развития общества.
Поэтому, когда умудрённый жизненным опытом диванный философ или высоколобый кабинетный учёный изобретают некую сверх-идею, удивительна и необъяснима их наивная вера в то, что огромные массы поверят в их измышления и воспримут их мысли как свои. Превращение же некой идеи, пусть даже самой гениальной, в национальную происходит при возникновении всеобщности веры в неё и при наличии носителя новой идеи на этапе её становления.
Если какой дурак придумает какую-то глупость и в эту глупость поверят миллионы, то это и будет самой настоящей национальной идеей. Аналогично – гениальность политика не в научной безупречности его теорий, а в его способности, иногда и своим бредом, зажечь толпу (и мы знаем такие примеры).
Главнейшее свойство национальной идеи – массовая безграничная вера в неё. Именно вера придаёт ей огромную движущую силу, а вовсе не то, что она отвечают неким высоким и «правильным» критериям. Национальная идея не бывает плохая или хорошая. Конечно, она может оцениваться с точки зрения общечеловеческих понятий нравственности. Но, условием её появления является всеобщность и степень приверженности огромных масс новым идеям. Массовое следование новым нормам поведения и обеспечивает достижение целей национальной идеи.
А нужна ли идея? Нужна. За всю историю человечества люди ни разу не смогли создать безыдейное общество. Безыдейность несовместима с фактом наличия самосознания у человека. Человек не может жить без идей. А там, где, как нам кажется, нет никакой идеи, на самом деле торжествует идея сытой жизни в обществе потребления. Если поле не культивировать, его заполонят сорняки, а в обществе – начнётся вырождение.
Парадоксально, но сама постановка задачи в виде – «найти идею» не имеет решения. Мы ищем то, чего нельзя найти прямыми поисками. Если наш отряд заблудился в джунглях, знание куда идти или что конкретно делать сейчас, ничего нам не даёт – мы снова собьёмся с пути. Важнее другое – кто поведёт.
В истории человечества было множество грандиозных созидательных (или разрушительных) идей: Христианство, Ислам, Крестовые походы, Реформация, строительство коммунизма, фашизм. Стремясь к воплощению своих идей люди изменяли мир. Разнообразие движущих идей впечатляет, в этой связи хотелось бы подчеркнуть следующее. Национальная идея не бывает плохая или хорошая. Конечно, она может и должна оцениваться с точки зрения общечеловеческих понятий нравственности. Но, главными определяющими характеристиками национальной идеи являются её всеобщность и степень приверженности ей.
Притягательность облика носителя идеи гораздо важнее самой идеи. Сначала – носитель идеи, потом – кодекс поведения, и лишь в конце – сама идея. По сути – из нового кодекса поведения и рождается национальная идея. Кодекс - не самоцель, кодекс – лишь средство создания движения единомышленников. Именно харизма проповедников идей создаёт армию их сторонников и обеспечивает победу идей.
Во всех переломных моментах в развитии общества новую историю всегда творил новый человек. При становлении великих мировых религий, таких как Христианство и Ислам – это был человек бесконечно преданный идеалам новой веры, живущий по иным нравственным нормам. В эпоху Возрождения – освобождённая от внешних моральных оков и запретов самоутверждающаяся личность. При переходе к капитализму – свободный человек, добивающийся жизненного успеха не благодаря наследственным привилегиям, а за счет умения делать деньги. В ходе строительства коммунизма – человек труда, создатель материальных благ, поверивший, что именно он является хозяином жизни и привилегированным классом.
Только новый человек может создать новую эпоху, при этом он сам меняется под её воздействием, так как на начальном этапе он новый не по сути, а по взятой на себя новой роли и в связи с выходом на авансцену истории.
Парадокс, но зарождение единства в огромных людских скоплениях проходит не через сглаживание противоречий, а на первоначальных стадиях через ещё большее обособление некой, выделившейся из основной массы, группы лиц. Её члены демонстрируют неприятие прежнего образа жизни и подгнившей морали. Их поведение – завораживающее, манящее и восхитительное своим нравственным вызовом. Благодаря этому, производится «идеологический захват» всё большей и большей части сторонников, повсеместно возникают центры кристаллизации, которые и обеспечивают фазовый переход. Фактически объединение происходит не механическим скреплением аморфной массы какими-то лозунгами, а вначале резким расколом общества, затем преобразованием отдельных членов, попавших в орбиту влияния, и, наконец, пленением основной массы населения новым взглядом на мир.
Но как возникнет генерация новых людей, способных исцелить и возвеличить Россию? Каким образом новое движение может создать армию сподвижников? Единственный способ – зарождение нового кодекса поведения. На всех известных нам сломах исторических эпох возникали неписаные, но действенные кодексы чести, отрицающие мораль приверженцев старых норм жизни и устанавливающие свои нормы поведения. Именно они и меняли жизнь.
В широком наборе средств для утверждения своих принципов есть простой способ возвыситься – приобщение к неким высотам духа, недостижимым для простого обывателя ввиду внутренней нравственной тяжести ноши.
Эта ноша посильна только избранным. Заповеди христианства, рыцарский кодекс, кодекс самурая, кодекс строителя коммунизма – чего только не было в череде цивилизаций. В момент своего возникновения все нравственные кодексы представляют собой набор поведенческих самоограничений, чуточку абсурдных с точки зрения массового обыденного сознания. Но для носителя добровольных этических вериг их тяжесть сладка и приятна, так как она есть средство возвышения над толпой. Ведь способность в любой ситуации неукоснительно следовать своим принципам свидетельствует о духовном превосходстве.
Кто-то скажет: "Кодекс ? - какая чушь". Да, чушь…, если рассматривать его как цель. А если как средство? Нравственный кодекс никогда не является самоцелью, он является лишь средством достижения цели. Кодекс есть средство создания войска, которое свергает старую идеологию и утверждает новые идеи посредством создания армии носителей этих идей. В социальной жизни все мерзости проистекают оттого, что большинство живет по формуле «Своему прощаем всё». И эти «себе-всё-прощенцы» с гордостью каркают принципы, но отбрасывают их, как только они ущемляют личные интересы. На деле выходит, что их принципы – простое словоблудие. Осуждение близких влияет на нас сильнее норм закона. О чём сокрушается Фамусов: «Ах, Боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексеевна».
Для прогресса общества национальная идея несоизмеримо важнее принципов устройства экономики. Разложение нравственности – самое губительное. Модернизация промышленности, уничтожение коррупции и вообще любые глобальные проекты неосуществимы без появления новых людей с новыми нравственными установками.
Вспомним эпоху становления Христианства. Нельзя сказать, что нравственные нормы христианских заповедей (не убий, не укради...) явились чем-то новым, неизвестным ранее человечеству. Как же получилось, что заповеди и Нагорная проповедь оказывали сильнейшее воздействие на массы? Всё дело в новых людях – носителях новых идей.
Во все времени без исключения новый взгляд на мир зарождался и формировался в узком кругу его первоначальных приверженцев. Именно благодаря их нравственному подвигу, поначалу странные и дикие идеи становились притягательными для широких масс.
Высота духа первых христиан, недостижимая для простого обывателя ввиду внутренней нравственной тяжести ноши, вела их самопожертвованию ради новых идеалов. Они прошли через ристалища римских арен, принимали мученическую смерть и этим восхищали толпы неверующих.
Эта ноша посильна только избранным. Для носителя добровольных этических вериг их тяжесть сладка и приятна, так как она есть средство возвышения над толпой. Ведь способность в любой ситуации неукоснительно следовать своим принципам свидетельствует о духовном превосходстве.
Сегодня разные умники, изобретающие «национальные идеи», совершенно не задумываются о движущих силах для реализации их «изобретений». Им кажется, что если высоконравственная идея выношена на закваске справедливости, чистоты помыслов и разумности, то, как волшебству, всё само собой воплотится в жизнь. По их мнению, главное – измыслить идею. Странно, что такая простая мысль не приходит им в голову.
Национальная идея может родиться только внутри общности новых людей с новым мировоззрением, для которых их идеалы дороже всего. Они не предадут их, спасая себя или своих близких. А псевдонациональные идеи кухарок или учёных мужей могут рождаться пачками и никому ненужные тихо умирать. Поэтому ключевым в вопросе национальной идеи явдяются слова Вл.Соловьёва – "Кто будет делать?( то есть воплощать!)".