https://dzen.ru/a/ZZor7BbxrS45mWB_?share_to=link - Часть 5
Продолжение
Практика по гидрологии прошла для меня как-то незаметно быстро. Я работал в паре с симпатичной однокурсницей с кафедры климатологии. Большую часть времени мы загорали на берегу реки Тосны. В перерывах между загоранием определяли профиль речного дна, делая замеры поперек речного русла. А чтобы определить скорость течения реки, я просто бросал в воду окурок и быстро шел вслед за ним по берегу с секундомером, предварительно шагами отмерив десять метров, в пределах которых все это и замерялось. Любопытно, что результаты почти совпали с теми, кто измерял то же самое другими способами. А вообще гидрология – очень интересная наука. Если бы я не пошел на геоморфологию, то, наверное, хотел бы стать гидрологом суши.
***
У нас зачет по климатологии на Саблинской базе. Преподавательница сидит в своем климатологическом доме, куда все заходят по одному и сдают ей зачет. Подходит очередь нашего студента Игоря, который за неделю до сдачи зачета стал очень добрым и внимательным к сиамской кошке преподавательницы, живущей в том же доме. Он гладил кошку за ухом, угощал колбасой, причем все это на глазах ее хозяйки, которую все происходящее очень умиляло. Уже до того, как он вошел в дом сдавать зачет, все знали – пятерка ему обеспечена. Так и получилось, буквально через пару минут он вышел довольный с пятеркой в зачетке. На крыльце к нему подходит прирученная им кошка и мурлыкая трется ему об ноги. Игорь некоторое время с недоумением смотрит на нее, затем убирает зачетку с отметкой на всякий случай глубже в карман и, схватив кошку за крючковатый сиамский хвост, одним взмахом закидывает ее на крышу дома, из которого он только что вышел. А она от неожиданности и такого коварства даже не мяукнула. За всем этим через окно, открыв рот, в беззвучном крике, наблюдает преподавательница.
***
В конце лета мы с моим приятелем Колей уезжаем рабочими в экспедицию в Архангельскую область. Коля попадает к буровикам на ударно – канатное бурение, а я к геофизикам на электромагнитное зондирование. Моя работа заключается в том, что я тяну от базового прибора измерителя по прямой два электрода, к которым привязан кабель, по которому время от времени пускают ток. Как только кабель перестает разматываться, и я не могу тянуть его дальше, мне нужно остановиться и быстро воткнуть электроды в землю, поскольку через минуту по ним будет пущен импульс электрического тока. Так по скорости электромагнитной проводимости в каждой точке определяют состав подстилающих пород. Всего мне нужно отойти с электродами примерно 700 - 800 метров от центра, где посылают ток. И через каждые сто метров останавливаться и втыкать электроды в землю. А в противоположную сторону от измерительного прибора так же по прямой (на 180 градусов в от моего направления идет другой рабочий с такими же электродами). Работа с одной стороны простая, а с другой – не очень, поскольку сворачивать никуда нельзя, и приходится продираться сквозь кусты, растущие, как назло, прямо на пути, идти по болоту, а однажды мне пришлось втыкать электроды прямо посередине укатанной грунтовой дороги. Они не втыкались и я, чувствуя, что вот-вот по ним пойдет сильный разряд тока, просто взялся за изолированные провода и придерживал, таким образом электроды, чтобы они просто касались своими кончиками земли и не упали. Что там они намеряли, когда электроды не были воткнуты, как положено на 10 см в землю – не знаю. Вообще историй забавных происходило много. Сколько раз я, думая, что иду по прямой, описывал круг и приходил к тому же месту, откуда начинал движение. Рассказывали, что однажды один из рабочих, воткнув электроды в чистом поле, захотел пописать (ударение на второй слог), и как собачка решил, что ему надо обязательно помочиться на дерево или на какой-нибудь столбик. Этим единственным столбиком поблизости оказался один из его электродов, по которым как раз пустили ток…. А моча, говорят, прекрасно проводит электричество. Какой силы электрический удар он получил, история умалчивает. А однажды сотрудники, делающие измерения на базе, заинтересовались, почему электроды тянутся все дальше и дальше, а показания проводимости тока одни и те же. Пошли вдоль провода проверять и видят, что рабочий, который должен тянуть электроды сидит на одном и том же месте около воткнутых штырей и никуда с ними не идет, а читает книжку, сидя на пеньке. А когда ему дергают за провода, чтобы он шел дальше, он просто наматывает восьмеркой эти провода на соседние пни, пока не выберет слабину, чтобы не отрываться от увлекательного чтения.
Еще там же в Архангельской области я впервые увидел заключенных. Их привозили из лагеря на открытых грузовиках и пересаживали в другие машины, чтобы везти на лесоповал. И эта пересадка была как раз у нашего лагеря. Автоматчики с собаками, заключенные в ватниках, все это происходило каждое утро, именно тогда, когда мы завтракали, и сильно всех впечатляло. Заключенные просили у нас чай в пачках, и когда мы кидали его им прямо в кузов машины, они в ответ кидали нам самодельные ножи с красивыми цветными наборными плексигласовыми ручками. Охрана закрывала глаза на наш обмен, наверное, заключенные с ними тоже делились сваренным из нашего чая чифирем. Меня очень удивило, как это охрана возит заключенных, можно сказать вооруженных ножами.
В заброшенной деревне с немецким названием Киндера, где мы в завершении наших работ остановились почти на неделю, я нашел в пустующих домах икону, старинные прялки, ручные жернова для перемолки муки, ящики из под пряников с надписью: «Жоржъ Борманъ. Императорские пряники». Себе на память я забрал оттуда старинный медный безмен, медный рукомойник, наклейку от ящика и одну икону в окладе. У меня не было ощущения, что я беру чужое. Все равно в деревне никто не жил, всех давно переселили в райцентр. А раз хозяева это с собой не увезли, значит, это все им уже не было нужно. Я взял бы и больше, да в рюкзаке уже не было свободного места.
Работники экспедиции, взрослые мужики первые пару дней без конца пили водку, и я, чтобы не слушать их бесконечные пьяные разговоры об одном и том же, уходил подальше от деревни в поле, забирался на стог сена, и зарывшись в него поглубже, чтобы было теплее, часами сидел и смотрел на близлежащий лес.
Стояла замечательная, безветренная и чуть подмороженная осень. Лесная жизнь, на минуту замерев в ожидании, пока я перестану ворочаться в стогу, устраиваясь поудобнее, снова оживала, убедившись, что я уже стал частичкой этого леса. Вот из-за дерева выбежала ярко-рыжая лисица, повертела немного головой и понюхав воздух принялась с детским азартом ловить в поле невидимых мне мышей-полевок. Желто-красный березово-осиновый подлесок напоминал пешки на шахматной доске поля, на котором стоял мой стог. За пешками стояли величественные фигуры темно зеленых елей. Все замерло в ожидании так и не разыгранной партии. Холодное небо накрывало все это своим ровным бледным покрывалом. Морозный воздух делал все вокруг очень контрастным и был таким плотным, что было желание черпать его ложкой, набивать воздухом рот и жевать. Хотелось взять краски и кисти и попытаться все это изобразить на холсте. А потом дома темными зимними вечерами долго смотреть на эту картину, пытаясь вспомнить ощущение этой величественной тишины и спокойствия. Жалко, что я совершенно не умею рисовать, да и ложки у меня с собой не было. В глубоких сумерках я с неохотой возвращался в дом, где в прокуренной комнате за заляпанным объедками и окурками вонючим столом сидели экспедиционники и продолжали свой начатый еще днем пьяный мужской спор по поводу какой-то их общей знакомой
Там же в окрестных лесах я впервые увидел огромные подосиновики, шляпки которых были размером с огромную супную тарелку. Все грибы были старые, шляпки гнилые и поэтому были нанизаны до самой земли на свою же грибную ножку, как будто кто-то это сделал руками. В небольшой речке неподалеку было полно раков, и мы ловили их руками, просто хватая за спину, когда они лениво и не спеша переползали отмель.
В деревне Надпорожский Погост, недалеко от города Каргополь, в заброшенном доме, который стоял на противоположном от всей деревни берегу реки Онеги, мы с Колей жили несколько дней, и нашли под стропилами крыши огромную икону. Она была прекрасной сохранности и изображала двух святых, один из которых был Сергий. Оба стояли вполоборота друг к другу и держали в руках свитки со старославянскими письменами. Икона была почти метр высотой и очень тяжелая. Мы хотели забрать ее с собой, когда вернемся на это же место, но так и не вернулись. Возможно, ее уже кто-то нашел или она до сих пор там лежит под стропилами, если тот дом еще цел. Позднее мы узнали, что эта икона была безвозвратно утрачена собором города Каргополя, где хранилась до этого. Как она оказалась под крышей заброшенного дома, в котором мы с Колей временно жили, никому не известно.
Вернувшись на занятия на следующем курсе, мы с Колей в перерывах между лекциями уже не курили сигареты, как все, а с деловым видом скручивали себе самокрутки из махорки, которую привезли из Архангельской области из этой экспедиции. Махорка была 1956 года выпуска, моя ровесница. Мы купили ее в каком то сельском магазине, где она тихо и мирно пролежала на полке более двадцати лет. Наша поездка в экспедицию была очень полезной, поскольку это вообще был наш первый в жизни опыт экспедиционных работ, и такая работа нам обоим понравилось.
(Продолжение следует)