- Бух! Бух! – кто-то заботал в дверь. Анна Сергеевна вздрогнула. Она никого не ждала. «Вот варвары! Звонок же есть!»
- Бух! Бух! - Раздалось снова. – Пицца прибыла! Встречайте!
Открыла дверь. Батюшки! Дед Мороз с огромной коробкой пиццы, букетом белоснежных роз и бутылкой шампанского.
- Это вам!
- Мне?! Вы ошиблись адресом.
- Адрес точный, у меня все записано. Вы последняя в моем списке. Получите и распишитесь!
- Но я ничего не заказывала!
- Вы нет, но кто-то хочет вас порадовать. У меня в мешке еще кофе, апельсины, конфеты и курица-гриль. Горяченькая, ароматная!.. Да, забирайте вы свое добро, чего стоите, мне мешок разгрузить надо!
Анна Сергеевна засуетилась, перенесла подарки на стол, расписалась, где положено.
«А вы проходите, проходите! Посидите со мной. Не в дороге же вам Новый год встречать. Пять минуток осталось».
Дед Мороз нерешительно потоптался в прихожей.
- Неудобно без приглашения в чужой дом, и не положено нам у клиентов во время службы задерживаться.
- Так, служба у вас закончилась, сами сказали, что я в вашем списке последняя. А приглашение… Уважаемый Дедушка Мороз, я приглашаю вас на торжественную встречу Нового года с бабушкой Аней! Только побыстрее, пожалуйста, а то сейчас Куранты бить начнут. Открывайте шампанское!
Дед Мороз скинул свой тулуп и прямо в валенках протопал к столу, ловко откупорил бутылку, разлил вино по бокалам:
- За старый год!
Анна Сергеевна чокнулась с гостем: «Ура!»
Он разлил снова: «И за Новый год! Ура! Пусть будет добрее и лучше прежнего!».
Снова чокнулись. Выпили, присели, перевели дух.
И Куранты, и гимн, и речь – ничего не пропустили. Молодцы!
- Теперь курицу будем есть, пока не остыла, - предложила Анна Сергеевна и расставила тарелки. Домой позвоните, поздравьте своих, предупредите, что задерживаетесь на работе.
- Мне некому звонить, я один живу, с котом Васькой. Мне бы руки помыть? Да валенки снять, и тряпку давайте, я вам тут наследил…
Анна Сергеевна никак не думала встречать Новый год в обществе Деда Мороза. Она привыкла к одиночеству. Дети выросли и разъехались. Муж ее, увы, покинул. Друзей почти не осталось. Это в молодости их много. А к старости все как-то рассосались. И вот чудо! Вспомнили о ней. Интересно, кто?
Она поправила прическу, оглядела стол: мандарины-апельсины, конфеты дорогие, пицца, пирог, курица, шампанское, розы в вазе – пир!
Ущипнула себя - нет, не сон!
Вошел Дед Мороз в красном колпаке, натянутом до бровей. Без тулупа он превратился в интеллигентного пенсионера с пышными усами и доброй улыбкой.
Она принесла ему тапочки.
- Вы такая красивая и нарядная, а я в рабочей одежде. Извините! Сумасшедший день. Заказов полно было, и все на верхние этажи, и пробки, пробки по всему городу. Думал управлюсь - я тут рядом живу, через две улицы, а не успел.
- Зато к столу успели!
Давайте знакомится, я Анна Сергеевна. Преподавала музыку в педучилище.
Не комплексуйте, вы насчет нарядов. Свитер у вас шикарный, теплый, уютный, и джинсы модные! Чего еще!
- Свитер знатный, финский. Финны по части теплоты мастера…
Анна Сергеевна и Дед Мороз с аппетитом уминали курицу, свежую, сочную, с поджаристой хрустящей корочкой.
- А я - Петр Николаевич. Трудился инженером. В музыке ничего не смыслю, слуха нет. Но песни люблю петь, правда, все по одному куплету. И пою, говорят, на один мотив.
- Осилим шампанское, споем, если не сбежите. Проверим ваш слух.
Петр Николаевич, вы можете сказать, кто мне подарок сделал? В Заказе фамилия указана?
- Заказ не я оформлял, а диспетчер, мне только адрес ваш передали. Я по телефону отчитался, что все доставил, после праздников постараюсь узнать, кто вам посылку прислал. Обычно записки еще к цветам прикалывают, не смотрели?
Анна Сергеевна потеребила букет
- Нашла!
«От Ника с первой парты. Здоровья. Счастья!»
- От Ника? Что за Ник? Не знаю я никакого Ника!
- Вспомнится, одноклассник, наверное.
- Я в школе 50 лет назад училась! После восьмого класса в музыкальное училище поступила. Кто меня из школы помнит!
- Значит, помнят. Давайте, за школьные годы чудесные!
Пирог-то сами пекли?!
- И варенье сама варила - крыжовенное. Чай с мятой и малиной пить будем?
- А, то!..
Анна Сергеевна встала, выключила телевизор и завела патефон (ей подарили его на юбилей).
- Готовы слушать песни о главном?
- Всегда! А сами споете?
- Только после них!
Она ставила пластинки с Вертинским, с Шульженко, с Кристалинской, с Ведищевой, Мионсаровой, Сенчиной …
Петр Николаевич расхрабрился, пригласил Анну Сергеевну на медленный танец (других он не умел).
Потом снова пили шампанское (Анна Сергеевна достала из холодильника и свою бутылку, припасенную «для декора») и чай с пирогом.
Разговорились.
Выяснилось, что оба они учились в одной школе! И даже в одно и тоже время!
- Как ваша девичья фамилия? Лучик?! Ну, конечно, вы же Анечка Лучик, наша звезда, кто вас не знал!
Да, она пела на всех вечерах и праздниках. Весело, задорно, звонко!
Стройненькая, улыбчивая, с двумя смешными косичками, торчащими в обе стороны, и раскачивающимися в такт музыки. Когда пела, то пританцовывала, так лихо, что любой зал заводился с пол-оборота, начинал притопывать и прихлопывать.
- Все старшеклассники были безнадежно влюблены в вас!
- И вы?
- И я! Куда ж деваться! Мы с другом каждую перемену бегали на вас смотреть! Посмотришь, и настроение сразу хорошее! Думаешь: «Отличником стану, и меня повесят на Доску почета рядом с Лучик».
Не успел – вы в музыкальное училище поступили. Мы с ребятами на все концерты, ансамбля «Потешки» ходили.
А потом вы пропали…
- Наш ансамбль назывался, «Затейники». А «Потешки» - это группа школьная. Руководил «Затейниками» Андрей Круглов, Андрэ, он и песни писал. За него я замуж вышла. Поэтому в вашем списке я Круглова А.С..
На ударных сидел Игорь Малахов – Жорж, на клавишных – Миша Черных - Микаэл, а Ник? Ник не играл у нас, и в училище не парты, а столы… Получается, Ник, действительно, из школы!
Помнится, я за второй партой сидела. Впереди … Петька. Да! Петька – Ушастик! У него уши оттопыренные. Вот, и прозвали Ушастиком.
Вертелся все время! Повернется, и смотрит. Спрашиваю, чего надо? Ластик? Дашь ластик, через минуту ему ручка понадобится, тетрадка… Пришлось его по лбу линейкой однажды угостить. Странный паренек.
Представляете, Доску почета с фотографиями отличников похитил! Ночью пробрался в школу, отодрал Доску от стены и к окну потащил! Там его сторожиха и застукала.
Из комсомола хотели исключать, но пожалели.
Ушастик признался, что нравилась ему одна девочка, и он на память хотел ее фотографию из плексиглазовой рамки выковырнуть в спокойной обстановке. Девочка эта в два раза выше его была. На кой мне, говорит, этот недомерок нужен. И даже не заступилась за Ушастика.
Мы его защищали, а девочку осуждали. И завидовали ей - все девчонки хотели, чтобы их так любили, чтобы подвиги ради них совершали, страдали…
Ник – от слова Николай, правильно? Нет, Николаев у нас в классе не числилось. За первой партой передо мной сидела с Ушастиком Москва - Москвина Люда. Встречаю ее иногда в «Пятерочке», и телефон где-то был, может, она что-то вспомнит…
- Анна Сергеевна, а куда вы пропали, слухи ходили, что голос потеряли?
- Голос при мне! Муж у меня ревнивый оказался. Не хотел, чтобы мужики на меня пялились. Поставил ультиматум: либо семья, либо сцена! А я уже двойняшек в себе носила. Родила - выбор сделан. Две девочки! Через два года еще одна на свет появилась. Я стала многодетной мамочкой и домохозяйкой.
- А «Затейники»? Андрэ же остался?
- Андрэ остался, солистку не смогли подобрать. Перессорились. На очередном фестивали оконфузились – первые места не заняли. Андрэ обиделся на весь мир. Запил. Забросил музыку. Замкнулся. И как мы его не тормошили - и друзья, и родители, и дочери, - без толку!
И лечили, и «зашивали»… Без результата! Пошел по девкам утешения искать. И пил, пил, пил… Допился до инфаркта. Испугался! Осторожнее стал к бутылке относиться. Но потихоньку принимал. Второй инфаркт. Инвалидность. И ковид его добил...
Жаль, очень жаль, талантливый был человек. Я благодарна ему и за песни, и за девочек своих, и за любовь…
Преподавала, репетиторством занималась. Девчонок вырастила, выучила, замуж выдала, в большой свет выпустила. Две – китаеведы. Где ведают, там и живут, третья - на Дальнем Востоке вулканы изучает…
Помянем, Андрэ добрым словом!
Она налила себе шампанского. Залпом выпила.
Крепко шибануло в нос. Поперхнулась. Закашлялась. Прослезилась …
Извините!
Помолчали.
- Не грусти, Дед Мороз! Принесу гитару - споем!
Ушла в другую комнату. Навела легкий макияж. Распахнула дверь и объявила: «Выступает Анна Лучик, Советский Союз! Ударила по струнам!
Запела - звонко, задорно, весело!
Петр Николаевич словно нырнул во временной поток, очутился в конце шестидесятых, и сам не заметил, как пошли ноги в пляс! И он… запел!
- Бурные продолжительные аплодисменты! - Анна Сергеевна отчаянно хлопала в ладоши и кричала: «Браво!»
Подурачились… Отдышались.
Она подошла к нему, погладила рукой пушистый свитер: «Славный вы, Дедушка Мороз! И голос у вас приятный, я уже слышала этот голос, он точно мне знаком.
В школе и слышала, скорее всего…
Отчего же вы, хороший человек, Новый год только с Васькой собирались встречать? Куда жена подевалась? Дети? Господа товарищи?»
- Друзья на Северах остались - служил я там, в серьезной конторе главным энергетиком.
Я промороженный Дед Мороз – настоящий! Сорок лет «северного» стажа…
В родной город вернулся недавно. Адаптируюсь, устроился курьером в доставку.
А женой и детьми не обзавелся. Кому охота ждать мужика по девять месяцев из походов…
Ба-а! Время-то как быстро пролетело! Пять утра! Пора и честь знать!
Петр Николаевич засобирался, снял Дед Морозовский колпак, протянул его Анне Сергеевне: «На память о встрече».
Надел свой тулуп: «Счастливо оставаться!»
Повернулся спиной к Анне Сергеевне, стал спускаться с лестницы. И тут она заметила – уши - то у него оттопыренные!
Или ей показалось?
В подъезде освещение – одна лампочка на сорок ватт. Могло и показаться.
Точно, показалось! Он же сказал, что на класс старше учился…
Закрыв дверь, бросилась лихорадочно листать телефонные книжки, где-то ведь записан номер Москвы.
«Фу, ты, балда, какая! Да, в телефоне он должен быть!»
Схватила смартфон. Руки от волнения трясутся, не могут фамилию правильно набрать! Надо, как перед концертом: медленно вдохнуть – выдохнуть.
- Москва-Москвина… - Набрала: гудки, гудки… Сонный голос: «Але, кто? Лучик? Какой лучик?»
- Проснись, Людка, это я, Аня Лучик!
- Анечка? Привет! И тебя - с Новым годом! Кто со мной за партой в школе сидел? Аня, ты сколько выпила? Ну, этот сидел, с ушами, как его, Чебурашка, нет, Ушастик. Петя. Точно, он. Все на тебя оглядывался.
- А Ник с тобой сидел? Ника знаешь?
- Лучик, ты, что пила? Ник – это и есть Петька-Ушастик. Так его до девятого класса звали, а после каникул он пришел такой взрослый, такой красивый. Ребята его зауважали и стали звать Ником. Петькой уже не солидно, Петр – не выговоришь, а за Ушастика можно было и по шее схлопотать… Я в него влюбилась без памяти, а он тебе на концерты белые розы носил. И Доску почета – спер! Жаль, что его из комсомола не исключили. Я его так любила! …
- У тебя телефон Ушастика есть?
- Лучик, ты спятила? Я его сто лет не видела. Он сбежал на Север, к оленям. Там нет связи. Ты поздно спохватилась. У меня правнуки растут. И у него там эти, как их – маленькие эскимо…
Анна Сергеевна уже не слушала Москвину - нажала на красную кнопочку и отключилась. Ей безумно хотелось спать. Она и посуду мыть не стала - завтра! Все завтра!
А сегодня - спать! Еле добралась до кровати и рухнула в постель, не раздеваясь!
Снилось ей Северное сияние.
Спала она в прекрасном настроении.
Тайна Ника разгадана!
И не беда, что не запомнила название фирмы, где он служил курьером.
Найдется ее Дед Мороз. Обещал же адрес «Заказчика» раздобыть после праздников. Еще придет он к ней с Васькой в гости. Только фотографию с Доски почета пусть вернет. Она хоть автограф поставит…
Владимир Лапырин.