История дает нам во истину философские уроки, учит, учит, а все бестолку. Человеку удобно считать (так меньше голова напрягается), что если кто-то герой, скажем на пожаре, то он и по жизни будет герой - чужого не возьмет, на лапу не примет и Родину не продаст за иноземные пряники и медийную известность. И наоборот - если человек, скажем, над душевной песенкой посмеялся, патриотичного артиста, одетого полицаем (а шинель с трехцветной повязкой именно такие ассоциации вызывает) не уважил, то он кругом гад и надо его по быстрому лет на 20 посадить, пока он особо важный объект врагу не заложил.
Жизнь на самом деле гораздо сложнее и многогранней, она не укладывается в такие детские формочки, в результате получаем год за годом одно и тоже - разочарование в кадрах, которые не оправдали доверие, хотя так бодро начинали. А ларчик-то просто открывается - для каждого есть СВОЕ место, где он может принести максимум пользы и минимум вреда. Вот только видеть такие тонкости дано не многим из тех, кто хватается за руль. Более того - мало кому сие дано. Чтобы не трогать нынешних деятелей, рассмотрим пример старинный - см. на заставке. Один и тот же человек был посредственным офицером, блестящим политическим агентом и очень узкоориентированным министром, реализующим собственные заморочки в ущерб интересам государства. Его звали Карл Роберт фон Нессельроде-Эресховен или по-русски Карл Васильевич Нессельроде.
Граф К.В. Нессельроде (1780-1862)
Б.Н.Григорьев
По материалам статей в «Историческом вестнике» т.100 и «Русской старине» т.161.
Статью в «Историческом вестнике» подписал некто В.Т. – судя по всему, известный литератор, журналист и переводчик-полиглот Василий Аркадьевич Тимирязев (1841-1912), а в «Русской старине» - Евгений Севастьянович Шумигорский (1857-1920), автор известных книг о Павле I, его супруге Марии Фёдоровне, фаворитке Нелидовой и масонах. Полагаем, что эти маститые авторы добавят к уже сформировавшемуся у наших читателей портрету К.В.Нессельроде новые интересные детали.
ВА.Тимирязев излагает содержание вышедшего в 1905 году в Париже 3-го тома архива графа К.В.Нессельроде за 1805-1811 г.г. Первая часть тома содержит переписку графа Карла Васильевича со своим проживавшим в Франкфурте-на-Майне отцом, графом Вильгельмом Нессельроде, бывшим послом России в Португалии, где он и родился. Сын в это время только что начинал свою дипломатическую карьеру и служил в российских посольствах в Берлине и Гааге, а потом в Париже.
Ничего примечательного в этой переписке Василий Аркадьевич не обнаруживает, кроме общей ненависти корреспондентов к Наполеону. Старший Нессельроде критикует петербургский, берлинский и венский дворы за их слабость и недостаток энергии по отношению к ненавистному корсиканцу и сообщает сыну слова Вольтера о французах: «Чтобы хорошенько узнать француза, надо было бы представить его себе в виде полуобезьяны и полутигра: в обоих этих типах найдёшь совершенное сходство с французским». А молодой Нессельроде обрушивается с критикой на… адмирала Нельсона, который якобы имел вечную привычку упускать неприятельские флоты.
Зато вторая часть тома представляет больший интерес: в ней содержится переписка К.В.Нессельроде с М.М.Сперанским (1772-1839) во время своего нахождение в русском посольстве в Париже в 1810-1811 г.г. Михаил Михайлович служил для советника посольства Нессельроде своеобразным «почтовым ящиком» - через него он сообщал Александру I обо всём, что происходило в Париже. Эта переписка проходила в условиях жесточайшей конспирации (по понятиям того времени, разумеется), и содержащиеся в ней 47 писем охватывают период с 13 марта 1810 по 10 сентября 1811 года.
Фактически советник посла А.Б.Куракина (1752-1818), получившего у французов кличку «бриллиантового князя» за свою роскошь, занимался разведкой и проявлял на этом поприще недюжинные способности. В письмах к Сперанскому Карл Васильевич шифровал всё – страны, города, фамилии, термины и названия, не оставляя постороннему лицу ни малейшей возможности узнать, о чём или о ком идёт речь. Наполеон был для автора посланий «любезником», «моим другом», «Терентием Петровичем» и «Софьей Смит», - император Александр – «Луизой», «Мольво» и «учёным», Талейран – «двоюродным братом Анри», «Та», «Анной Ивановной», «нашим библиотекарем», «юрисконсультом» и «красавцем Леандром». Фуше проходил как «Наташа» и «президент», Коленкур – как «Халчинский» и «собственник», австрийский император был «Робертом», князь А.Б.Куракин – «Андрюшей» и «горбуном». Францию он обозначил «мраморным дворцом», Англию – «подагриком», Испанию – «сплетницей» и «трусихой», Турцию – «бараном», войну с Турцией – «вашим братом», испанскую войну – «материнской любовью», консервативные идеи – «методом Песталоцци», либеральные идеи – «методом земледелия», Сперанского - «моим резвым двоюродным братом», «путешественником» или «Каролиной», брак Наполеона – «Карповкой», а самого себя - «танцором» и «Полянским».
И танцором молодой Карлуша был неплохим. Действуя где звонким металлом, где лестью, где хитростью, он руководил агентом «всех времён и народов» самим Талейраном, проникал в альковные тайны «Терентия Петровича», узнавал военные и политические секреты у Фуше и др. государственных деятелей «мраморного дворца». За 3.000 франков Нессельроде-Полянский добыл сведения о тайных матримониальных планах «Терентия Петровича», который хотел развестись с Жозефиной и жениться на русской великой княжне. Соответствующее поручение было дано послу в Петербурге Коленкуру-Халчинскому. Карл Васильевич предупреждает «путешественника» Сперанского о том, что раскрытие этой тайны будет стоить повешением двух несчастных французов. Наполеон поверил свою тайну Ш.М.Талейрану-Перигору (1754-1838), который считал, что женой имератора Франции должна быть католичка, и «библиотекарь» стал заниматься австриским проектом, в то время как Фуше, Камбасерес и Мюрат поддерживали русский брачный проект. Против женитьбы Наполеона на великой княжне, как известно, выступили и брат Александр I, и её мать, так что Терентию Павловичу пришлось жениться на австрийской принцессе, в которую, по словам Нессельроде, Наполеон влюбился потом, как 15-летний юноша.
Главным поставщиком информации служил, конечно, «юрисконсульт» Талейран, сочувствующий России и делавший небесплатные полезные советы – например, призывал к улучшению финансов, усилению вооружения русской армии и к окончанию войны с Турцией. По всем признакам, писал Нессельроде, Наполеон, придерживаясь пока политики холодной сдержанности по отношению к России, скоро должен будет сбросить маску.
Нессельроде обращает внимание на то, что Наполеон из всех русских, находившихся в Париже, жалует своим вниманием адмирала П.В.Чичагова (1767-1849), вышедшего в 1809 году в отставку и выехавшего за границу. Странно, пишет он, что адмирал не питает уж таких тёплых чувств к Франции, но зато не сдерживает себя в высказывании резкой критики в адрес своего отечества. По данным Нессельроде, Наполеон беседовал с адмиралом на общие темы, и никакого вреда эти беседы интересам России вроде не причинили, но Павел Васильевич сблизился с А.Ж.М.Р.Савари (1774-1833), шефом тайной полиции, и это «Полянского» сильно насторожило, и он пишет «Луизе»: «Я не упущу случая следить за ним и уведомлять вас обо всём».
Нессельроде сообщает интересные подробности падения министра полиции Ж.Фуше (1759-1820). С удалением Фуше и Талейрана из правительства разведывательные возможности Нессельроде сильно сократились, тем не менее он продолжает слать на адрес Сперанского всё новые материалы: об отношении Наполеона к избранию маршала Бернадота наследником шведского престола, о недовольстве своим послом в России А.О.Л.Коленкуром (1773-1827), о войне в Испании и особенно об отказе России от континентальной блокады Англии. Нессельроде писал, что не русские тарифы явились причиной предстоящей войны, но они её ускорили, и Франция стала вооружаться. Война неизбежна, Талейран советует побыстрей заключать мир с Турцией, в распоряжении России для этого имеется не более полугода, а миссия самого Нессельроде близится к концу. При этом Нессельроде ссылается на недавнюю беседу Наполеона с военным агентом России А.И.Чернышевым (1785-1857), в которой император не к добру расхваливал Карла Васильевича.
Вскоре последовали важные дипломатические события, и прогноз Нессельроде во многом оправдался. Коленкура заменили Лористоном. Наполеон беседовал с Куракиным и сказал, что Александр оставляет его без инструкций и даже отнимает у него секретаря, т.е. Нессельроде. Узнав об этом, Нессельроде встретился с вновь назначенным министром иностранных дел Х.-Б. Маре, герцогом Бассано (1763-1839) и заверил его, что император ошибается – ни о каком его отзыве речь не идёт. Бассано оставил это высказывание без комментариев, но для Нессельроде стало ясно, что его миссия в Париже подходила к концу. Не получив до сентября от Наполеона ответа о желании оставить его в Париже, Карл Васильевич выехал в Россию.
Заметим, со своей стороны, что описываемый здесь период служебной карьеры Нессельроде заслуживает с любой точки зрения только положительной оценки, каковую вряд ли будет возможно применить по отношению к 1816-1856-м годам. Но Нессельроде был не единственным поставщиком информации для «Луизы»: в Париже в это время не менее плодотворно трудился военный агент (по-нынешнему, военный атташе), красавец граф А.И.Чернышев, которому даже удалось соблазнить сестру Наполеона.
Статья Е.С.Шумигорского о Нессельроде в «Русской старине» озаглавлена: «Один из ревностнейших насадителей немецкого засилья в Европе», и этим всё сказано. Напомним читателю, что она была опубликована в 1915 году, на втором году Великой войны России с Германией.
Евгений Севастьянович признаёт, что граф Нессельроде не был создателем той пресловутой внешней политики России, которая имела место во время правления Николая I, но «как исполнитель его воли и предначертаний Нессельроде имеет свою собственную физиономию, в особенности в позднейшее время своей деятельности». И с этим, конечно, трудно не согласиться – физиономия получилась, прямо скажем, неприглядная. Черты этой физиономии, пишет Шумигорский, довольно заметны до сих пор, и Россия всё ещё испытывает последствия внешней политики, которую осуществлял Карл Васильевич, преданный ученик злостного врага России, австрийского канцлера Клеменса Меттерниха (1773-1859).
Полунемец по отцу, полуеврей по матери, 20-летний Карл Роберт фон Нессельроде-Эресховен появился в России во время правления Павла I. Родившийся в Лиссабоне, крещённый в англиканской церкви, он в 8-летнем возрасте был записан в русский флот мичманом, после учёбы в берлинской гимназии в 1796 году приехал в Петербург, но по морской болезни служить во флоте не смог. Павел зачислил его к себе флигель-адъютантом по флоту, а потом перевёл поручиком в конную гвардию. Но и в кавалерии он показал себя неспособным офицером, хотя и в 20 лет стал полковником. Его уволили из армии, 13 июня 1800 года записали в камергеры и приписали к министерству иностранных дел.
В эпоху наполеоновских войн 1805-1807 г.г. Александру I нужен был чиновник, способный работать с документами и ездить верхом, и Нессельроде оказался подходящей для этого кандидатурой. «Скромный, вкрадчивый, обладавший недюжинной способностью применяться к людям и обстоятельствам», - пишет Шумигорский, - «вскоре достиг высокого положения статс-секретаря по иностранным делам после падения Каподистрии[1]».
Берлино-гаагско-парижский промежуток описан выше В.А.Тимирязевым, а мы перенесёмся в 1810 год, когда бывший советник Парижского посольства был снова приближен к Александру I. Своё положение статс-секретаря Нессельроде упрочил выгодной женитьбой на Дарье Дмитриевне Гурьевой, дочери министра финансов Д.А.Гурьева (1758-1825), прославившегося своим обжорством и сомнительным изобретением каши своего имени (мы ещё как-нибудь расскажем об этом).
Дальнейшая карьера Нессельроде связана с т.н. Священным союзом, предложенным Европе «европейским угодником» Александром Благословенным, - союзом, который в Вене и Берлине, по словам В.Е.Татищева (1766-1827), внука историка и промышленника В.Н.Татищева, смотрели как на театральную декорацию и на дело пустое и звонкое, но который Нессельроде отождествлял с великим благом для России и Европы и торжеством монархического принципа. Он считал Священный союз краеугольным камнем русской политики вплоть до самого Севастопольского разгрома.
По мнению Шумигорского, Австрия и Пруссия долгое время не верили, что Россия, изменяя своим историческим задачам, придавала такое сакральное значение Священному союзу, а когда поняли и сообразили, стали подыгрывать Петербургу в его бескорыстном увлечении. Слова «революция», «монархический принцип», «законный порядок» стали для них магическими, которыми они убаюкивали русского медведя.
Лучше всех ими воспользовался Меттерних, подчинивший полностью своему влиянию Нессельроде. Граф Карл Васильевич стал лишь подголоском австрийского канцлера, а МИД России превратился в филиал Меттерниховской канцелярии по наблюдению за порядком в Европе, пишет с горечью Шумигорский. В своих записках Меттерних зло издевался над Священным союзом, но ему нужно было крепко держать в своих руках «маленького человека»[2], поскольку за его спиной стоял миллион русских штыков.
Шумигорский считает, что Александр I перед своей кончиной догадался, что Меттерних смотрит на Россию исключительно как на орудие для достижения австрийских интересов, но не успел внушить своё прозрение наследнику Николаю I, а тот, поклявшись следовать заветам своего любимого брата, натерпевшись страха от декабристов, сделался одним из ревностных членов Священного союза. Кстати, и Николай перед своей смертью прозрел на этот счёт, но было уже поздно. А «маленький человек» попытался воздействовать в «нужном», меттерниховском, ключе и на Александра II, но ему помешал А.М.Горчаков (1798-1883), хотя и Александру Освободителю пришлось ещё долго выпутываться из паутины «священного» союза. Да и Александру Миротворцу тоже не удалось избежать европейских соблазнов.
Сущность политики Нессельроде заключалась в союзе России с Австро-Венгрией и Пруссией и в противостоянии «мятежной» Франции. Для охраны «европейского порядка» Россия держала наготове миллионную армию, а в угоду немецким интересам соглашалась на общеевропейский контроль в своих отношениях с Турцией.
Немец по крови и немец в душе, «маленький человек» сознательно усиливал немецкий элемент в своём ведомстве и считался главой немецкой партии в России. Российские послы за границей сплошь и рядом были немцы, которые послушно следовали системе своего начальника и соответственно информировали императора Николая. (Заметим, что влияние значительной немецкой прослойки во внешне-политическом ведомстве России сохранялось вплоть до 1914 года, Б.Г.)
Быть может ни один министр в России из числа немцев не доводил интересы своей страны до такого равнодушного состояния, как это делал Нессельроде, пишет Шумигорский. В разгар Крымской войны, доказавшей громкий провал его многолетней политики, граф разразился запиской, читая которую спустя 60 лет, удивляешься, что её писал русский министр, а не прусский или австрийский.
В записке он без всякого стеснения пишет, что политикой его руководило исключительно стремление «поддерживать в Европе консервативное начало и принцип порядка». Этим и объясняются услуги, оказанные Россией Австрии и Пруссии. Эта политика требовала от России «уступчивости, умеренности и постоянного бескорыстия и вследствие этого не одну жертву не только со стороны самолюбия, но даже и личного честолюбия, лишь бы высший интерес её политики не подчинялся второстепенным соображениям». (Знакомая песня, не правда ли, читатель? Россия должна проявлять уступчивость, умеренность и жертвовать своим самолюбием в угоду пресловутому порядку в Европе. Это - высший её интерес, а всё остальное – национальная безопасность, истинные интересы и международная справедливость – это её «второстепенные интересы». Б.Г.)
Испытания, выпадающие на долю России – дело привычное, пишет граф. Не впервые ей приходится видеть измену союзников. А пока надо терпеть измену Австрии и Пруссии, время, мол, рассудит, кто виноват, а кто прав: «До тех же пор воздержимся от всякого крутого поворота в образе действий; в особенности будем избегать всякого пути, который шёл бы в разрез с консервативными началами, составляющими нашу силу».
Стоит ли удивляться, заключает свою статью Шумигорский, что с точки зрения Нессельроде наивысшей задачей для варварского русского народа является принесение себя в жертву благополучию Европы, открывая одновременно широко двери для немецкой колонизации России. Да, для России «испытания – дело привычное, но от привычки подготовлять эти испытания собственными руками, насаждая у себя больших и маленьких Нессельроде, избави нас Бог!»
Наш комментарий. Конечно, статьи Тимирязева и Шумигорского поднимают лишь краешек завесы над «творениями» графа К.В.Нессельроде, и любознательный читатель может узнать значительно больше того, на что решились два серьёзных исторических журнала России.
Меня же больше всего удивляет наша русская способность поддаваться обману Европы и Запада вообще и продолжать тиражировать своих «больших и маленьких Нессельвроде». Казалось бы, на фоне многочисленных каверз, подножек, интриг, лжи и откровенных выпадов и войн, которые нам преподносил просвещённый Запад на протяжении последних 300 лет, уже давно пора было бы выработать иммунитет и научиться отличать собственные интересы от чужих. Ан нет! Россия снова и снова (последний раз 30 лет тому назад) наступает на те же грабли и собственными руками загоняет себя на минное поле. Действительно, история ничему нас не учит, а только наказывает. И вслед за Е.С.Шумигорским хочется крикнуть: «Избави нас Бог от нашей собственной глупости!»
[1] Иоанн Каподистрия (1776-1831), грек, проявивший себя на русской дипломатической службе и в борьбе за независимость Греции от османского ига, министр иностранных дел России (1816-1822) вместе с К.В.Нессельроде, правитель независимой Греции (1827-1831), вероломно убит соперником по внутригреческой борьбе, убийца Константин Мавромихали был забит камнями на месте и брошен в море.
[2] Так в Европе называли Нессельроде за его маленький рост.