К началу ХХ века жанровая система времен классицизма безнадежно устарела и обрушилась. Нет, иногда еще поэты давали своим произведениям традиционные жанровые подзаголовки, например, элегия или ода, но это, скорее, было данью традиции. Само произведение уже несло в себе черты многих жанров сразу. Правильнее сказать, настало время лирических произведений полифонического характера.
Жанру басни классицизм изначально отвел место «низкого» жанра. Дескать, и лексика там грубоватые, и нравы приземленные, и сами персонажи – то простолюдины, то животные, за которыми угадываются двуногие особи.
Конечно, имя самого выдающегося русского баснописца многие и сегодня назовут почти сразу – Иван Андреевич Крылов. Но он не явился вдруг и сразу, на ровном месте. Имелись и предшественники. К тому же, они не гнушались переводить из Эзопа (основоположника жанра) и Лафонтена (французского коллеги и современника). Басни писали Сумароков и Хемницер, Хвостов и Капнист. Над фразой из басни Д.Хвостова о голубе, который «кой-как разгрыз зубами узелки», чтобы вызволить подругу из неволи, не потешался разве что ленивый. Пушкин назвал Хвостова «отцом зубастых голубей».
А среди немногих отечественных сентименталистов славу баснописца снискал Иван Иванович Дмитриев. Дальний родственник, друг и соратник Карамзина, прошедший все ступени карьерной лестницы – от рядового солдата до министра юстиции. Типичный путь тогдашнего русского разночинца, выходца из небогатых дворян.
Исследователями уже не раз отмечалось о повальном увлечении стихотворством в XVIII столетии – от землепашца до императрицы Екатерины II. Надо думать, одной из причин была стихотворная реформа Тредиаковского-Ломоносова. Ведь первые русские вирши, принадлежащие перу, например, Симеона Полоцкого читать очень трудно. И дальше «гладкопись» с трудом пробивала себе дорогу. Пока не явились сентименталисты.
По характеру писаний Дмитриева о характере автора догадаться нетрудно. Был он человеком добрым, прямодушным, с людьми ладить умел, но и принципами не поступался. Как и Державин – тот, кто благословил его вступить на литературную стезю.
Басни Дмитриева приятно читать. Нет в них острых конфликтов, социального напряжения, сшибки мнений. Хороший русский язык, владение законами версификации, искусством построения сюжета. Ничего лишнего.
Честь введения в алфавит буквы «ё» приписывают, как известно, Карамзину. А вот, похоже, первым, кто эту новую еще буквицу ввел в произведения, стал именно Дмитриев. В книге «И мои безделки». Почему «и»? Да потому что первым был Карамзин с его «безделками». Вот и не стал Дмитриев «заморачиваться» с выбором названия.
Пушкина Дмитриев знал еще ребенком. Рассказывают анекдот о том, что маститый поэт назвал маленькое чадо «арапчиком», на что чадо остроумно парировало: «Отличусь хотя бы этим, и не буду рябчик». А Дмитриев был рябым после перенесенной оспы. Ответ Пушкина, конечно, не слишком вежлив, зато демонстрирует острое чувство слова и склонность к каламбуру.
Именно Дмитриева душеприказчик и старший друг Пушкина В.А.Жуковский избрал одним из адресатов для письма, в котором рассказана предыстория последней дуэли Пушкина и последних дней его жизни. И ушел Дмитриев в один год с Пушкиным – только осенью.
Он успел написать интереснейшие воспоминания – «Взгляд на мою жизнь», изданные, правда, лишь спустя тридцать лет со дня кончины самого Дмитриева. Сам он – плоть от плоти самого, пожалуй, насыщенного периода нашей словесности. Звезд с неба не хватал, но зато в фольклоре остался. Песней «Стонет сизый голубочек»