Артефакты и факты.
В 2006 году я готовил выставку, посвященную истории одной семьи помещиков Хвалынского уезда Саратовской губернии. В местном музее эта тема никогда ранее не поднималась, да и вообще вопрос атрибуции коллекции в провинциальных фондохранилищах – отдельная тема для печали.
Среди ряда экспонатов, имеющих усадебное происхождение, меня заинтересовал небольшой камень – с приклеенным листком с текстом, гравировкой, отверстиями на верхней плоскости и каннелюрами (желобками), которые выдавали в нём фрагмент колонны. Максимальная высота артефакта составляла 10,2 см., а длина – 13. По дуге и каннелюрам удалось рассчитать диаметр колонны частью которой некогда был и предмет нашего изучения около: 38 см.
На пожелтевшем листке почерком первого директора хвалынского музея Конрада Гросса был написан тушью следующий текст: «Обломок яшмового карниза камина рабоч. кабинета Николая I в Зимн. дворце, разрушенного бомбой 17/XII 1837 года. Дар Николая I фрейлине Двора В.Н. Нарышкиной 1838». На самом же камне была гравировка: «17 декабря 1837 года».
Не составило труда быстро выяснить, что никакой бомбы не было, а 17 декабря 1837 года в Санкт-Петербурге был грандиозный пожар, уничтоживший Зимний дворец. Очевидец происшествия А.П. Башуцкий описал пожар, длившийся более тридцати часов так: «Торжественно-печальны были последние часы феникса – здания… Мы видели в выбитые окна, как огонь победителем ходил на пустынном просторе, освещая широкие переходы, он то колол и обваливал мраморные колонны, то дерзко зачернял драгоценную позолоту...»[1].
После случившегося бедствия дворец быстро восстановили. А что было делать с расколотыми от высокой температуры и падений колоннами, выполненными из ценного камня и некогда украшавшими залы и кабинеты Эрмитажа?
Пока можно только предположить, что осколки обрели новую жизнь в руках придворного умельца, став сувенирным напоминанием о происшествии.
Что ещё?
С датой на камне мы разобрались, но что украшало его ранее? Отчего остались отверстия для крепежа? Осмотрев фотографии старой экспозиции музея, удалось найти снимок, где под стеклянным колпаком был выставлен камень, который венчала какая-то фигурка. В инвентарных книгах удалось уточнить, что это была бронзовая сова, которая, увы, бесследно исчезла. Поздние сколы и небрежно приклеенный отколотый кусок камня – свидетельства его падения. Вероятно, что в это время фигурка и отломалась, а предмет был выбыл в запасники.
Как бы то ни было, в новой экспозиции, созданной в 1980-е годы, уникального предмета уже не было.
По стечению обстоятельств, в памяти возникла история, когда один из старых сотрудников музея приносил оцифровать негатив с изображением бронзовой птицы, которую он относил чуть ли не к скифской археологии. Однако, в памяти все сошлось, снимок был найден. Взглянув на него, было легко понять, что это та самая утраченная сова, гордо восседавшая на куске колонны. Так мы познакомились с фигуркой поближе. Пока только по фото. К сожалению, найти ее оригинал не удалось до сих пор.
Какая фрейлина!
Среди оставшихся неизвестных осталась загадочная фрейлина В.Н. Нарышкина. Недолгие поиски по имеющимся вводным быстро вывели на бывшую фрейлину двора императора Павла Петровича - Варвару Николаевне Нарышкину (1785 – 1840) (в девичестве Ладомирская, внебрачная дочь фаворита Екатерины II Ивана Николаевича Римского-Корсакова и графини Екатерины Петровны Строгановой). Свои цветущей юности года, до выхода замуж за помещика Смоленской губернии Ивана Дмитриевича Нарышкина (1776—1848), она провела, как и полагалось фрейлинам, при императрице Марии Федоровне, в том числе и в стенах Зимнего дворца. Именно её в 1800 году в 15 летнем возрасте нарисовала известная французская художница Элизабет Виже-Лебрен, жившая в те годы России.
Второй портрет, в зрелом возрасте, обнаружился в фондах Хвалынского художественного музея. Неизвестная В.Н. Нарышкина, также как и камень, вновь обрела свою историю. Кстати, когда-то и портрет, и колонна выставлялись рядом, обратите внимание на фото старой экспозиции.
Варвара Николаевна была матерью известнейшей дамы своего времени – светской львицы Зинаиды Ивановны Юсуповой (урожд. Нарышкиной).
В 1840 году В.Н. нарышкина трагически погибла во время пожара в петербургском особняке[2].
Путь из столицы в провинцию.
В 1875 году в Хвалынском уезде у помещика Семевского приобретают земли сестры Александра Дмитриевна графиня Медем и Мария Дмитриевна княгиня Голицына. Урожденные сестры Нарышкины приходились родными племянницами Юсуповой и внучками Варвары Николаевны Нарышкиной. Их мужья Оттон Людвигович Медем и Федор Сергеевич Голицын в разное время возглавляли уездное дворянство, были известными государственными деятелями дореволюционной России.
Позже Голицыны продали свою часть имения, а Медемы основали здесь хутор «Александрия», где построили барский дом, разбили парк, вели хозяйство, перевезли мемориальную библиотеку, мебель, художественные произведения, предметы декоративно-прикладного искусства и другие семейные реликвии. Вероятно, что среди них был и фрагмент колонны из Императорской резиденции.
Как реликвия Нарышкиных-Медемов попала в музей?
После революции 1917 года, имение графов Медемов было национализировано. Семьи старших детей Александры Дмитриевны Медем (урожд. Нарышкиной) – Александра и Марии переехали в Хвалынск, где поселились на съемных квартирах. Наряду с мебелью и утварью Медемы забрали с собой из бывшего имения и реликвию. Вероятно именно о ней, как о «даре Императора Николая Первого» упоминает в одной из глав, посвященной графу А. О. Медему, в книге «Русская земля», американский журналист А.Вильямс, живший в Хвалынске в 1925-26 гг., где изучал русскую глубинку, близко общался и бывал в гостях у Медемов[3].
Будучи так называемым «классовым врагом», граф А.О. Медем подвергался постоянным арестам. В мае 1929 года, его выслали в г. Сызрань[4].
В Хвалынске осталась жить его родная сестра Мария Оттоновна Нецветаева с дочерью-инвалидом. Малоприспособленная к новым условиям и лишенная попечения брата, «графиня», как её звали в городе, бедствовала и искала приют у сердобольных горожан[5]. Сохранив у себя остатки семейных ценностей, она была вынуждена вскоре расстаться и с ними, вероятно, продав их за небольшую сумму в Хвалынский краеведческий музей. В пользу этой версии говорит подпись на одной из книг директора музея К. Ю. Гросса: «25 р. – покупка от Мар. Оттоновн. Нецветаевой урожд. гр. Медем г. Хвалынск, 1929 г; 8/ IX.»[6].
Вероятно, что так в музей попали две акварельные работы изображавшие первую хозяйку яшмового камня В.Н. Нарышкину[7] и интерьер её спальни, китайский шелковый экран в грушевом инкрустированным перламутром и бронзой футляре, икона с дарственной надписью «М. О. Нецветаевой от М.Д. Голицыной. 1917» и др. В инвентарные книги, перечисленные выше экспонаты, были внесены гораздо позднее их поступления – в 1950-е гг., поэтому содержащаяся там информация об их происхождении сомнительна и противоречива.
В декабре 2023 года в Хвалынском краеведческом музее открылась новая экспозиция. К счастью, в ней нашлось место и для истории семьи графов Медем, и для экспонирования фрагмента колонны из одного из самых знаменитых дворцов мира. Может быть когда-нибудь эта история обрастет новыми подробностями, будет обретена утраченная фигурка птички и найдены подобные сувениры – свидетельства пожара 17 декабря 1837 года.
[1]См: Минин А.С. Пожар Зимнего дворца 17 декабря 1837 года в воспоминаниях современников// Петербургские чтения-95. СПб, 1995. С.128-131.
[2] «Причудница большого света…»// Родина, 2006. № С.
[3] См: Williams A. Comrade count Medem sees it through//The Russian Land. New York.1927. P.174.
[4] См: Наумов А.В. Русский крест графа Медема. Саратов, 2007.
[5] См: Вощинина А. Силуэты далекого прошлого// Саратовские вести. 16 августа 2000 г.
[6] Библиотека ХКМ, инв. № 1934. Адам Олеарий . Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб, 1906.
[7] Акварель «Портрет В.Н. Нарышкиной» перешла в собрание Хвалынского художественно-мемориального музея им. К.С. Петрова-Водкина (филиал СГХМ им. А.Радищева)