В 1994 году я совершил самое длительное водное путешествие в своей жизни. С 18 по 26 октября я сопровождал доставку из Томска в Стрежевой первой в Западной Сибири мобильной телеметрической станции, изготовленной на базе автомобиля ЗИЛ-131.
В середине лета этого года по инициативе моего друга и студенческого одногруппника Евгения Олейника я сменил работу, после семи месяцев вахтовой работы монтером по обслуживанию ЭЦН устроился в частную организацию, занимавшуюся оказанием сервисных услуг для буровых работ. Я был одним из первых работников принятых в создаваемую фирму. Для выполнения задач по телеметрическому сопровождению, хозяин приобрел в расформированной резервной дивизии, базировавшейся в окрестностях Томска, армейский автомобиль ЗИЛ-131. Машина имела теплый кунг зеленого защитного цвета с надписью на борту «Почта» и была оснащена бензиновой печкой подогрева салона. Автомобиль был в отличном состоянии, единственным недостатком было то что работал он от бензинового двигателя – в советские времена бензин стоил дешевле газированной воды. Я вместе с двумя помощниками участвовал в оборудовании салона станции – на полу был уложен линолеум, установлен умывальник с подогревом и оборудован слив, в торце кунга закреплен массивный стол для установки мониторов, а над ним по сторонам – рамы для оборудования, вдоль бортов рундуки оборудованные лежаками, их приобрели в железнодорожном депо, один имел подъемный стол, как на боковых нижних местах в пассажирских вагонах. После окончания монтажа встала задача доставки станции на север области, к месту предполагаемых работ. От Томска до Стрежевого до сих пор нет автомобильной или железной дороги, доставка грузов происходит по реке или воздушным транспортом, по экономическим соображением хозяин выбрал доставку по воде. Выбор сопровождающих пал на меня и перешедшего в вахтовую службу инженера Юру Егорова, работавшим электромонтажником в отделе, который ранее возглавлял хозяин созданной фирмы. Вахтовым подразделением руководил ранее упомянутый Женя, бережно относился к подчиненным, обладал деловыми качествами и предприимчивостью – обговорив со мной поставленную задачу приобрел несколько мешков с картошкой и луком, несколько сеток с овощами, три ящика итальянской тушёнки и спагетти в упаковках. Все это, плюс переданный командиром под мою личную ответственность ящик с водкой, было уложено в кунг станции. Через год Женя трагически погиб в автокатастрофе, помню его добром всю жизнь. Настал день отплытия.
Ранним утром мы с Юрой приехали в Томский порт, пройдя центральный рынок увидели внизу пришвартованную к берегу баржу, оборудованную аппарелью с нашей станцией и корабль рядом с ней. Спустились по крутой лестнице вниз к реке и по трапу поднялись на борт судна. Казалось на корабле никого не было, рубка была закрыта, все люки задраены. Как позже выяснилось корабль был многоцелевым катером типа «Ярославец-М», такие суда используются на реке и на море. Назначение судна: служебно-разъездной, для доставки различных грузов, буксировки малых судов, патрульный и т.д. Вот его технические характеристики: длина – 19,75 м, ширина – 4 м, осадка – 1,3 м, водоизмещение – 40 т, скорость 19 км/час. Количество пассажирских мест на катере было уменьшено с 12 до 6, зато был оборудован душем и камбузом для приготовления пищи и местом ее приёма. Примерно около часа мы с Юрой курили озадаченные отсутствием экипажа. Наконец по той же лестнице, которой мы пользовались, с высокого берега вниз спустилась и поднялась на борт пара – мужчина и женщина, оба лет двадцати восьми. Парня звали Борис, женщина была его супругой, имени не помню. Пришедшие познакомились и представились, Борис был капитаном другого корабля, а вторая половина – поваром, этот рейс они должны были совершить на этом судне, о нас они были не в курсе. «Никого не было?» - спросил Борис, «Нет, уже час сидим» - ответили мы. «Видать загуляли» - сказал второй капитан.
Через некоторое время вдруг неожиданно открылся люк в носовой части корабля, видимо был закрыт изнутри и из него вылезли одна за другой две девицы, вид которых явно указывал на «древнейшую» профессию, коей они видимо и занимались. Дамы весело переговариваясь между собой, покинули корабль. Следом за ними из люка вылез худощавый, высокий молодой парень, увидев нас спросил: «С нами поплывете?», после утвердительного ответа, оценив нас взглядом, обратился к Юре, тот был моложе меня и намного меньше габаритами: «Сгоняй на рынок за пивом, трубы горят!». Юра по характеру был очень спокойный и покладистый человек, молча взял у товарища деньги и отправился выполнять поручение. Когда Юра ушёл, незнакомец наконец представился: «Василий» и протянул мне руку, «Валера» - ответил я при рукопожатии. Тут Васю увидели Боря и его супруга, «Здорово матрос разгильдяй! Где хозяин?» - спросил второй капитан. «Скоро появится, очи моет» - ответил матрос. Через некоторое время из люка появился наконец первый капитан. Во мне он сразу вызвал доверие, из состоявшейся беседы выяснилось, капитан был моим тёзкой, моложе меня на два года, и даже дни рождения совпадали – 20 октября, по этому поводу он сразу сказал: «Вместе и отметим». Валера был 175 см роста, русый, в верхнем ряду не хватало пары передних зубов, но это не портило его обаятельную улыбку. Тут же состоялся деловой разговор между мной и двумя капитанами. В результате состоявшихся переговоров, пассажирам была выделена каюта на корме, она была заполнена связками книг, но при участии босса, меня и матроса книги были вынесены на верх и накрыты брезентом. Потом к переговорам подключилась повар, после того как я и вернувшийся с пивом Юра, принесли на камбуз мешок с картошкой, мешок с луком, сетку моркови и свеклы, десяток банок с тушёнкой – мы были поставлены на довольствие и стали частью экипажа судна. Наконец все приготовления были закончены, прозвучала команда «Отдать концы» – ее выполнял матрос, наше плавание началось! За штурвал встал второй капитан, повар начала управляться на рабочем месте, а мой тёзка и матрос пришли в нашу каюту, для более тесного знакомства. Каюта наша была небольшой, обстановка спартанская, пара лежаков между ними стол, но для небольшой компании места хватало, все дальнейшие торжественные собрания проводились в ней. Знакомство было скреплено бутылкой водки и познавательной беседой, после чего гости оставили нас отдыхать. Равномерный приглушенный звук дизелей не мешал спать, а действовал убаюкивающе, к концу похода я настолько к нему привык, что перестал его замечать. Спали мы недолго, нас разбудил страшный удар от которого заскрежетал весь корпус корабля. Я вышел из каюты и поднялся в рубку, за штурвалом был тёзка: «Ерунда Валерка, наскочили на мель, сейчас слезем!». Действительно через некоторое время после манипуляций капитана с двигателем, мы самостоятельно освободились и поход был продолжен.
Небольшое отступление, в детстве мама нас часто водила к реке, в центре Томска в Томь впадает приток называемый Ушайка. В те времена Томь была судоходной рекой, баржи ходили до Новокузнецка. На берегу лежала пара старых ржавеющих судов и мы с братом близнецом с удовольствием лазили по ним, как и другая многочисленная детвора. С середины шестидесятых годов началось интенсивное освоение северных районов области, где нашли нефть, а позже и газ. На Томи началась интенсивная добыча гравия со дна реки, производилась она специальными судами называвшимися «земснарядами», сотни барж везли его в северные районы. В результате к середине восьмидесятых годов профиль дна реки был нарушен, река обмелела, южнее Томска судоходства больше нет, в летние месяцы кое-где реку можно преодолеть в брод. Добыча гравия была остановлена, но реке был нанесён непоправимый ущерб.
От Томска до устья Томи, места, где Томь впадает в Обь всего 45 километров и к концу дня мы миновав остров Пушкарев и широкую горловину оказались на великой Сибирской реке. Шли по Оби только в светлое время суток, как-то встретился большой танкер, тёзка объяснил — это судно проекта «Лена нефть», оборудовано локатором и может плыть по реке в любое время суток. На ночь мы останавливались швартуясь к берегу, при швартовке часто использовали Юрку, он был небольшой и ловкий, Вася сразу оценил его безотказность – Юра не возражал. Большую часть пути погода нам благоприятствовала, стояло позднее «бабье лето» - солнечные, ясные и безветренные дни, но на последней трети маршрута сильно похолодало, по утрам стояли длительные туманы, усиливающийся ветер гнал волну и однажды мы пережили настоящий шторм. В первые дни похода я часто приходил днём в рубку, мы «скорешились» с тёзкой и он поведал много интересного. В рубке перед капитаном на специальной подставке находилась лоция – атлас карт реки Обь, каждая страница показывала небольшой участок реки на котором обозначены глубины, отмели и опасные места, отмечены места затонувших кораблей и крупных предметов, указано местонахождение береговых и плавучих средств навигационного оборудования. Капитан объяснил мне назначение и правила пользования береговой и плавучей обстановкой, я ранее об этом даже не подозревал, все пояснения сопровождались интересными историями из его судовой практики. Большие порты мы преодолевали без остановки, ночевки производили в безлюдных местах, на третий день похода, вечером крепко и весело отметили дни рождения именинников, кок изготовила даже праздничный торт со свечами – я вступил в возраст Христа. Во время банкета ребята рассказали, что после Колпашево они несколько дней посветят рыбалке, не против ли мы? Мы были только «за» и напросились помочь им. Это был последний рейс текущей навигации — далее зима, времена были «Ельцинские», деньги за сезон экипажу выдавали с большой задержкой, поэтому в эту ходку необходимо было создать запас рыбы для поддержания бюджетов. В Колпашево катер заправился топливом, и после того как мы прошли Тогур началась «путина».
Процесс назывался «каладанием» по имени главного орудия лова. Каладан – это орудие браконьерского лова стерляди и осетровых тралящего типа, к трубе диаметром 50-60 мм и длиной 2,5-4 м, прикрепляется сеть (бредень), верхний край сети соединяется корабельным канатом. Принцип ловли прост, баржа остается привязанной в укромном, закрытом месте у берега, катер выходит на середину реки, сбрасывается в воду труба с сачком из сети, под силой тяжести она опускается на дно – канат полностью вытравляется. Двигатели на катере выключаются и судно сплавляется по течению какое-то время, труба с сетью совершает поступательное движение по дну и если там находится кормящаяся у дна рыба, то она становится добычей каладана. На верхнем мостике рубки размещали повариху вооруженную сильным биноклем, она наблюдала обстановку, следила чтобы не появилась речная инспекция, мы всем коллективом вытаскивали каладан и после подъема его над водой, в случае улова освобождали его содержимое, кидая пойманную рыбу в приготовленные мешки. Все делалось очень быстро без задержек, пойманная рыба подвергалась селекции, особи длиной менее 25 см экипаж называл «гвоздями», такая рыба возвращалась в реку – более крупная становилась уловом. Успех зависел от того попали на рыбное место или нет, в первые два дня мы забрасывали каладаны (их было два, большой и маленький) по два — три раза улов был не большим. Между Нарымом и Каргаском попали на рыбную яму, за один заброс выловили четыре мешка. Помню что при селекции мои руки так замёрзли, что потемнело в глазах, мужики оттащили меня от борта, повариха спустилась и засунула мою голову себе под мышку, кисти стала растирать руками – очухался, недаром во время войны немцы проводили опыты по заморозке наших моряков подводников и оживляли их укладывая к ним женщин. Добыча рыбы осуществлялась три дня, потом похолодало. Вечерами мы под водочку дегустировали пойманную стерлядку, наелся я ее в разных видах на всю жизнь, в ассортименте была вкуснейшая уха, аппетитная жареная рыба под мукой и в кляре – кок была специалистка «что надо», замороженная строганина и просто «чушь» - сырая свежая с перцем и солью. Во время рыбалки запомнилась ещё одна зловещая история. К тому времени мы уже миновали знакомый по стройотрядам Каргасок, и решили последний раз «покаладанить», Василий попросил его высадить на большом острове, парень решил поохотиться. Закончив с ловом катер направился к острову забрать матроса, за штурвалом был тёзка. Нам в глаза светило солнце, подходя к острову увидели Васю, в руках он держал ружьё, на конце ствола был какой-то предмет, солнце слепило и разглядеть его не было возможности. «Ну вот, похоже утку подстрелил» - сказал первый капитан. Когда причалили, Юрка сбросил трапп и Вася поднялся по нему на борт, я увидел как Юра испуганно отскочил в сторону. Открылась дверь в рубку и Васёк с направленным на нас двуствольным ружьём стал подниматься в рубку – на конце ружья висел человеческий череп, с отверстием чуть выше темени. Капитан проявил невиданное самообладание, сначала он вскрикнул: «Ты чего на борт притащил?», потом взяв себя в руки, спокойным голосом скомандовал: «Вася осторожно три шага назад из рубки!» - когда тот отошёл назад, продолжил: «Поставь ружьё на предохранитель». После выполнения матросом команды, Валера по-отечески несильно двинул Васе по физиономии: «Ты совсем дурак, с заряженным оружием лезешь в рубку? Прочь убирай свою находку с судна!». Вася выполняя команду, обиженно сказал: «Вам хотел показать! Если бы знал не заморачивался бы, насилу оторвал череп от скелета с останками тела». По прошествии лет понял, это было предупреждение для меня свыше – «Не пей вина Гертруда – будь осторожен, ты на Севере!». Тогда не придал этому значения, а зря – в августе, в пьяной драке получил множественные ножевые ранения. Выжил и довольно быстро восстановился – кто-то за меня видать сильно молился.
По сравнению с восьмидесятыми годами прошлого века интенсивность движения на реке упала кратно, в стройотрядах мы не раз работали в порту, редко если в интервале пяти минут на реке не появлялось новое судно. В это плавание встреча с каждым другим кораблем становилась значимым событием. Когда до конечной цели оставалось около двух суток пути, капитан встреченного катера по рации рассказал нашему экипажу, что накануне в ближайшую к нам пристань заходил идущий впереди нас корабль с водкой на борту. Вечером участковый выгнал его с пристани прочь, но черное дело «бутлегер» сделал, и в порту куча страждущих и болеющих с похмелья аборигенов. К тому времени собственные запасы «огненной воды» у экипажа закончились и два капитана обратились ко мне с просьбой продать шесть бутылок из «НЗ» хранившегося в станции, для «меновой» торговли со страждущими. Так как сам и проболтался – то не смог отказать «речным волкам». Когда мы причалили к сей пристани, начался торг напоминавший рассказы о путешествии Джеймса Кука в Полинезии, вместо бус использовалась водка. К тому времени закрылись все геофизические разведки и процветавшие в советские времена леспромхозы, кто-то из местных жителей подался на вахты, а большинство влачило жалкое существование – многие мужики просто спились, у меня самого масса знакомых не переживших времена этого «дикого капитализма». Цена установленная экипажем была универсальной и «беспредельной» одновременно, пол литра универсальной валюты обменивались на ведро клюквы или брусники, один страдалец обменял целое ведро кедрового ореха. В результате торгов экипаж существенно запасся на зиму, тем что щедро местным жителям дарила тайга.
Последняя запоминающаяся история произошла на следующий день, вновь отличился матрос Вася. Мы встретили большой корабль основательно севший на мель, речной закон гласит – «Помоги терпящим бедствие!». Баржу привязали к берегу, потерпевшее судно взяли на буксир и успешно сняли с мели. За оказанную услугу экипаж пострадавшего судна предложил всё ту же универсальную валюту. Тёзка вышел на борт принять драгоценную благодарность, за штурвалом оставил Василия, я тоже был в рубке. Задача матроса была аккуратно подойти к другому кораблю, когда Василий производил этот манёвр, он вслух комментировал свои действия: «Ударю – не ударю!» (это литературный перевод)». В результате «Уебал» (это оригинал) носом катера борт другого корабля, пробив в нём большую дыру выше ватерлинии. «Вася я тебя убью!» - закричал тёзка. «Нормально, все равно идём в Каргасок на зимовку. Там заварим!» - сказал капитан другого корабля, передавая тёзке ценный груз.
После обеда следующего дня мы покинули великую сибирскую реку Обь и вошли в протоку с названием «Посал», на которой расположен порт Калтогорск – речные ворота славного города Стрежевой. Ночью выпал обильный снег, поверхность реки и проток покрылась «шугой» (тонким льдом), по прибытию мы сердечно попрощались с экипажем, в награду за помощь, нам дали по большому пакету со стерлядкой, половину своего я без сожаления отдал другу – начальнику Женьке, за не довезённый в целости НЗ. Станцию завели и съехав по аппарели на берег приступили к работе, но это уже другая история.
