Таксист — седой, как лунь, дедуля с нежным налётом интеллегенции, пульнул в зеркало заднего вида мимолётную улыбку — успеем!
Ехать 7 минут. Господи! ЦЕЛЫХ СЕМЬ! Но их за глаза хватило для осознания того, что старикан — заядлый питерский театрал.
— Милочка, в городе более 30 роскошных театров. Хм..значит, записывайте: мастерская возле Володарского моста, там божественно играют Тартюфа. В Коломенском, непременно — Баттерфляй.
Ах да! На Аиду идите к 3-му акту. Первые 2 посидите в баре рядом с бельэтажем в компании Проссеко...Как это почему? Да потому что в этих 2-х актах тааакая муть!
Билет не сканируется. Металлодетектор злобно рявкает. Дрожащей рукой швыряю ключи на стол.
Мгновение, и я ощупываю взглядом царственную ложу, пёструю публику.
Вижу, как некоторые гости спешно стягивают с себя пухловязаные безразмерные свитера, а под ними...Святая Баядерка! Вспархивают иссяня-чёрные платья в облипочку, замшево-малиновые лодочки на шпильках, боа из искуственных перьев.
А на улице минус 24!
Вот они! Потомки местного дворянства! В театр только при параде! Не то что я — крестьянка в сапогах-дутиках из Декатлона.
Колькольчик позвал глаза на сцену. Помните фильм Астрахана "Всё будет хорошо"? Там мальчик первый раз в оперу пришёл, забрался в вип-ложу, и смотрел с открытым ртом, пока папка мочил охрану на входе.
Так вот и я...С открытым ртом. В ужасных сапогах-дутиках. Все 3 акта подряд. Инфаркт микарда у дворянства. Вооот такой рубец!
Гуттаперчевые балерины в колготках, подчёркивающих каждый изгиб, каждую складочку. Худенькие! А иначе никак. Читала, что раньше в училищах их регулярно взвешивали и беспощадно отчисляли за лишний кг.
Поэтому они голодали по 5 дней ДО процедуры. А перед весами шоколадочку надкусывали, чтоб сознание не потерять.
Читала, как тщательно стирали до состояния муки обычное стекло и подсыпали в пуанты. И к концу танца несчастные пальцы жертвы превращались в густое кровавое месиво.
Читала, что обратная сторона балета — вечная вонь потных партнёров. И конечно же боль...
Но господи, КАК ЖЕ КРАСИВО с другой стороны.
О тело, подвластное танцу, о сияющий взор! Разве можно из танца понять твою душу, танцор?