Коляда, коляда,
Отворяйте ворота,
Доставайте сундучки,
Подавайте пятачки.
Хоть рубь,
Хоть пятак,
Не уйдём из дома так!
- Эй, Василич, угости первачем? - у забора стоял раскрасневшийся паренёк и компания ребят.
- У нас закуска своя, вона скока, полна котомка, - парень поднял вверх тряпичную сумку.
- Али нет самогона? Смотри, сани уволокем, долго не найдёшь.
Василич, сидящий на крыльце дома, поднял на парня затуманенный взгляд, затянулся самокруткой, выпуская в воздух сизый клуб дыма, заплетающимся голосом ответил:
- Сани уволокёшь? У меня дочку черт уволок, что мне с ваших саней, бери, коли не лень табе тащить их.
Парни враз умолкли, подошли ближе к забору.
- Как черт уволок? Куда уволок?
- Нечего старого простофилю слушать. Опять напился ирод, - встряла в разговор бабка, появившаяся на пороге. Дала парню бутыль с самогонкой, подхватила деда под руку и повела в хату. Зайдя в дом, убедившись, что их никто не слышит, накинулась на старика.
- Ты сам черт! Чего молотишь то? Не токмо табе про девку такое говорить?
- Ну, был же черт, - вздохнул старик.
- Не было никакого черта, замерзла Алёнка, и все тут. Чтобы больше не слышала, что такое людям мелешь.
Алёнка с нетерпением дождалась полуночи, наспех накинув на плечи теплую шаль, прихватив с собой свечи с зеркальцем, побежала в сени, и поспешила в сторону бани. На дворе Рождество и Святки, особенное, загадочное время. Это значит, что пришло время гадать.
Слабый огонек дрожащим пятнышком горел по фитилю и вот-вот пытался погаснуть. В его отблесках темная баня стала совсем неуютной и жуткой. От ее закоптелых стен веяло страхом, длинные чёрные тени зловеще плясали по углам, даже привычный запах старой печи неприятно душил. На улице протяжно завывал ветер, просачиваясь в дверные щели, обдавал и без того замерзшую девушку лютым холодом. Она тревожно вздохнула, наглухо укуталась в шерстяной платок.
- Суженый мой ряженый, мне судьбой предсказанный, покажись, - чуть слышно шептала Алёнка, всматриваясь в отражение.
"Еще две минутки и побегу отсюда" - пообещала она себе. "Ка бы не застыть в такой мороз, мачеха то всыпит мне".
Позади нее, со скрипом приоткрылась дверь предбанника, словно впуская в клубящийся сумрак незримого призрака. Зимняя, морозная ночь сплетала таинственные шорохи в зловещую разноголосицу. Воображение девушки превращало из них все больше и больше страхов.
Алёнка зажмурилась затаив дыхание, изо всех сил пытаясь преодолеть испуг, не заплакать, не умчаться прочь, взглянуть в зеркало.
- Я не боюсь! - наконец она набралась смелости и открыла глаза.
- Кого не боишься? – мягкий, красивый, бархатистый голос мужчины мгновенно разогнал все подступившие к ней страхи. За ее спиной стоял хорошо сложенный молодой человек в черном плаще.
"Не иначе кто играет со мной злую шутку, или я сплю?" Алёнка обернулась, никого нет. Повернулась, в зеркале позади нее все так же виднелся мужчина.
- Кто ты? - спросила она.
- А кого ты звала?
- Сссуженого, - дрожащим голосом ответила Алёнка, потирая замерзшие руки.
- Так вот я пришел. Спрашивай, что хочешь знать? Всё обо всём расскажу.
Алёнка спрашивала и слушала и слушала, не отрывая глаз, не смотря на пущий холод. Так уж мягок и приятен был его голос и красивые обещания.
- Дом у нас будет большой? - продолжала Алёнка.
- Самый большой, с резными ставнями, - ответил мужчина.
- С петушком на крыше? - не унималась она.
Мужчина кивнул, ласково улыбаясь Алёнке в ответ.
- А детишек много у нас будет?
- Много-много, сколько сама пожелаешь...
- Любить только меня одну будешь? - с трепетом спросила Алёнка.
- Только тебя одну, всю жизнь на руках носить буду, - кружил голову наивной девушке.
Незаметно пролетела ночь, когда с первыми лучами солнца тьма стала отступать, незнакомец замер, словно вспомнив о чем-то очень важном, затем протянул руку девушке:
- Идем, Алёна, нам пора, - и она, словно околдованная, шагнула ему навстречу.
- Господи, помилуй, - крестилась мачеха приговаривая.
- Замерзла до смерти, мила моя, - пыталась отогреть засиневшее лицо девочки. Гладила Алёнкины околевшие щеки и руки, голося:
- Ой, погубила, сама погадать надоумила, ой, дурёха бестолковая.
На крик прибежал отец, так и замер, увидев мертвую дочь.
- Это ещё шо таке? – показал пальцем на следы.
- Как-будто козлиные...
- Никак черти себе невесту выбрали. Свят, свят, свят, - снова женщина перекрестилась, затёрла следы копыт.
- Показалось тебе, старый, нет там ничего, мороз инеем пол разукрасил. Не вздумай брякнуть кому, хочешь, что бы моих детей устращали? Кривотолки то быстро пойдут. Алёнке уж все равно, а нам еще жить да жить...
Отец тяжело вздохнул, потом всхлипнул. Так и молчал, старик, об этом, вспоминая лишь на колядках о чертовых копытцах...