Доцент.

Идёт 1993 год, молодому доценту научно-исследовательского института Олегу Никифорову приходится, мягко говоря, непросто. Копеечную зарплату на работе часто задерживают, денег катастрофически не хватает, и, чтобы хоть как-то поднять свой уровень жизни и иметь дополнительный доход, решает он однажды заняться частным извозом на своей старенькой "Шестёрке".

И вот, честно отпахав днём в институте, приходит этот учёный домой, ужинает чем Бог послал, немного отдыхает, затем садится за руль и до полуночи усердно "бомбит".

Месяц таксует. Два. Три. Уже хронически не высыпается, при этом дико устаёт, зато хоть как-то поправляет своё финансовое положение и начинает потихоньку рассчитываться с долгами.

И, казалось бы, ничего, терпимо, жить, как говорится, можно, только вдруг на четвертый месяц этой, так называемой, дополнительной работы с ним происходит наинеприятнейшее событие, которое усугубляет его и без того невесёлую жизнь кардинальным образом.

Доцент. Изображение создано нейросетью.

А именно: в один из вечеров, проезжая возле ночного клуба в поиске очередного клиента, он замечает на своём пути компанию парней крупного телосложения, пытается их аккуратно объехать слева по луже, но вместо этого случайно угождает в ней колесом в яму и тем самым сильно обрызгивает одного из толпы.

• Э-э! - тут же раздаётся голос "пострадавшего" здоровяка, - Ты чё творишь, гнида? Стой! Куда поехал?

Молодой доцент делает вид, что не замечает его, проезжает дальше, ускоряется, тогда тот, не раздумывая, бросается за ним в погоню и теперь уже кричит на бегу:

• Слышь, кому говорю? Тормози! Ты мне кроссовки попортил!

Бугай не унимается метров сто, упрямо бежит за "Шестёркой", но всё же после того, как она набирает приличную скорость, растворяется, так и не догнав, в темноте.

Дабы не испытывать судьбу, Никифоров сворачивает на неприметную улочку, потом ещё на одну, и ещё, и вскоре, как шпион, покидает этот недружественный район, продолжив таксовать в другой части города.

Часа три-четыре благополучно "бомбит", даже успевает подзабыть про того обрызганного парня, мол, было и было, однако в первом часу ночи, когда он, сонный и уставший, возвращается домой, а за ним неожиданно увязывается подозрительная "Девятка", открыто преследующая его, то тут Олегу вновь становится не по себе.

Незнакомый автомобиль начинает навязчиво сигналить, моргать фарами, лихо подрезать. Из его открытых окон машут накачанными руками. А чуть позже он и вовсе, обогнав "Шестёрку", резко тормозит перед ней, заставив нашего таксиста остановиться.

Далее из этой "Девятки" выскакивают четверо братков, подлетают к вжавшемуся в руль Олегу и давай ему сходу предъявлять:

• Мудила, тебя кто так ездить научил? - орёт один из них.
• Чё зыришь, вылазь! - требует другой.
• Ты что не слышал, что тебе сказали? Из тачки вышел! - добавляет третий.

Ну а когда раздаётся голос четвертого братка, то Никифоров сразу узнаёт в нём того самого кричавшего парня, которого он случайно обрызгал у ночного клуба:

• Я почему за тобой бегать должен? - разъярённо спрашивает тот, - Чего не остановился тогда? Думал, я номера твои не срисую?

Не дождавшись ответа от трясущегося таксиста, компания "помогает" ему вылезти из машины, затем обрызганный бугай хватает его за гриву волос и тянет вниз, опуская к своим кроссовкам:

• Вот, посмотри, как ты мне "Адики" попортил, - продолжает негодовать он, - а ещё новые "балалайки" замочил. И как я теперь в таком виде к тёлке пойду?
• Ты чё, косматый, - добавляет его товарищ, - решил нашему братишке вечер испортить? - и пинает Олега поставленным ударом в живот.

Молодой доцент, скрючиваясь от боли, падает на мокрый асфальт, после чего незнакомцы налетают на него со всех сторон, как стервятники, и наносят ему ещё несколько разящих ударов.

• Ребят, да вы чего, не надо, - вскрикивает умоляюще Никифоров, - я ж не хотел. Извините. Я всё почищу.

Насытившись агрессией, компания успокаивается, хозяин "испорченных" кроссовок долго глядит на Олега, а потом говорит ему спокойным голосом:

• Да засунь свои извинения знаешь куда? Ты мне лучше скажи: чем компенсировать будешь? - и переводит взгляд на "Шестёрку", всматриваясь в её салон, - Чё там у тебя? Магнитола есть?

Побитый Олег с трудом поднимается на ноги, утирает кровь и, глотая слова, отвечает:

• Мужики. Да я ж обычный научный сотрудник. На работе гроши.
• Кто, кто ты? - перебивая, ржут парни в голос.
• Доцент я, - продолжает жалобно Никифоров, - работаю в НИИ. А по вечерам вот таксую. Ну, чтобы было на что хлеба купить.
• Понятно, в общем, терпила ты, - смеясь, делает вывод "обрызганный" браток.

И, побивая кулаком своей правой руки по ладони левой, заявляет:

• Ладно, баклан, некогда мне тут с тобой базарить, короче, поступим так: отдашь нам в компенсацию сегодняшнюю выручку, что успел "набомбить", магнитолу твою, пожалуй, тоже возьму. Ну, развезешь пацанов по адресам, и, будем считать, косяк твой исчерпан.

Никифоров не спорит, обреченно кивает и, отдав требуемое, покорно развозит издевающихся над ним всю дорогу друзей этого лиходея.

А уже дома с горечью вздыхает и думает: "Ну и дела. Ничего не заработал, магнитолы лишился, бензин попросту сжёг. Так ещё и, ко всему прочему, отхватил прилично. Вот как я в таком разукрашенном виде завтра в НИИ пойду?"

Но всё же не раскисает и, немного погодя, с оптимизмом прикидывает дальше: "Что ж, к трудностям мне не привыкать, значит, буду в разы больше калымить. Ага, возьму на работе больничный, а сам выйду таксовать в будние дни, потом в выходные - от зари до зари и, авось, наверстаю."

Так и сделав, последующие дни он безбожно "бомбит", не смыкает глаз, и в итоге, "сидя на больничном", зарабатывает даже больше, чем изначально планировал.

И все бы ничего, через несколько месяцев досадная ситуация с братком почти забывается, жизнь продолжается, идёт своим чередом, как вдруг в один из вечеров Олег традиционно собирается потаксовать после работы, только-только отъезжает от дома, смотрит: а на выезде из его двора "Девятка" с открытым капотом стоит, и возле неё тот самый мерзкий тип с озадаченным видом ходит!

У Никифорова сразу учащается пульс, частота дыхания, начинают потеть ладошки. Ну а когда неприятель обращает внимание на проезжающую мимо "Шестёрку" и встречается с ним глазами, то научного сотрудника аж потряхивает:

• О! - узнав знакомое лицо, машет довольный браток, - Слышь, тормози.

Олег нехотя останавливается, выходит мрачнее тучи из машины, а здоровяк продолжает:

• Дружище, в моторе разбираешься? - добродушно спрашивает он, - Посмотри, а? А то ваще не заводится.

Кивнув челкой, Олег заглядывает под капот, проверяет аккумулятор, свечи, бензонасос. Всё проводочки какие-то дергает, но ничего не помогает.

Минут пятнадцать безуспешно ковыряется, после чего браток не выдерживает и, останавливая его, говорит:

• Ладно, друганя, не мучайся. В сервис надо тянуть. Там пацаны быстро сделают.

И следом предлагает:

• Давай ты меня лучше на буксир возьмёшь. Есть трос? Тут недалеко.

Почесав голову, Никифоров вспоминает про свой старенький трос, достаёт его из багажника, цепляет к обеим машинам и вскоре, взглянув в зеркало заднего вида, начинает осторожно трогаться с места.

Но что такое? "Девятка" никак не хочет идти. Словно в землю вцепилась.

Молодой доцент жмёт на педаль газа сильнее, начинает пробуксовывать, слышит свист шин, а через мгновение и громкий треск, также удар откуда-то сзади, и его автомобиль облегченно "прыгает" с места.

"Не понял?" - затормозив, удивляется Олег.

Выходит из машины посмотреть, что случилось, и теперь слышит раздражённый голос братка:

• Ты чё творишь, придурок? Совсем берега попутал?

Никифоров подходит к "Девятке", с ужасом замечает на ней треснутое лобовое стекло, потом, виновато поджав губы, смотрит на свою вырванную буксировочную проушину, на валяющийся на дороге трос, здоровяк же тем временем не утихает:

• Ну всё, косматый, ты конкретно попал, ещё на капоте косяки!
• Да где хоть? - пререкается, всматриваясь в капот, Олег.

Тогда браток хватает его за длинные волосы, тычет носом в каждую вмятину и царапину на капоте, а тот лишь суетливо оправдывается:

• Эти царапины не от троса. Я же видел. Они здесь и до него были.

Но хозяину "Девятки" всё равно. Ударив пару раз Никифорова головой об капот, он грозно заявляет:

• Короче так, нефорюга, некогда мне тут с тобой цацкаться: даю тебе на устранение косяков ровно неделю, до 25-го. И не дай Бог, если в назначенный срок, в это же время у клуба "Багира" не будет стоять моей тачки с новым лобовым стеклом и с ровным капотом...

А затем, забрав ключи от "Шёстерки", с пробуксовкой трогается с места и уезжает в неизвестном направлении, оставляя после себя лишь густые клубы пыли.

Пришибленный учёный возвращается домой медленным шагом, слёзы наворачиваются, обида душу гложет, разрывает от несправедливости, и он всё думает: "Ну почему? За что? За какие такие грехи мне выпали эти убытки и страдания? Ведь я всего лишь хотел подзаработать. Всего лишь хотел жить более-менее достойно..."

Весь оставшийся вечер Олег яростно причитает и жалуется на судьбу, однако уже на следующий день вновь берёт себя в руки, успокаивается, к тому же быстро находит на работе коллегу-мастера, который сможет ему помочь со спешным ремонтом "Девятки".

Никифоров платит "спецу" две цены за срочность, тот в свою очередь покупает всё необходимое, добросовестно устанавливает, на совесть красит. Более того устраняет неисправность в системе зажигания, делая так, чтобы к моменту встречи автомобиль был на ходу.

Успев точно в срок, Олег встречается с хозяином "Девятки", передаёт ему ключи, рассказывает, что было сделано, обращая особое внимание на то, как теперь заводится машина:

• А? С пол-оборота! - говорит будто бы даже довольный он.
• Ну вот же, красава, - поднимая большой палец вверх, радуется браток, - исправился, значит.

Жмёт крепко руку "исправившемуся" доценту, возвращает ключи от "Шестёрки" и, немного погодя, уезжает, всё так же лихо трогаясь с места.

Никифоров провожает верзилу облегчённым взглядом, садится в свой автомобиль и хочет после недельного перерыва поехать "бомбить", но что такое? Прокатившись на своей "ласточке" несколько метров, он слышит, как она вся дребезжит и скрипит, понимает, что у неё совсем не включается вторая передача. Вместе с тем образовался огромный люфт руля, практически отсутствуют тормоза. А ещё, что напрочь вгоняет в тоску, из подкапотного пространства доносятся уж больно подозрительные стуки!

"Вот, же с... - ударив руками по рулю, негодует доцент, - Он что из неё всё соки выжал? Не пойму, в ралли на ней участвовал? Как можно было за неделю убить так машину?" - и с кислой миной на лице направляется к коллеге-мастеру.

Ну а когда тот позже подтверждает самые печальные опасения и озвучивает сумму ремонта "Шестёрки", молодой учёный мгновенно бледнеет на глазах, хватается за голову и, скрипя зубами, решает: отныне не таксовать, законсервировав свою "старушку" до лучших времён в гараже.

В общем, дальше дела у Олега хуже некуда. Шабашки нет, почти всю зарплату, заработанную в НИИ, отдаёт на многочисленные займы, при этом питается через раз, во всём себе отказывает. Даже на работу и ту, пока ходит пешком, все семь остановок.

Тем не менее и в такой удручающей ситуации старается не раскисать, ищет возможные варианты дополнительного заработка и очень скоро находит.

"А что если мне к Яркову пойти? - вдруг вспоминает он про своего бывшего коллегу, - Ну, к этому челночнику, который год назад променял наш институт на рынок. Помнится, он мне при встрече "грозился" помочь."

И вечером, найдя в записной книжке номер телефона этого Яркова, звонит ему, тут же спрашивая по делу:

• Антох, привет! Помнишь, ты мне как-то при встрече, говорил, что тебе помощники нужны? Возьмёшь меня к себе на рынок?
• О-о, Никифоров, здорова! - гогочет в ответ торгаш и, не раздумывая, отвечает, - Да не вопрос, конечно, возьму. Как раз очередную точку открываю.
• Спасибо большое, - благодарит его радостно Олег и уточняет, - только мне бы, Антох, на полставки к тебе. В выходные-то, само собой, можно на весь день, а вот в будни только вечером смогу. Днем же в НИИ нашем работаю.

На что приятель ухмыляется, заявляя на полном серьёзе:

• Олежка, да бросал бы ты этот институт, зачем время тратишь? Тебе деньги вообще нужны? Знаешь, сколько у меня сейчас со всех точек выходит? Да как минимум в несколько раз больше, чем в твоём вшивом НИИ.

В ответ Никифоров тяжело вздыхает и бормочет, рассуждая вслух:

• Да понятно, но всё же как я брошу. Считай, отец мой и мать всю жизнь наукой занимались, два деда с учёной степенью были. Вот и я, так сказать, по стопам их пошел.
• Ясно, - смеётся Ярков, предлагая, - ну в таком случае хотя бы отпуск возьми. Насколько помню, раньше никто из наших коллег в него не ходил. Невыгодно было. И этих неотгуленных дней почти у каждого сотрудника на несколько месяцев набиралось.
• Точно-точно, - весело подмечает Олег, - у меня ж, наверное, тоже уже месяца на два набежало. А это мысль.
• Конечно. Вот сразу на два и бери, если дадут. А за этот срок постоишь, поторгуешь. Кто знает, может, поймёшь, что совсем не твоё.

Далее они прощаются на оптимистичной ноте, довольный доцент искренне радуется появившемуся варианту заработка, и на следующее утро, придя в институт, пишет заявление на весь неотгуленный отпуск, спешно согласует его у понимающего начальства, а затем на всех парах мчится к приятелю на рынок, выдав тому шутливо при встрече:

• Ну всё, господин Ярков, с этого дня можете эксплуатировать меня по полной. На два месяца в отпуске я.

Ярков улыбается, перечисляет его будущие обязанности, зарплату озвучивает, Никифорова всё более чем устраивает, и в последующие дни новоиспеченный торгаш целыми днями батрачит на рынке.

А через два месяца, прикинув все "За" и "Против", он берёт в НИИ ещё один отпуск, только теперь за свой счёт. За ним оформляет липовый больничный, один, другой, третий. После чего и вовсе пишет заявление об уходе, решив всё-таки распрощаться с дорогим его сердцу институтом.

Но ничего, время идет, бывший учёный окончательно обживается в торговле, начинает понимать, как и на чём можно подзаработать побольше. Через год совсем чувствует себя как рыба в воде и вместе с тем уже подумывает о собственном палаточном бизнесе.

В итоге, набравшись духа, уходит с благодарностью от приятеля, едет самостоятельно в Китай, закупается там преимущественно недорогими, но пользующимися спросом свитерами, а потом открывает свою первую точку в самом закутке рынка.

Несмотря на её расположение, Никифоров всё же добивается определённых успехов, развивается, набирает неплохой ход. И, кажется, в дальнейшем только вперёд, неудачи и невзгоды уходят, как вдруг на горизонте снова появляется тот самый "обрызганный", и уверенность в завтрашнем днем моментально теряется:

• А, слышь? - подойдя к палатке, не сразу узнаёт он Олега, - С этого месяца за место нам будешь платить. Ушан больше не при делах, вчера так порешали.

Никифоров слышит до боли знакомый голос, видит этот дикий до безобразия взгляд и от испуга выпускает из рук зеркало, которое, ударяясь об асфальт, громко разбивается на куски.

• О-о, подожди! - узнаёт его тогда же браток, - Дак ты же этот, косматый терпила, - и радостно хохочет, - аха... Точно!

Подходит к Олегу поближе, фамильярно лохматит ему волосы и, подшучивая, продолжает:

• Чё, так и не подстригся? А зеркало зачем разбил? Криворукий, что ли? Аха...

И поначалу это даже похоже на встречу старых друзей: здоровяк протягивает торговцу руку, крепко обнимает его, приподнимая с места, но вскоре задумчиво прерывает своё "тактильное" общение, сердито произнеся:

• Э-э, подожди. А чё ты в прошлый раз говорил типа в науке работаешь? Типа денег у тебя нет, таксуешь и всё такое. Выходит что, ты меня как лоха развёл?
• Не-не-не, - тараторит, оправдываясь, Олег, - я в тот раз правду сказал. Честно-честно. Просто сейчас в науке совсем все печально. Да и моей "Шестёрки", - с сожалением вздохнул он, - считай, тоже почти уже нет. Вот и заделался на постоянной основе в челночники.
• Понятно, понятно, - выдвигая подбородок, кивает браток и с ухмылкой резюмирует, - ну что ж, значит, теперь вместе будем работать.

Вслед за этим переводит свой подобревший взгляд на свитера, заполонившие палатку Никифорова, около минуты с интересом изучает весь их ассортимент и потом спрашивает:

• А это что, из новой коллекции какие-то? Популярные?
• Ну да, самые модные, - врёт на автомате торгаш, - только-только из Европы привез.

Услышав про Европу, здоровяк охотно тянется за несколькими свитерами сразу, сдёргивает штук семь-восемь с вешалок, накидывает себе на руку, задавая Олегу утвердительный вопрос:

• Сделаешь босяцкий подгон? Пацанов подогрею, - и смотрит на него пронизывающим взглядом, попробуй тут откажи.
• Забирай, - против воли соглашается продавец.

Браток расплывается в улыбке, вновь радостно треплет Никифорова по шевелюре и, легонько ударив его кулаком в живот, говорит весело на прощание:

• Хоп! Ну ладно тогда, удачи тебе. Жди в расчётный день, свидимся.

Но не проходит и недели, как этот надоедливый верзила опять появляется на точке Олега со всеми взятыми свитерами в руках и, выпучив глаза, на него сходу быкует:

• Слышь, падла, ты чё мне подсунул?
• В смысле? - переспрашивает огорошенный челночник.
• Свитера-то твои оказались полное… - закипает ещё сильнее он, - Пацаны мне за них предъявили, говорят, чешутся до сих пор, аллергия какая-то, пятна повылазили. Да и вообще, это же галимый Китай!

Олег молча разводит руками, не зная, что на это ответить, в таком случае браток швыряет ему в лицо все свитера, решительно заявляя:

• Короче так, барыга, некогда мне тут с тобой бакланить. Забирай свои беспонтовые свитера, возвращай мне за них деньги, а иначе я тебя щас...

Никифоров от такого чуть не падает:

• Да какие ещё деньги? - непроизвольно повышает голос он, - Я ж тебе их и так бесплатно отдал. Босяцкий подгон же сделал.
• Чего?! - подходит вплотную здоровяк, - Чё ты мне паришь? Какой это подгон? Ты чё, лох, в себя поверил? - и внезапным силовым приёмом сбивает бедного челночника с ног.

После такой неприятной встречи Олег долго держится за плечо, рассуждая с недовольной гримасой: "Ну как, как от одного такого имбецила может быть столько проблем? Он же, как заноза, как самый настоящий паразит. Да таких травить надо, как тараканов. Как клопов, уничтожать, - и нервно посмеивается, глядя на свитера, - это ж надо до чего дело дошло, теперь я у него уже и шмотьё своё выкупаю."

Но делать нечего, в расчётную дату им снова встречаться. Понимая это, Никифоров обреченно успокаивается и продолжает работать дальше, учитывая вновь появившийся тягостный фактор.

Впрочем проходит время, наступает момент, когда Олег должен "отслюнявить" братве, а этот бугай к нему почему-то так и не приходит.

Наступает момент, когда Олег должен "отслюнявить" братве, а этот бугай к нему почему-то так и не приходит.

Терпеливый продавец ждёт его до позднего вечера, то же самое повторяется и назавтра, и только на третий день к торговой палатке с китайскими свитерами подходит незнакомый браток с видом лютого уголовника, проясняя ситуацию:

• Так это, стало быть, за тебя Толясик просил? - начинает загадочно разговор он.

Никифоров глядит на незнакомца с непониманием, хлопает глазами и тактично переспрашивает:

• Простите? Не совсем понял, Вы о чём?
• Ну, Толян, "Боксёр", - повторяет нехотя тот, - он просил твою точку не трогать.

Озадаченный Олег отводит взгляд в сторону, гадая, о каком Толяне "Боксёре" идёт речь, а потом, предположив, что у них из общих знакомых может быть лишь тот "обрызганный" браток, вновь аккуратно переспрашивает:

• Я извиняюсь, имеется ввиду, Толян, который на синей "Девятке" и в модных кроссах "Адидас"?
• Да.
• Тогда, возможно, за меня, - настороженно отвечает он, - а что?

Незнакомец кривит лицо, с сомнением разглядывает торговца и следом интересуется:

• А с чего это вдруг? Неужто вы с ним кентами были?

Олег задумчиво приподнимает брови, выдав ему обтекаемый ответ:

• Ну как кентами, и почему были? До сих пор иногда встречаемся. Когда надо, он у меня деньги берет. Ну или даже "Шестёрку" мою покататься.

На что тип вдруг реагирует оживлённо, задавая ещё более непонятный вопрос:

• "Шестёрку", говоришь? Так это что, выходит, твоя, что ли, была?

А затем, видя вытянутое лицо собеседника, тут же уточняет:

• Ну, на которой Толясик разбился на днях. Ты что не в курсе? Наглухо. На чей-то "Шохе" на всей скорости в дерево влетел.

Данная новость застаёт Никифорова врасплох, вызывая у него двоякую реакцию. С одной стороны - шок, изумление и жалость к человеку, которого больше нет. Но с другой-то стороны - самое настоящее облегчение. Чувство: как гора с плеч свалилась.

И, сделав неопределённое лицо, он пытается изобразить сострадание:

• Да как же так, Толясик? Такой молодой, такой перспективный. Сколько с ним пройдено всякого, сколько ещё предстояло.
• Ну вот, такие дела, - с сожалением разводит руками незнакомец, повторяя вопрос, - так что, твоя это "Шоха-то" была?

Олег делает паузу, глубоко вздыхает, опуская голову, и непроизвольно лукавит:

• Моя. Но какая теперь разница? Всё равно Толясика не вернёшь.
• Мда-а, - сокрушенно протягивает незнакомец, рассуждая вслух, - а ведь это что ж, получается, "Боксёр", уйдя из жизни, должен остался? Я же видел, эту тачку уже не восстановить никак.
• Ничего страшного, - благородно отмахивается Никифоров, - переживу как-нибудь. Сейчас главное не машина, а чтобы у "Боксёра" там, - поднимает он указательный палец вверх, - всё в порядке было.

Браток одобрительно кивает в ответ, но при этом не отстаёт, разъясняя свою мысль:

• Всё правильно говоришь, только ты меня неправильно понял. Дело же не конкретно в "Шестёрке" твоей, и уж тем более не в тебе. А в том, что, будучи живым, братан наш терпеть ненавидел должником быть. Это его прям душило, угнетало. С курса сбивало.
• Да понятное дело, - подхватывает "понимающий" Никифоров, - очень порядочный человек был, принципиальный. Но в любом случае, повторюсь, лично мне он в данный момент ничего не должен. Простил я ему "Шестёрку" свою.

Незнакомцу явно нравятся слова торгаша, тем не менее он продолжает рассуждать, убеждая:

• В точку, братан, достойно, но ты сам-то тоже подумай, ушёл-то он, получается, всё равно при долгах. И кто знает, как ему в том мире от этого будет. А пацану, как ни крути, облегчить душу надо.

После чего, решительно вздохнув, подходит за прилавок к Олегу, открывает там свою барсетку, набитую пачками банкнот, и заявляет на полном серьёзе:

• Короче так, не откладывая, надо решить данный вопрос. Поэтому я, как его близкий, хочу закрыть этот долг. Лимона полтора-два тебе хватит?

И глубокомысленно добавляет:

• Кто знает, возможно, и мне за это когда-нибудь воздастся.

Увидев немалые деньги, Никифоров окончательно впадает в ступор, совершенно не понимая, как вести себя в такой ситуации. А ещё его всё больше посещают скептические мысли: "Очень странно, на постанову похоже, может, это очередной развод? - думает с опаской он, - Вот откуда я знаю, кто на самом деле этот субъект. Где гарантии, что позднее из-за угла не выйдет внезапно воскресший Толясик и не выставит мне по привычке счёт?"

Поэтому и впредь предпочитает от любых сумм отказываться:

• Извините, но при всём уважении не могу принять эти деньги, - и великодушно предлагает, - передайте их лучше от меня его родителям. Либо кому другому из родни.

Тип с видом лютого уголовника смотрит с уважением на челночника, а тот "мочит" дальше:

• Или, как вариант, всю сумму на поминки потратьте. Проводите нашего "Боксёра" достойно. Чтоб, так сказать, с размахом, всей братвой.

Вслед за этим близкий "Боксёра" и вовсе тянет руку Никифорову, крепким рукопожатием сжимает её, восхищённо отмечая:

• Пацанский поступок, братан. Первый раз встречаю такого правильного барыгу. Понятно теперь, почему Толян за твою точку лично просил.

К тому же отвечает благородством на благородство:

• Ты тогда, раз от денег отказываешься, скажи, может, какая другая помощь нужна? Меня, кстати, Арсеном зовут. "Боксёр", если что, подо мной ходил.
• Очень приятно, Олег, - кивает торгаш и в задумчивости произносит, - хм… Помощь, говорите? Ну есть одна просьба. Не знаю, правда, насколько сможете помочь.
• Да чего не смогу-то, - слегка даже возмущается тот, - вещай, что надо.

И, набравшись наглости и идя откровенно ва-банк, Никифоров ему выдает:

• Да мне бы место на рынке получше выбить. А то, сами видите, стою тут в тупике, проходимость низкая. Ну как с такой сильно раскрутишься?
• Братка, - усмехается Арсен, - уж это точно не проблема. Сейчас с тобой беседовать закончим, и схожу посмотрю, кого можно подвинуть.

А через два дня к Олегу подходят четверо крепких ребят в спортивных костюмах, берут весь его товар и перемещают на самое лучшее место на рынке.

Каким-то чудом правда о разбившейся об дерево "Шестёрке" не всплывает, об истинных взаимоотношениях "Боксёра" и Никифорова Арсен тоже не узнает. Более того, в благодарность за "пацанский поступок" он освобождает приглянувшегося коммерсанта от "взносов" братве на год, а позднее берёт его под своё крыло и попечительство.

Теперь жизнь Олега точно меняется в лучшую сторону, ему никто не вредит, не мешает. Былое фатальное невезение уходит в небытие, вместо него же открываются лишь новые возможности для успешной торговли.

И спустя некоторое время, не без помощи всё того же Арсена, у бывшего доцента появляются сразу несколько точек с реальной одеждой из Европы, с шубами и мехами, с многочисленными кожаными куртками разных фасонов.

Не останавливаясь на достигнутом, вскоре он везёт также технику из Японии и США, круто обогащается с ней и впоследствии открывает крупный универсальный магазин, расположенный по иронии судьбы как раз неподалёку от того ночного клуба, где он когда-то обрызгал "Боксёра".

Дальше - больше. В начале 2000-ых уже матёрый пахан Арсен решает полностью покончить с криминалом, очиститься от былых грехов. Вместе с тем перейти в легальный бизнес Олега, став его полноценным коммерческим партнёром.

Обладая существенным капиталом, сколоченным в прошлом нечестным путём, он охотно инвестирует в амбициозные проекты Никифорова, всецело доверяет его предпринимательскому чутью, опыту, везению, в связи с чем через пять лет у этого союза появляется своя внушительная розничная сеть по торговле продуктами питания, несколько солидных ресторанов в столице и даже ряд других завидных активов за рубежом.

И вроде всё замечательно, бизнес прёт, дела идут исключительно в гору, однако в один момент происходит непоправимое: Арсена убивают при загадочных обстоятельствах, а стало быть, впервые за долгие годы Олег остаётся один, без крепкого плеча и нужной ему поддержки.

С уходом из жизни компаньона куда-то вмиг пропадает удача и везение, его будущие грандиозные проекты почти одновременно замораживаются. Да и по части действующих объектов теперь тоже не всё гладко.

А потом существенные изменения происходят в голове и у самого Никифорова. Внезапно он теряет интерес к созданной им торговой империи, а также к предпринимательству в целом, вспоминает с ностальгией о научно-исследовательской деятельности, о семейной династии учёных, которую ему когда-то вынужденно пришлось прервать, и даже время от времени задумывается о масштабном "камбэке" в науку.

В конце концов решается это сделать, без особой грусти распродаёт всё до единого актива, после чего, имея значительные суммы на счетах, возвращается в родной НИИ рядовым сотрудником, где в дальнейшем чувствует себя по-настоящему на своём месте, получая от работы исключительное удовольствие.