Выдающийся актер, режиссер, художественный руководитель, экс-министр культуры... Человек с прямой спиной и открытым, честным, проницательным, глубоким взглядом... Юрий Мефодьевич Соломин.
Он до изумления был верен классической сцене. Не играл, но проживал все свои роли, - оттого казался причастным ко всем временам, о которых шла речь.
Помнится, на рубеже тысячелетий я взялась выпускать собственный журнал "Столичный театрал". И одну из центральных публикаций "пилотного" выпуска предполагалось посвятить предстоящей премьере Малого театра, которую режиссировал лично худрук Юрий Соломин ("Коварство и любовь" Ф. Шиллера).
Я напросилась на прогон в костюмах, чтобы сделать фотографии. Фотоаппарат - "мыльница", еще плёночная. В зале полумрак, я - не профессиональный фотограф... Какими получатся снимки - станет известно только после проявки и печати. А мне нужно много очень качественных, таких, чтобы легли крупно да на цветную меловку...
Я тогда замучила Юрия Мефодьевича!
"А давайте пару кадров на сцене... А вот ещё за режиссерским столиком? А можно выключить лампу, вдруг пойдут блики?"
Он терпел, позировал... Хотя это было сложно назвать позированием. Он снова... просто жил... в предполагаемых, хоть и навязанных мною, обстоятельствах. В отличие от меня, сохранял монументальное спокойствие!
И вот пойман главный кадр (см. выше), все снимки - в фотоаппарате, интервью - в диктофоне, мы распрощались. Он пошёл в свой кабинет, я - на выход... Оборачиваюсь, вижу его удаляющуюся одинокую фигуру на фоне длинного-длинного коридора. А по бокам - светильники-канделябры. Понимаю, что хочу сделать ещё один снимок...
-Юрий Мефо-о-одье-е-евич! - ору я и припускаюсь, прихватив сумку, чтобы не упала с плеча, за ним. Вспомнилось в этот момент, как героиня Муравьёвой в фильме "Карнавал" бросается за преподавателем по сценической речи Евдоксией Ардалионовной... - Можно я ещё один снимок сделаю, здесь, в коридоре?
Он оборачивается, и камера ловит его первосекундный взгляд, чуть утомленный и даже с небольшим раздражением. И тут же, когда я беру уже крупно, взгляд тает, добреет... Только одна бровь остаётся чуть вздёрнутой, - повторюсь, замучила я его.
В тот день в разговоре со мной он сравнил свою профессию с профессией футболиста:
"Актёры на сцене, как футбольная команда. Гол будет забит только тогда, когда каждый игрок будет знать куда бить, от края к центру, от центра в ворота... Как команда может хаотично гонять мяч по полю, а гол так и не забить, так и мы можем говорить бесконечно, а действие так и не произойдёт..."
Я всё чаще вспоминаю эти его слова и отношу их не только к сценическому искусству, - мы нынешние стали неимоверно болтливы...
...
Юрий Мефодьевич Соломин умер во сне. За 2 дня до того, как попал в ноябре в реанимацию, он присутствовал на читке новой пьесы в родном Малом театре, наверное, так же сидел за привычным режиссерским столиком. 2 дня назад он выписался из больницы, и ещё была надежда. Но...
Вчера он уснул, а сегодня не проснулся... И это обрыв для нас всех. Обрыв связи с неспешным и добрым прошлым, с классикой, с незыблемыми устоями, с вечными ценностями.
Он существовал где-то за пеленой, отстранясь от этого мира. Теперь он ушёл из этого мира навсегда. Остались только фильмы, записи, воспоминания... Спасибо, что они остались!