Этруски называли обезьяну 'arimos. Известный лингвист О. Трубачев, заметил, что в восточно-латышском диалекте, например, для обозначения обезьяны имелось похожее слово erms. По его мнению оно могло попасть на территории много севернее Этрурии еще до ее упадка в I тыс. до н.э. Сами же племена этого региона, условно "балты", обосновались здесь по его словам не раньше II тыс. до н.э.
Он также приводит интересный пример по поводу лигурийского названия реки По, протекавшей на самом севере Италии. По словам Плиния название этой реки Padum, сокращенное до По, имело нарицательное лигурийское имя Bodincus, что значило «без дна». О. Трубачев в этом слове находит соответствие как с балтским, так и со славянскими аналогами.
Так, Bodincus или Bodinco- по-лигурийски значило "fundo carens, бездонный" и восстанавливается после снятия «вероятных кельтских наслоений как *bo-dicno-/*bo-digno- < *bo-dugno- "бездонный, без дна", что соответствует литов. be dugno "без дна", bedignis "бездна"». Так что, имеем литовское be(z), и славянское bez. Судя по показанной лингвистом цепочке нынешнее итальянское название реки По – это славянское (русское – прим. Б.Н.) «без». Заметим при этом, что таких определений как «русский, русское» Трубачев предпочитает не употреблять, и по политическим, видимо, основаниям того периода, избегает.
А причем здесь балты и балтская гидронимия?
Немецкий лингвист Ганс Краге первым предпринял попытку представить древнеевропейскую гидронимию в единой праиндоевропейской языковой среде. И к "балтам" эта гидронимия «распространялись по долине Вислы и обрывались на западе в лакуне между Одером и Вислой". Таково мнение О. Трубачева и оно вполне объясняет лингвистические связи так называемых "балтов", скажем, со славянами.
Одно требует корректировки. Древнеевропейскую гидронимию теперь можно обоснованно называть древнеарийской. Или индоевропейской, по-старому, если кому-то хочется. Впрочем, и еще один немец В.П. Шмид также расширил понятие "древнеевропейской" гидронимии до индоевропейской. Однако он, стремился в своих последних работах утвердить идею центра индоевропейской гидронимии в балтийском регионе. И выдвигал балтоцентристскую модель всего индоевропейского. Откуда всё и повелось.
О. Трубачев однако полагал, что речь следовало вести о наддиалектном статусе этой указанной гидронимии и о «выработке различными контактирующими индоевропейскими диалектами общего гидронимического фонда».
Внимание к названиям водных объектов – озер и рек (гидронимии) видного лингвиста обращено было к территории юга Русской равнины и стран Балтии. О самом северном расположении многих сугубо арийских (индоевропейских) гидронимов стали говорить уже позже индолог Н. Гусева, а также этнолог и историк С. Жарникова. Там в северной и центральной части Русской равнины гидронимическая картина оказалась еще более заметной.
О. Трубачев пишет:
«Кучность "древнеевропейских" гидронимов на балтийской языковой территории допускает другое объяснение в духе уже изложенного нами ранее. Балтийский (исторически) - не центр древнеевропейской гидронимии (В. П. Шмид: "Ausstlahlungszentrum"), а фиксированная вспышка в зоне экспансии балтов на восток, куда они распространялись, унося с собой и размноженные древнеевропейские гидронимы»[1].
Здесь всё требует поправки на современность. И нужно отметить присутствие в зоне, так называемой Балтии культуры шнуровой керамики 6-5,5 лет назад, ответственной за древнеарийскую гидронимию этой территории. Только с культурой КШК, видимо, и нужно связывать появление древнеарийских гидронимов.
Затем эта культура сместилась и на Русскую равнину в фатьяновскую культуру. территориальный же термин «балты» - не самый удачный и неверный. Древние арии – вот точное название тех, кто оставили многочисленные арийские гидронимы на всей территории от Вислы до Урала с наивысшей, возможно, их концентрации на северо-востоке от «балтского» региона.
Там не одно озеро Ганг-озеро у Онежского озера, река Инда-сарь в Вологодской области, реки Индель и Инддера на Кольском полуострове – на западе; озера Индус в Ханты-Мансийском АО, озера Индра на юге Урала, реки Инда и Ганга, Индус у Байкала, Индигирка, Индус, Индига в Саха-Якутии – все на самом востоке, и многие другие. К слову, таких древнеарийских названий в моем распоряжении сотни две уже имеется. Многие из них показаны на уже опубликованных ранее мной картах.
Последующее же сближение балтов и славян стало намечаться только после их ранних самостоятельных миграций. Так, лингвисты отмечали в балтских языках «раннеславянские заимствования до окончательного проведения славянской ассибиляции [палатализации – прим. Б.Н.] индоевропейского k' > *c > *s». Литов. stirna < раннепраслав. *cirna [кирна – прим. Б.Н.], праслав. *sьrna и др.»
Этот мудреный лингвистический оборот видного ученого можно толковать проще: в языке племен Балтии сохранились не палатализированные (не смягченные до шипящих) древнеарийские k', как в древненовгородском диалекте русского языка. И здесь под раннепраславянским следует понимать древнеарийский, а под праславянским отделившийся от древнеарийского язык предков древних русов.
Хронологически балто-славянские контакты относят к железному веку – последним векам до новой эры. До этого имела место длительная эпоха древнеарийской общности шнуровой керамики и фатьяновской культуры со смещением на Русскую равнину с размытыми границами.
Видимо, терминология «раннепраславянский» не является точной в отношении периода бытования древнеарийской общности. Что вводит в некоторое заблуждение. Это все-таки индоевропейское k' или раннепраславянское? И где граница между ними?
К слову, элементы отсутствия славянского палатализации индоевропейского k', обнаруженные А. Зализняком в Новгородских берестяных грамотах – келы (целый), кирка (церква), койна (цена) и пр. – указывают на их глубокую дославянскую архаичность.
Так что ответ на вопрос поставленный выше возможен только в плоскости понимания, что на Русской равнине прежде обитали не балты, не индоевропейцы, не праславяне, а древние арии. А все их поздние потомки могли в будущем получить от ученых любое близкое по духу этим ученым название.
Кого мог иметь в виду Трубачев, говоря о времени появления балтов не ранее II тысячелетия до н.э., когда они, по его мнению, попали в зону Янтарного пути, в низовьях Вислы?
Это время примерно совпадает со временем перехода носителей финно-угорской ветви языков на Русскую равнину через Уральские горы. Эту хронологию позволили показать данные ДНК-генеалогии. Важность их появления в Европе в том, что какая-то часть носителей этих языков, гаплогруппы N1a1, вошла в число так называемых балтов – литовцев, латышей, эстонцев. И если первые остались носителями диалектов древнеарийских языков культуры ШК, то эстонцы лингвистически остались носителями финно-угорского языка.
Влияние носителей финно-угорских языков, которые по всем данным могли появиться в центре Европы только не ранее 3500 лет назад (время жизни общего предка носителей гаплогруппы N1a1), сказалось только на эстонцах. Автохтоны же двух других территорий, проживавшие там уже не менее двух тысяч лет до пришельцев из-за Урала могли вполне дружески принять уральскую группу пришельцев, и не позволить, тем не менее, последним навязать свой язык, как это они произошло с эстонцами. Так что уральцам, как дорогим гостям, довелось перейти на древнеарийский язык автохтонов. Как это у них получилось мы видим по современному литовскому и латышскому языкам.
И следующие слова О. Трубачева видимо, можно связать с путем, по которому могли двигаться в Европу уральцы:
«Что касается «балтов», то их контакт с Центральной Европой или даже скорее – с ее излучениями, не первичен, он начинается, видимо, с того, впрочем, достаточно раннего времени, когда балты (уральцы – прим. Б.Н.) попали в зону Янтарного пути, в низовьях Вислы».
Впрочем, если приход уральцев в эстонские земли был, видимо, достаточно массовым – какое-то одно сплоченное уральское племя, - то литовско-латышские ареалы, видимо, заселялись постепенно отдельными поселенцами, никак не влиявшими на окружающий их лингвистический арийский (ИЕ) фон. Они незаметно вливались в новую среду, ассимилировались в ней, в итоге составив сегодня в составе Литве и Латвии буквально половину своих «уральских» потомков гаплогруппы N1a1. Другая половина – потомки коренных обитателей древнеарийского происхождения в основном рода R1a-Z645 (Z280, M458).
Интересен здесь пример и Венгрии, где сохранился язык одного уральского племени, а состав населения оказался совсем не «уральским». «Изначально у венгров было несколько родин или прародин: приуральская, где они сформировались и выделялись из угорской ветви языков, севернокавказская, где они общались с тюрками-булгарами, южная, где имело место близкое сообщество с аланами, и, наконец, "взятие родины" на Дунае»[2].
Французский лингвист А. Мейе подчеркивал, что славянский – это индоевропейский язык архаического типа, словарь и грамматика которого не испытали потрясений в отличие, например, от греческого. В свете известного на сегодня факта, что можно вести речь о существовании уже III тыс. лет до н.э. некоей древней общности носителей арийского языка, слова А. Мейе можно относить именно к этому языку. В этом плане славянские языки – как поздняя стадия этого языка (западнославянские, южнославянские) – это, скорее, диалекты арийского языка. Впрочем, О. Трубачев, назвал их индоевропейскими. Он писал:
«В настоящее время отмечается объективная тенденция углубления датировок истории древних индоевропейских диалектов, и это касается славянского как одного из индоевропейских диалектов. Однако вопрос сейчас не в том, что древняя история праславянского может измеряться масштабами II и III тыс. до н. э., а в том, что мы в принципе затрудняемся даже условно датировать "появление" или "выделение" праславянского или праславянских диалектов из индоевропейского именно ввиду собственных непрерывных индоевропейских истоков славянского».[3]
Всюду в цитируемом отрывке, наверное, следует вести речь о древнеарийском диалекте языка предков русов. В определенной степени такому пониманию способствует известные на сегодня факты о синхронном бытии на определённом этапе фатьяновской археологической культуры как предков исторических ариев гаплогруппы R1a-Z645-Z93, так и предков исторических русов гаплогруппы R1a-Z645-Z280. И те, и другие, образовались 5000 лет назад, и обитали на Русской равнине в единой древнеарийской общности до их разделения и начала южных миграций носителей Z93 примерно с 4500 лет назад. Между тем, исторические русы (Z280), войдя в разных пропорциях во многие восточно-европейские этносы – около 55 % Польша, 50% Россия, 40 % Литва, Латвия, Чехия 33%, Босния 15,3%, Сербы 16 % послужили основой для многочисленных славянских и неславянских государств. Видим, что в «славянских» странах число потомков русов уменьшается.
У многих народов сохранились некие воспоминания о их миграциях откуда-то издалека. Ярким примером, например, являются «воспоминания» ирландцев о своем скифском происхождении. Не менее значительны воспоминания индусов или персов о приходе их предков откуда-то с севера.
Четкой же памяти о занятии какой-то родины у наших предков не сохранилось. Как не сохранилось ее и у многих славян. Но сам факт отсутствия такой памяти о приходе издалека может служить указанием на исконность широкого обитания их древнеарийских предков в Центральной и Восточной Европе.
Подписывайтесь, делитесь, ставьте лайки!
С уважением, Борис Новицкий
[1] О. Н. Трубачев. Языкознание и этногенез славян. Древние славяне по данным этимологии и ономастики (I)
(Вопросы языкознания. - М., 1982, № 4. - С. 10-26)
[2] Там же. с. 2
[3] Там же